Богатырь сентября - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 39

День проходил за днем, а Салтан и Гвидон не возвращались. Корабельщики обжились на берегу: сделали шалаши для Елены и для себя, ставил сети, варили рыбу, днем то дремали, то играли в кости, то пели песни. Елена порой отваживалась немного зайти в лес – у опушки было много ягод. На одном и том же месте вчера была земляника, потом появлялся черничник, а потом колючей стеной выстраивался малинник. Спелой малины было много, но что-то так затрещало в глубине, что Елена бегом пустилась назад на берег – как бы не медведь.

Раз на рассвете, еще пока не сошла роса, она решилась зайти в лес поглубже. Было тихо-тихо, как будто и ветер спал, и каждая веточка дремала. Казалось, сейчас, пока во всем мире не спит она одна, удастся подсмотреть какие-то тайны этого леса, понять, куда запропали ее муж и сын. Елена осторожно ступала по траве, оглядываясь. Шагов через сто остановилась – впереди первые лучи солнца пронизывали воздух и стояли меж деревьев белыми колоннами. А потом ей померещился среди этих колонн огромный всадник на коне, вооруженный копьем, сам белый и невесомый, как туман… Беззвучно охнув, Елена развернулась и кинулась назад. Потом жалела, сидя на берегу, что не попыталась заговорить с всадником, хоть что-то у него выведать. Но при мысли повторить этот поход ледяной немотой сковывало руки и ноги.

– Припасы наши на исходе, государыня царица, – однажды утром сказал ей кормщик Трофим. – Хлеба одна коврига, пшена две горсти, луку две головки, и те мелкие. Рыбы наловим, но мы и так уж столько ее съели, что вот-вот сами чешуей покроемся. Ребята говорят, не пора ли нам паруса поднимать да назад к Деметрию-граду править.

– Но как же царь? – испугалась Елена. – И князь Гвидон? Мы же не оставим их! Они вернутся – а корабля нет! Как же они с этого берега дикого без нас выбираться будут?

– Мы бы нашего царя-батюшку ни за что не бросили, так ведь он и не приказывал непременно его дождаться. Из тех краев, куда они ушли с сыночком, выходов-то много. Может, мы здесь их ждем, а они уже в Деметрии-граде!

– Было б так, царь бы прислал за нами.

– Государь-батюшка приказал: ждите, пока припасы не кончатся. Уж вторую неделю здесь сидим…

Трофим развел руками, намекая, что срок выходит. Елена не знала, что сказать. Вся душа ее противилась тому, чтобы уехать домой, оставив пустым то место, где она в последний раз видела Салтана и Гвидона, где надеялась увидеть их снова. Но не менее страшно было воображать, как она будет ждать здесь неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом – забытая песчинка на берегу величавой реки вечности. Ждать напрасно, пока не поседеет, не выживет из ума, не превратится в Бабу-Ягу, сама не забудет, кем она была и кого здесь ждала…

В огорчении Елена бродила вдоль прибоя, забиралась на высокие камни, устремляла взор в морскую даль. Может, она ждет не с той стороны? Лес глухо молчал, двое ушедших растворились в нем без следа. Может, Трофим прав, они уже в Деметрии-граде и вот-вот пришлют за ней другой корабль?

Стоя на камне, Елена высматривала парус вдали, когда вдруг услышала:

– Здорова будь, царица Елена!

Голос шел не сзади, с берега, а снизу – из воды, задорно плещущей меж мокрых камней. Вздрогнув от неожиданности, Елена опустила глаза и вздрогнула еще раз – в волнах под камнями виднелись две человеческие головы. Поднял руку и приветливо помахал ей уже знакомый рыбочеловек – Стримон, она узнала его широкие плечи, красивое лицо с крупными чертами и длинные волосы цвета морской пены. Сейчас, когда он был виден из воды только по грудь, его легко было бы принять за человека… но для человека он был уже больно велик.

– Помнишь меня, царица? А это мой брат, Меандр! – Стримон показал на такого же крупного смуглого красавца с темными волосами и пронзительно сияющими синими глазами. – Он тебе весточку принес.

– Весточку? – Елена торопливо села на камне и наклонилась, чтобы быть поближе к ним и ничего не упустить в плеске волн. – Здравствуйте, витязи морские! Что у вас за вести?

– О муже и сыне твоем, – сказал Меандр. – Не жди их больше здесь.

– Что с ними? – Елена в испуге почти легла грудью на камень, так что две мокрые головы оказались от нее на расстоянии вытянутой руки. – Они живы? Скажите скорее, не томите!

– Гм, живы-то живы… – ответил Меандр, – но, как бы сказать… отправились в царство мертвых. В Волотовы горы. И была с ними еще дева красная! – Он засмеялся и подмигнул.

– Кикнида? Они нашли ее?

– Не знаю, как ее зовут.

– Зачем им в царство мертвых?

– Так и я говорил – не ходите. И Лета, сестра наша… Ты, царица, не жди. Сюда они не воротятся. Если и выйдут в белый свет, так в другом каком месте.

– Что же мне делать?

– Возвращайся домой и молись богу. А здешняя дорожка заросла.

Это было все, что сыновья Понтарха могли сказать. Елена поблагодарила их, и они исчезли в волнах – только два хвоста мелькнули, один серебристо-голубой, другой черновато-зеленый. А царица вернулась к корабельщикам.

– Готовься в путь, Трофимушка. Возвращаемся в Деметрий-град.

Когда назавтра на заре они отплывали, Елена все не могла оторвать взгляд от того места, где видела Салтана и Гвидона в последний раз. Невольно думалось: а вдруг сейчас из леса выбегут две знакомые фигуры, станут махать руками, кричать: возьмите нас…

В глазах у царицы расплывалось от слез, и потому, наверное, померещилось, будто в тени опушки высятся три всадника с длинными копьями наперевес: один белый, как утренний туман, другой красный, как полуденный зной, а третий черный, как ночная тьма… Стража Диволесья, не пропускающая тех, кого здесь не ждут.

Но вот эти призрачные фигуры растаяли… и случилось то, чего Елена ждала: из леса выбежала маленькая человеческая фигурка и отчаянно замахала руками. Сквозь шум ветра донеся слабый крик. Елена тоже закричала, Трофим обернулся и сделал знак корабельщикам.

Когда корабль вернулся к берегу и подошел достаточно близко, в женской фигурке, ломавшей руки в отчаянном ожидании, Елена, не веря глазам, узнала сестру свою Ироиду…

– Как, как? Подпрыгнула и взобралась, – ворчливо отвечала Смарагда на расспросы. – Еще не туда прыгнешь, когда такая гадость тебя сожрать норовит…

Она неприязненно покосилась на Варвару – теперь та выглядела не опасной, а только удрученной и растерянной.

– Прости еще раз, Салтанушка, государь-батюшка! – Ткачиха поклонилась. – После свадьбы твоей затмение ума на нас с Ироидой нашло от досады. Думали, ничем мы Елены не хуже, но ей в царицы доля выпала, а нам, горемычным…

– Хватит, хватит! – Встряхивая подсохшую рубаху, прервал ее Салтан. – Слышал я уже эти песни. Кто старое помянет, тому глаз вон… опять! Ворочусь домой – выдам вас обеих замуж, Ироиду и тебя. Приданое дам. И будет об этом.

– Вот до чего меня злоба черная, зависть моя довела – до образа змеиного… – причитала Варвара, не в силах остановиться.

– Я, после Ироиды, думал, встретим сестру ее – догадаемся, будет одноглаза, – с досадой сказал Салтан. – А эта была не крива…

– Она была крива! – сообразил Гвидон: вскочил и изогнулся вперед и влево, изображая кривобокость. – Только на иной лад. Вот мы и не поняли.

– Темный свет на выдумки хитер! – многозначительно протянула Смарагда, дескать, мне-то его повадки давно известны.

– Как же отсюда домой-то воротиться? – жалобно спросила Варвара.

– А ты дороги не знаешь?

Она лишь беспомощно развела руками. Вид у нее был такой, будто она очнулась от жуткого сна, но не уверена, что уже не спит.

– Ну, пойдем пока с нами, а там…

Салтан не мог утверждать, что знает дорогу назад в белый свет. Судя по растерянному виду Смарагды, и та не знала тоже.

– А что это за девица? – наконец догадалась спросить Варвара. – Невеста твоя, что ли, Гвидонушка?

И прикусила губу – вспомнила, что когда ей привелось познакомиться в городе Лебедине с повзрослевшим племянником, тот был женат, и вовсе не на этой рыжей.