Целитель (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 16

Однако, оставался вопрос моих затронутых интересов и моего же уже задействованного лица. Справедливо опасаясь, что я в очередной раз откажу его предложениям, авантюрный Тануки пошёл к Коджима, с которым я, вроде как, дружу. А там, попивая с отцом Рио что-то дорогое и алкогольное, к своем восторгу узнал, что у меня с семейством заключен контракт модели! Остальное оставалось делом техники, коварства и бесстыдства. И вот мы здесь.

— И вот мы здесь! — широко осклабился Тануки, глядя как мы с Годаэмоном оценивающе друг на друга смотрим. Хигу был одет в свой сценический «аренный» костюм, представляющий из себя штаны и безрукавку из чудовищно толстого трепанного денима, выкрашенного в серый цвет, с вышитым на спине иероглифом «Победа», а мне от щедрот сценаристов достались свободные черные штаны из шелка, подхваченные матерчатым черным же поясом. И всё.

— Девочки, смотрите какие неприятные дырки! Надо их замазать! — потыкал в меня пальцем карлик, — Ожоги оставьте, а вот эти черные… уберите! Нет, не убирайте! Прикройте, сделайте так, как будто они совсем зажили! Его с этими дырками вся страна видела! Пусть будут! Но красивее!

Вставить слово мне не давали.

— Прости, мальчик мой! — бодро подпихивал попискивающих слабоодетых японок вплотную к довольному как слону Годаэмону Тануки, — Масштаб слишком серьезен! Мы с Коджима-доно не могли рисковать! Комитет тоже в деле! Мы уберем «надевших черное» с улиц! Никаких больше драк в подворотнях, нормально обеспеченные клубы, может быть даже с дежурным врачом! Освещение, запись! Нормальные сиденья для зрителей, а не эти нелепые толпы, где половина ничего не видит, выпрыгивая из-за спин счастливчиков!

Действительно, масштаб планировался серьезным. Слушая красноречивого престидижитатора, будущие айдолы уже сами начали липнуть к огромному мускулистому дяде, который, вроде как, настоящая знаменитость. «Дядя» послушно изображал из себя манекен, разве что не улыбался как американец, а хмурился и вообще излучал суровую брутальность. Очень много брутальности, настолько, что Тануки, отойдя от позирующих и фотографируемых нас, нахмурился, а затем, промолчав почти пять минут, веско выдал подошедшей к нему Мичико:

— Коджима-сан! У нас проблема!

Акира Кирью сильно проигрывал Хигу Годаэмону. Слишком сильно. На снимках, где я стоял один, особенно в окружении хрупких молоденьких девушек, одетых в костюмы «кролика», как обозвала их одна из гримеров, всё было хорошо. Молодой, высокий, мышцы, шрамы, волосы падают на лицо, создавая «крутой и зловещий вид». Но вот на фоне увитой канатами мышц туши Годаэмона, с которым нам требовалось изобразить подготовку к бою, я смотрелся откровенным подростком. Не противником, совсем.

Консилиум на тему «как сделать Кирью Акиру более крутым, страшным и опасным» открылся с привлечением всех желающих… кроме Акиры. Возле меня поставили Рио с наказом развлекать и забавлять, пока они все придумают. Облитый моим скептицизмом «грязный блондин» вздохнул, а затем внезапно достал из-за спины пакет апельсинового сока, доказывающий, что Онивабаши Хайсо поблизости. А затем отдал его мне. Ну, и так хорошо.

— Может, ему еще шрамов нарисовать, Тануки-сан?

— Нет, тогда он будет похож на неудачника. Парню всего шестнадцать.

— Может, тогда мы поставим Годаэмона-доно подальше?

— Не выйдет, Хигу знает каждая собака в этом городе… надеть на него черную майку? Плохая идея… плохая…

— Если Кирью-сан поупражняется, чтобы мышцы стали еще рельефнее, а потом сделает злое выражение лица, покажет зубы…

— У него прозвище «Мышонок»! — насмешливый голос Годаэмона, — Если так сделает, то начнут называть Крысюком!

— Может тогда… его побрызгать красным? Вроде кровью?

— Зачем…? Хотя…

— Хватит! — не выдержал я, — Вам нужно всего лишь придать мне более впечатляющий вид? Дайте пару минут.

Быстро отойдя в пустой угол, я присел там в позу лотоса, делая вид, что сосредотачиваюсь. На самом деле это было совершенно не нужно, трюк, который я изобрел совсем недавно, был из разряда «бесплатных». Изобрел… мда. Как будто было что изобретать. Любая система, производящая генерацию, делает это не со стопроцентным КПД. Есть утечки. Тот же человек потеет, испражняется, постоянно генерирует тепло, испаряет влагу с поверхности своей кожи, роняет её отмершие частички и волосы. Безотходного производства не бывает. Это справедливо и по отношению к душе, к её источнику.

Ки производится постоянно, с момента инициации, даже когда «надевший черное» спокойно спит. Чтобы вывести его на рабочую мощность, достаточную, чтобы нелепо пыхнуть в лицо противнику вспышкой света, человеку приходится потрудиться, раскочегарить внутреннюю печку… но «горит» она постоянно, с годами увеличивая этот пассивный напор, питающий тело адепта. В ином случае, ни Хигу Годаэмон, ни мой дед, ни кто-либо другой, не смогли бы поддерживать такой объём и такую крепость мышц. Они буквально варятся в собственном соку. Ки делает нас крепче двадцать четыре часа в сутки, но очень медленно. И с не стопроцентным КПД.

Если взять простейшую конфигурацию, похожую на настоящее заклинание также, как заточенная палка напоминает меч, то можно визуализировать эту постоянную ничтожную «утечку», одновременно и утилизируя энергию. В итоге это похоже на ярко-алую прозрачную дымку, срывающуюся со всей поверхности моей кожи. В обычном состоянии её было бы крайне сложно уловить невооруженным взглядом, но я уже давно практикую постоянную работу источника, куда более интенсивную, чем у всех остальных «надевших черное». Этот подход обладает рядом своих минусов, но сейчас…

Со стороны это выглядело, как будто меня охватывает алое пламя. Относительно заметное, не закрывающее тело, не ослепляющее противника, но с отчетливо видимыми языками, срывающимися в разные стороны. Наиболее интенсивно светились места «легального» выхода эфира из тела: ладони, ступни, глаза, ноздри, и… еще некоторые отверстия, спрятанные под штанами. Красочная иллюминация, не более. Ей я собирался дурить будущих противников, если это понадобится.

— Воу… — люди были поражены до пупырышек. Все, кроме Годаэмона, в глазах которого сначала промелькнул проблеск гнева, но тот быстро утих. Чемпион подошёл ко мне почти вплотную, а затем, прикрыв глаза, замер.

— Ты что, парень… — недоуменно пробормотал он спустя минуту, — Так преобразовал духовное давление? Ха, остроумно, но… зачем?

— Не знаю я ничего о давлении, — пробормотал я, продолжая красиво пылать огнем, но при этом сунув руки в карманы, ради безобидного вида, — Это как-то само собой вышло. Да и энергии не тратит.

— Энергии… молодежь! — с обвинительно-веселыми нотками в голосе фыркнул чемпион, отходя, — Эй, Тануки-сан! Как тебе? Подойдет?

— Кирью-сан… — Тануки Ойя приложил руки к груди и посмотрел на меня восхищенным взглядом, — Я хочу от тебя детей!!

Зал грохнул от хохота, который я вовсе не думал поддерживать. Забавный человечек, столь обаятельный и суетливый, заражающий энтузиазмом окружающих и вызывающих улыбки на лицах девчонок, имел за спиной долгую извилистую дорогу, усеянную трупами «надевших черное». Он был королем кровавого спорта. Я его за это не осуждал, люди любят кровь, а он — вовсе не тот, кто насильно гонит жертв на песок. Тем не менее, за своими детьми, когда они у меня появятся, следить придётся очень пристально.

Теперь занялись Годаэмоном, который показался Ойе и Мичико уступающим моему «пламенеющему» образу. Великан, ухмыльнувшись, гаркнул, привлекая внимание всех присутствующих, предупредил, что сейчас будет немножко непривычно, а затем, сев, как и я ранее, в позу полулотоса, явно быстро и легко добрался со своего источника. Только вот приоткрыть его чемпион не мог, сразу раззявив на полную катушку…

///

Рио вздохнул, недовольно морщась, а затем, отодвинув застывшую столбом сестру, пялящуюся на собственного дядю как на второе пришествие, принялся обсуждать детали будущих сцен с входящим в раж Тануки Ойей, временами покрикивая на работников студии, которым тоже нехило доставалось от раздухарившегося «надевшего черное».