Богатырь сентября - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 36

– Очень хорошо, Меандр Понтархович! – пока Гвидон возился, пытаясь вырваться, убедительно ответил Салтан. – И удобно, и сухо – как дитяте у родной матушки на коленях.

Меандр присвистнул – и лодка пошла ровнее. Теперь она почти не качалась, брызги стихли. Скорость тоже замедлилась, и путники смогли как следует разглядеть серые горы. Те уже почти заслонили небо впереди, а по берегам широкой реки тянулись темные еловые леса, взбираясь на первые отроги.

Так они плыли еще какое-то время, а потом впереди стал виден густой туман, опутавший какие-то густые заросли.

– Вон там она – сестра моя, Лета-река, – спокойным голосом сказал Меандр. – Не передумали еще ей кланяться?

– Лета? – переспросил Гвидон. – Она такая теплая, что ли?

– Наоборот, холодная скорее, – ответил Салтан. – По-нашему ее имя – Забыть-река.

– Забыть? Что – забыть?

– Жизнь свою прошлую. Кто из этой реки изопьет, забудет, кем был и как жил. А пока не изопьет, заново не родится.

– Зачем мне заново рождаться? – не понял Гвидон. – Я родился уже один раз!

– Это для мертвых, – шепнула ему Смарагда. – Сюда приходят те, кто в белом свете умер.

Гвидон не ответил, на лице его появилось изумление, потом глубокая задумчивость.

– Бать! – шепнул он чуть погодя. – Но я же никогда не умру? И ты? И матушка?

Салтан вздохнул и потрепал его по мокрому плечу. Слишком быстро выросший его сын не успел обзавестись понятием о смерти, что когда-нибудь подстережет и его самого, и всех, кто ему дорог.

Тихо, будто лебедь, лодка подошла к низкому берегу. Здесь поток делал петлю и поворачивал в другую сторону. Впереди над зарослями кустов висел туман, из тумана доносился чуть слышный шепот – такой тихий, что его можно было принять за морок, за шум крови в ушах.

– Прибыли. – Меандр соскочил со спины белой лошади.

Первым Гвидон, потом Смарагда, потом Салтан покинули лодку и ступили на поросший мхом берег. Вокруг стеной стоял темный еловый бор.

– Сестра моя вон там живет! – Меандр показал в сторону тумана. – Обождите!

Он нырнул – только хвост в черновато-зеленой чешуе плеснул над водой.

Утомленные поездкой путники присели на мох. В мокрой одежде мужчинам стало зябко, Смарагда трясла волосами, выжимала из них воду.

– Бать, – опять окликнул Гвидон. – А чего ты ему говорил… Он спрашивает, хорошо ли нам, издевается, селедка зеленая, а ты ему: хорошо, мол! Надо ж было сказать: ты, карась неуемный, вожжи придержи…

– Нельзя, – возразил Салтан. – Когда такие хозяева тебя спрашивают, нужно показать, что ты умеешь терпеть, сдерживаться, вида не показывать, что недоволен. Кто собой не владеет – тот не человек, а дитя или вовсе животное. Собака недовольна – скулит, дитя малое плачет. А мужчина – терпит. Стали бы мы его ругать – выбросил бы нас в воду, а то и вовсе утопил бы!

– Эко! Я не знал…

– Много ты не знаешь еще, сынок…

– Потому что ты на самом деле – дитя годовалое! – уязвила Гвидона Смарагда. – Только с виду взрослый муж!

– А ты… – Гвидон вознамерился толкнуть ее, но опомнился и сдержался. – Еще кто из нас животное, зверь лесной! Поплясать не хочешь? Может, орешков?

Смарагда примерилась и замахнулась дать ему в глаз, но Гвидон перехватил ее руку.

– Тише! – унял их Салтан. – Он возвращается.

В потоке снова показался бурун – да не один, а два. Всплыл Меандр, а с ним рядом – еще одна голова, женская. Над водой показалось безупречно красивое лицо, белая шея, точеные плечи. Очень светлые густые волосы стекали в поток и в нем растворялись. Огромные, вдвое больше обычных человеческих прозрачные зеленовато-голубые глаза взирали с полной безмятежностью.

– Вот, сестра, это царь Салтан, сын его Гвидон, а с ними зверюшка их ручная, – ухмыляясь, представил их Меандр. – Просят, чтобы проводила ты их в Волотовы горы.

– Отчего же не проводить, коли батюшка так желает, – приветливыми и в то же время безразличным голосом ответила Лета, а потом заговорила нараспев: – Испейте воды моей, путники, и все печали покинут вас. Воды мои сладки – исцеляют они горечь несбывшихся надежд, утешают боль разочарований, усмиряют сердечные бури и усыпляют, навевая сладкие сны…

Сам голос ее умиротворял, усыплял, расслаблял… Все, что волновало, отодвинулось, стало казаться неважным, потянуло насладиться покоем, который был уже близок, как чаша сладкого хмельного меда, поднесенная к устам…

– Тише, Летушка! – одернул сестру Меандр. – Эти гости сюда не насовсем – сделают свои дела и уйдут. Им не нужно во́ды твои пить. А не то забудут, что им здесь нужно.

– Как хотите, – так же приветливо-безразлично согласилась Лета. – Я хотела как лучше. К чему тащить с собой в новую жизнь весь груз прежних забот, боль разлук, напрасные обиды…

– Да тише ты! – снова одернул ее Меандр. – Вы, гости дорогие, лучше ее вовсе не слушайте. И помните: воды ее не пейте, ни капли! Иначе забудете, зачем вы здесь, будете вечно тут блуждать. Есть, правда, у нас тут другая сестра – Мнемозина, Вспомянь-река, но как вы вспомните, что вам из нее надо выпить?

– Сделай милость, матушка, доведи нас до Волотовых гор! – поклонился Лете Салтан. – Жаль, отблагодарить нам тебя нечем…

– Есть чем, – сказала Смарагда.

Наклонившись, она взяла с берега камешек, сжала в руке… а когда раскрыла ладонь, на ней лежал лесной орех. Привычно Смарагда сунула его в зубы, раздался щелчок, на ладонь ей упали три куска скорлупы и блестящее изумрудное ядрышко.

– Прими! – Смарагда кинула то и другое в реку, и вот уже сокровища сияют на влажной ладони Леты.

– О! Как красиво!

Та принялась вертеть камешек, любуясь разноцветными искрами.

– Благодарю вас, гости дорогие… усталые путники. Испейте моей воды, и все печали покинут вас…

– Лета! – строго прикрикнул Меандр. – Отвези их к Волотовым горам, и все!

– Ах, да. Я отвезу вас. Но к моей воде вы сможете пройти только через вот это место.

Лета показала рукой в сторону берега – и вдруг стала видна избушка на пригорке.

– Что это?

– Кто там живет?

– Стражница наша. Во́ды мои ее дом омывают с той стороны. Как выйдете – увидите лодку. Садитесь смело, я вас доставлю куда хотите. Если не передумаете. К чему тащить за собой весь тяжкий груз былых забот…

– Лета!

– Ах, да. Так я вас жду. С той стороны.

Лета медленно погрузилась в воду и пропала.

– Эх! – проговорил Гвидон, оглядываясь. – Вот нас куда занесло-то! А матушка бедная небось так и ждет на берегу морском…

– Ну уж отсюда нам назад не повернуть, – ответил Салтан. – Идем, что ли.

– Удачи! – Меандр приветственно поднял руку и так стал погружаться.

– Батюшке поклон! – крикнул Салтан ему вслед.

Все трое стали разглядывать домик – весь из кривых бревен и жердей, ни одной ровной. Чем ближе они подходили, тем менее приятным он выглядел: то ли туман так играл, то ли еще что, но казалось, что каждая жердь в этом домишке шевелится.

– Будто змеи, бррр! – Смарагда брезгливо наморщила нос и передернула плечами.

– Кто еще там внутри… – пробормотал Гвидон. – Какая змеища лютая…

– Не бойся раньше времени!

– Я и не боюсь! Это тебя, бать, в таком вот домике на мясо пустить хотели!

В оконце мерцал свет, изнутри доносилось пение. Трое путников прислушались.

– с трудом разобрал Салтан выпеваемые заунывным женским голосом слова.