Целитель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 24

— Только будь осторожнее.

— Мне что, тебя ласково бить, что ли?

Через пару минут хафу бодро прыгала на одной ноге, поливая меня руганью. Она ушиблась, нанеся молодецкий боковой удар мне по ребрам.

— Я говорил быть осторожнее.

Ребра и внутренности — уязвимое и легкодоступное место. Изначально моей идеей было сосредоточиться на внутреннем применении Ки для укрепления всего организма, но это, даже с учетом, если я буду регулярно разживаться чужой Ки, всё равно процесс на годы, который, к тому же, может вызвать подозрения со стороны. Нуждаясь в других вариантах, я понял, что имеет смысл укрепить даже не уязвимые места, а зоны тела, в которые любят бить «надевшие черное», желая сокрушить противника. Причем укрепить не на постоянной основе, а короткими интенсивными импульсами, предугадывая место, куда придётся удар.

— Да как так-то! — шипела Хиракава, потирая уже кулачок, которым попыталась коварно пробить мне ниже пупка, — Ты из чего сделан⁈

— Это у меня вместо ударов, взбалтывающих сиськи, — ответил я, подняв гантель и с размаху хлопнув ей по тому же месту. Звук от удара был глухой, как будто бы я зарядил пятикилограммовой разминочной железкой по сухому дереву.

— А я так смогу⁈ — тут же загорелась девушка.

— Не в этой жизни. Здесь нужен уровень контроля, о котором ты не можешь и мечтать. Вот когда твой дистанционный удар будет пролетать полкилометра — тогда можно будет говорить о начальных тренировках.

— Ууу…

Пока мы добились того, что техника Хиракавы отрывалась от её конечности сантиметров на пять.

— У тебя, — навел я палец на слушающую нас Ману, скромно разминавшуюся в углу, — Завтра тогда экзамен. Так что рекомендую первую половину дня, раз вы пропускаете учебу, как следует отдохнуть.

— Экзамен? — в голосе моей жены послышались легкая опаска и интерес.

— Да, — я позволил себе скромную улыбку, — Завтра в гости придут Эна с Мичико. А вот меня рядом не будет.

— Ага! Спрячешься! — торжествующее лицо Хиракавы с фингалом было… забавным.

— Нет, у меня будет бой.

Достигая определенного уровня мастерства и силы, «надевший черное» понимает, что его стиль сражения не является тем, что стоит раскрывать всем желающим, поэтому становится резко против видеозаписи своих боев. Сражения проводятся исключительно без записывающих средств, а любые попытки нарушить это правило караются, причем сурово. Тануки Ойе и Коджима требовалась видеозапись боя со мной, поэтому они нашли человека, который оказался не против публичности и определенной доли известности. Молодого американца, недавно прибывшего в Японию, Роберта Винчестера.

Увидев его, оживленно болтающего с Тануки Ойей посреди новой публичной арены, я сразу предположил, что согласие американец дал, потому что никакими секретами не владел в принципе. Он просто был очень высоким и мощным для своего возраста. Двадцать — двадцать два года, определил я, глядя на улыбчивого гиганта, разговаривающего с невозмутимо сидящим на лестнице низкорослым японцем.

— О, Акира, ты вовремя! — махнул мне владыка шоу из Темного мира, — Вам как раз стоит поговорить! Знакомься, я буду переводчиком!

— Нет нужды, я знаю английский, — ответил я на родном языке, подходя к ним и пожимая руку возвышающегося надо мной человека.

Роберт был большим, веселым, энергичным и… никак не мог поверить в то, что ему заплатят просто за то, что он проведет бой в нужном месте. Без условий, без хитростей, без каких-либо манипуляций.

— Хорошо, представьте, мистер Винчестер, что вам платят не за все это, — махнул руками вокруг себя Ойя, — а за право использовать это видео в рекламных целях!

— Но если цели рекламные, то ваш человек должен победить? — хмыкал этот недоверчивый тип.

— Нет, — уже возражал я, — Будут использованы только кадры с первой половины боя, не более.

— Мужик, но я же могу тебя положить с первого напаса, что тогда? — хмурился русоволосый американец, сложив на груди мощные руки.

— Получишь деньги и уйдешь, — пожимал я плечами, — А мы будем искать другого.

— Всё так и есть, — кивал улыбающийся Тануки, — И если наш Акира вас, мистер Винчестер, положит, то нам придётся искать еще людей!

— Мне прямо хочется проверить ваши слова…

— А кто мешает?

— Ха! Ну хорошо, крепкий японский парень, давай увидим, кто кого! Но если ты проиграешь, то подскажешь мне, кто в этом городе есть посильнее тебя!

— Договорились.

Новая арена не представляла из себя ничего особенного. Небольшой зал, переделанный то ли из секции спорта, то ли из закрывшегося клуба, украшенный соответствующими вывесками снаружи. Внутри был зал, разделенный на две части, места для зрителей, да просторный ринг, закрытый со всех стороны стенами, на которых были установлены мягкие панели, как и на потолок. Мест для зрителей было немного, в районе сотни, но за счет компоновки «лесенкой» они занимали немного места, предоставляя собравшимся возможность видеть сквозь прочную металлическую сетку всё, что происходит на ринге.

Не то, чтобы хорошо, но куда лучше и безопаснее, чем драка на улице, в которую как может вмешаться посторонний, так и случайному зрителю прилететь пинок «надевшего черное». Не всем пока нравилось подобное, большая часть молодежи продолжала желать романтики спонтанных сборищ где-попало, но вот опытные бойцы, работающие судьями от Комитета, были за это нововведение руками и ногами «за», что, в итоге, и сыграло на руку Тануки и его людям.

Американец резко изменился, когда мы с ним остались вдвоем на арене. Добродушная открытая улыбка пропала с его лица, а взгляд наполнился неприязнью.

— Мне тут порассказали о тебе, Мышонок, кой-какие люди, — процедил он, вставая напротив меня, — Говорят, что ты гений, открыл Ки в шестнадцать лет. Круто… круто. Но сейчас тебе это не поможет, смекаешь? Я люблю ставить на место разных этих ваших гениев и умельцев махать ногами! Очень люблю!

Я смерил его взглядом. Высокий, тяжелый, длинные ноги, мощные руки. Заряжен энергией, готов к бою. Переход в боевое состояние случился быстро, буквально за секунды, это, как и многочисленные мелкие шрамы, говорит о том, что человек дерется много, долго и продуктивно.

— Рад, что ты со мной этим поделился, хотя не понимаю, зачем.

— Всё ты понимаешь, «гений», — ухмыльнулся Винчестер, показательно и с хрустом сжимая кулаки, — Ты, по сравнению с местными, та еще шпала. Здоровый, высокий. Мышонок, ха! Рядом со мной, конечно, не танцуешь, но наконец-то побудешь на стороне более мелких! Давай, посмотрим, чего ты стоишь против того, кто выше и сильнее! Побудешь Мышонком!

— Так мы сюда за этим и вышли… — пожимаю плечами, чем, почему-то, вывожу неприязнь противника на совершенно новый уровень.

Он едва дожидается гонга, тут же кидаясь на меня.

Никакого прощупывания, никакой осторожности. Американец работает на подавление, бешено выбрасывая вперед кулаки и ноги. Я отступаю, мягко отводя удары, что несложно. Прекрасно знакомый мне Джигокукен второго уровня, только разболтанный и нетехничный, а значит — опасен лишь своим нахрапом и скоростью. Мой противник молод и силен как бык, его скорость выше, чем то, что мог бы показать Джотаро…

Правда, первый ученик додзё моего деда уже свалил бы этого нахала.

Я — не могу.

Зато могу сделать так. Попросту поймать противника за выброшенный вперед кулак, а затем, радуясь тому, что под ногами пружинящие крепкие маты, упереться в них ногами, мощно дёргая Роберта мимо меня и, попутно, впечатывая ему в почки локоть, что сбивает американцу траекторию полета. Упав, тот шустро откатывается, но встает медленно, видя, что я не двигаюсь с места.

— Мой дед выше тебя сантиметров на десять и тяжелее на треть, если не вдвое, — сообщаю я ему, — Давай попробуем еще раз? Только посерьезнее?

Глаза американца от удивления становятся чуть шире, но затем остаток фразы до него доходит тоже.

— Сейчас будет тебе посерьезнее, гаденыш… — цедит он.

Я даю ему возможность снова атаковать. Не потому, что нам нужно больше материала для записи, а потому что противник неизвестен. Пока он продемонстрировал лишь хороший болевой порог и возможности тела, но никакой школы или продуманной тактики.