Новые конкистадоры (СИ) - Уланов Андрей Андреевич - Страница 54

Мне остро захотелось постучаться головой о что-то твердое. Началось в колхозе утро, блин! Интересно, хоть в каком-то из миров женщины, которые не переживают по поводу "сейчас я растолстею-похудею-подурнею-постарею, и он тут же найдет себе другую?" Подозреваю, что если есть, то не более двух-трех на измерение. И это при том, что сама же недавно предлагала завести еще пару… лаборанток, мол, по статусу положено…

– Во-первых, жира в тебе не хватит даже на ложку, – сказал я. – Во-вторых, если ты все же сумеешь растолстеть… лет через двадцать… всегда сможешь найти себе богатого гоблин… ай! Да шучу я, шучу…

Штука вышла действительно не очень удачная. Древние имперцы, судя по многочисленным сохранившимся статуям, были горячими поклонниками атлетического сложения – на мой вкус даже перебарщивая с бодибилдингом, хотя, возможно, скульпторы просто не стеснялись польстить заказчикам. Зато у гоблинов большой живот мужчины обычно ассоциировался с властью и могуществом – жрать от пуза в джунглях могли только шаманы и вожди… а толстые представительницы более слабого пола тоже ценились, но скорее как запас продовольствия на черный день. Вроде бы с переходом к оседлому и более цивилизованному образу жизни эти мрачные традиции ушли в прошлое, но как подозревали мы с Блиновым – ушли они совсем недалеко.

– И вообще… ай… Инга, хватит!

Все-таки отношения с женщиной, которая умна, красива… и сильнее раза в три, имеют свою специфику. В частности, волей-неволей прокачиваешь навык дипломатии… стоп!

Должно быть, на моем лице усиленная работа мысли отразилась очень выразительно – раз Инга замерла с подушкой наперевес, так и не закончив удар.

– А имперское посольство сегодня прибывает, да?!

Теперь уже на лице Инги отразилась, как принято говорить, сложная гамма чувств. Но если я по студенческой привычке завис на этапе "проспал, все пропало", то дочь купца и пирата была человеком действия.

– В бассейн, живо!

И, не дожидаясь моей реакции, ринулась за дверь, раздавать указания прислуге.

За следующие десять минут я был замочен, наскоро вытерт жестким и кусачим полотенцем, накормлен чем-то вроде легкого салата, хитро закутан сразу двумя слугами в церемониальную простыню поверх трусов и футболки, расцелован и засунут в спешно вызванное "такси" – то есть паланкин с шестеркой носильщиков и двумя "мигалками", которые должны были бежать впереди, добрым словом и увесистой дубинкой уговаривая народ расступиться. Последнее было особенно кстати – сам бы я в жизни не догадался, просто ввиду отсутствия привычки перемещаться "с понтом" вообще и на человеческой тяге в особенности. Хотя и успел уже понять, что здешние носильщики как раз являются одними из самых ценных и высокооплачиваемых работников.

– Думал, ты уже не появишься, – Анатолий сдвинулся на полметра, освободив мне край скамьи, чем вызвал недовольное бурчание старичка дальше в ряду. Судя по меховой шапке с кучей мелких черепков, дедуля был шаманом, а раз удостоился приглашения в первые ряды "магического" сектора –не таким уж слабым, хотя вообще в этой категории обычно "соревновались" гоблины и северяне.

– Чуть не проспал, еле успел. Ты, кстати, – вспомнил я, – обещал про будильник подумать.

– Я подумал, – шепотом отозвался Блинов, – и пришел к выводу, что пока мы качественную пружинную сталь не получим, ничего надежнее водяных колб и гоблина с колокольчиком тут не будет.

– А если с гирями?

– Я про систему с гирями знаю только то, что там сверху кукушка вылезает. У бабушки такие на стене висели…

Тут старый шаман снова возмущенно зашикал, и мы замолчали – дедушка выглядел достаточно старым и вредным, чтобы проклясть коллегу по колдовскому ремеслу, не думая о последствиях. Тем более, что в начале площади уже что-то замаячило… и протяжно-заунывно затрубило.

Вообще фраза "прибытие посольства" у нашего современника обычно ассоциируется с прилётом посла, на край, группы дипломатов, радостно махающим толпе журналистов с трапа самолета. Здесь – и подозреваю, как и в древности у нас – это куда больше походило на прибытие Алладина в одноименном фильме.

Первыми показались… ну, наверное, извлекатели звуков. Назвать их музыкантами язык не поворачивался, из-за свернувшихся ушей. Расчеты дуделок насчитывали трех бойцов, из которых два несли собственно дуделку, а третий семенил позади, пытаясь извлечь из неё очередное "му-у-у-у-му-у-у!". Следом двигалась толпа местных барабанщиков – до конструкции с обтянутым чем-то каркасом здесь не додумались, поэтому в роли барабана выступал плод какой-то местной тыквы, по которому полагалось со всей дури лупить двумя деревянными молотками. К сожалению, коллектив танцовщиц не завезли. Вместо них на площадь промаршировали… легионеры.

В первый момент, глядя на их "коробочку", я решил, что Борекса и остальную городскую верхушку банально надули, прислав под видом посольства армию вторжения. Но в прихваченный Толей могучий волшебный артефакт "полбинокля" удалось разглядеть, что внутри строя наличествует пустота. Хотя невооруженным глазом, да еще с уровня земли, а не с возвышения, этого наверняка не разобрать. Впрочем, и в таком виде на фоне обычного местного воинства легионеры с их однообразным снаряжением, удерживающие ровный строй и даже более-менее марширующие "в ногу" выглядели чем-то вроде… ну да, лукасовских штурмовиков, тем более, что в окраске у этих ребят светлые оттенки преобладали. А вот мысли это воинство наводило как раз мрачные. Конечно, может сюда для представительства взяли какой-нибудь придворно-церемониальный балет, а обычное воинство наряжено похуже и строем не ходит, но… Даже эти пара сотен здесь и сейчас могут натворить изрядных дел, пока их мастодонтами не стопчут.

Как раз мастодонтов я и ожидал увидеть следующими. Но и тут имперцы сумели меня удивить и даже поразить – потому что выехавший следом кавалерийский отряд был верхом на… гигантских оленях. В ярких синих попонах с чем-то золотых цветов поверх, всадники в доспехах и с копьями, но это был…

– …эскадрон Трандуилов… – выдавил Анатолий, как и я, с трудом сдерживающий приступ смеха. – Во-первых, я вырастить лося решил, с размахом рогов в сорок восемь аршин…

В общем, не знаю, какое впечатление эти олени произвели на местных, но для меня и Толи весь нагнетаемый пафос был безвозвратно утрачен. И когда на площадь, наконец, внесли собственно посольство – на вершине небольшой усеченной пирамиде, как только сумели по улицам протащить? – мы только-только закончили утирать слезы.

– Слушай… – чтобы не вызывать очередной приступ недовольства старичка, Блинов шептал мне в ухо… – меня глючит или они в самом деле… светлые?

– Не глючит, – я передал ему монокуляр, – посмотри, но осторожно. Ребята и в самом деле себе какую-то магическую подсветку затеяли... то ли сияние, то ли чего, но глазам неприятно. Думаю, это вон тот пузан с левого края подколдовывает… который в парчовой рясе и э-э… фаллистическом символе на голове.

– Почти женатый человек, а такие пошлые ассоциации, – фыркнул Анатолий. – Да, точно, какой-то непонятный ореол они себе намагичили. Кстати, обратил внимание, этот жрец среди них единственный человек, остальные – эльфы.

– Ну я не присматривался, глаза начали болеть. Тем более, там некоторые в шлемах, непонятно, что с ушами.

– Я по телосложению смотрю. Ушастые повыше, и кость тонкая. Слушай, а неужели они эту пирамиду так вот на руках и пёрли всю дорогу? Или они её еще и левитирующим заклятьем подпирают?

– Магией – вряд ли, – подумав, ответил я, – а вручную все это переть по здешним-то дорогам… они бы тогда еще года три сюда добирались. Там наверняка в основе легкий сборный каркас, перед самым городом разложились, быстро собрали, задрапировали тряпкой и вуаля.

Тем временем колонна приблизилась к нашему краю площади. «Музыканты» просто стали, не дойдя до пары десятков шагов до трибуны с лучшими людьми и нелюдьми города, легионеры же напоследок еще показали класс перестроения – последние шеренги «коробчки» раскрылись, позволив занести пирамиду внутрь строя, а затем снова закрылись, уже щитами наружу. Понятно, что фокус был наверняка не один раз отрепетирован, однако все равно впечатление произвел даже на меня. «Музыка» затихла, в наступившей тишине кто-то гулко прокашлялся слева от меня – там, где сидел Борекс и прочая купеческая элита.