Участковый: Назад в СССР 2 (СИ) - Подус Игорь - Страница 14

Выдав краткий расклад, я направился на выход, с намерением побыстрее дойти до переезда и оттуда позвонить в РОВД. А когда уже вышел наружу, услышал, как практически по-звериному, протяжно воет от бессилия, оставшийся в живых близнец.

Позвонив в РОВД из будки дежурной по переезду, я в кратце сообщил о случившемся. А после того, как повесил трубку, попросил пожилую железнодорожницу водички.

Первоначально, когда я только вынырнул из темноты, весь в крови, женщина испугалась. Однако подслушав телефонный разговор, она пришла в себя и притащила полное ведро воды с кружкой и аптечку. Правда, нормально обработать повреждённое ухо и отмыть лицо мне толком не дали. Буквально через пять минут, со стороны микрорайона, начали появляться милицейские машины с включёнными проблесковыми маячками. И ехала их сюда, целая кавалькада.

А уже через десять минут меня привезли к заброшенному дому железнодорожников. Сдав ППСникам прикованного к трубе Сафронова, я коротко рассказал начальнику угрозыска Лавренову и приехавшему на мотоцикле отцу, о том, что тут произошло. А затем, сидя на заднем сидении милицейского козлика, наблюдал, как на пустырь прибывают всё новые и новые машины.

Кроме милицейских, заметил скорую помощь, пожарную машину и несколько чёрных волг, с представителями горисполкома и прочих партийных органов. Узнал характерные повадки появившихся кгбешников.

Затем прибыли цельный генерал-лейтенант внутренних войск и куча офицеров МВД, с двумя или тремя большими звёздами на погонах. Последней подъехала чёрная Чайка в сопровождении серьёзного кортежа. И только в этот момент я понял, что произошедшее этой ночью потянуло на ЧП, по крайней мере, Московского масштаба. А это не хорошо и может сорвать мои планы.

Первое совещание собравшихся шишек состоялось прямо под стенами заброшки. Собравшись в свете фар, вокруг крупного мужчины в неплохом костюме, гебешники, генерал и парочка полковников, минут десять, что-то яростно обсуждали, при этом кивая друг на друга. Причём наш начальник милиции и все остальные местные не были допущены к обсуждению и стояли поодаль.

Я невольно ухмыльнулся, когда обнаружил майора Гамалеева. Он ходил кругами вокруг шишек, не решаясь к ним подойти, с глазами побитой собаки.

Меня долгое время все игнорировали, и только после окончания совещания, несколько сотрудников в штатском подошли к милицейскому козлику. Предъявили удостоверения офицеров КГБ СССР, умело меня обыскали, и, пересадив в одну из чёрных Волг, повезли в сторону Москвы.

Что-то спрашивать у сидевших по бокам гбешников, было бесполезно, так что я молчал всю дорогу и пытался понять, куда именно меня везут.

Доставили меня прямиком на Лубянку. Причём специально сделали лишний кружок, прокатив мимо статуи железного Феликса.

К этому моменту комплекс знакомых зданий уже начали реконструировать, но асимметрия между старой и достроенной позже частью, всё равно была видна.

Разумеется, завезли меня внутрь с самого заднего подъезда и переведя через КПП, повели по длиннющему коридору, постепенно спускающегося на уровень ниже. В какой-то момент повернув направо, процессия углубилась в лабиринт ходов, будто созданных специально, чтобы дезориентировать задержанного.

По пути встретилось ещё два контрольных поста с вертушками, на одном из них у меня забрали всё из карманов и откатали пальчики. А затем, не дав вытереть краску, повели дальше. Разумеется, всё это должно было воздействовать на сознание молодого лейтенанта Расторгуева и правильно расположить к будущему допросу.

Завели меня в полутёмную допросную со столом посередине. Усадили на прикрученную к полу табуретку и оставили одного. А через пару минут в комнату зашла парочка особистов дознавателей в форме капитана и майора КГБ.

Разумеется, вели они себя по-разному. Полноватый майор, явно разменявший полтинник, уселся за стол. Положив фуражку, он сразу закурил. Спортивного вида капитан уронил перед ним толстенную папку так, чтобы я сумел прочитать свои имя, отчество и фамилию. Затем он включил настольную лампу и направил яркий конус света в лицо.

А пока я жмурился и привыкал к новым условиям, майор флегматично перелистывал папку, а капитан ходил по кругу, при этом щёлкая костяшками пальцев и буравя меня многозначительными взглядами. Если честно, то на кого-то менее опытного, это представление могло подействовать, но у меня, съевшего собаку на организации подобных спектаклей, всё это вызывало лишь ехидную улыбку.

— Лейтенант Расторгуев, а ты чего лыбишься как идиот? — возмутился заметивший улыбочку капитан КГБ и, перестав маячить, присел на край стола. — Или у тебя жизнь больно весёлая? Так, может, ты и нас повеселишь?

— Да это, товарищ капитан, просто голодный спазм. Я ведь с вчерашнего утра ничего не ел. А ещё полночи в засаде сидел. А ночка холодная была. Вот меня, видимо, и корёжит — ответил я и, прекратив морщиться, посмотрел капитану в глаза. — Вы бы распорядились, чтобы сюда хотя бы чайку сладко принесли, а то меня скоро трясти начнёт.

— Нет, ты слышал, Геннадии Петрович? Чайку ему подавай! — ещё больше возмущаясь высказался капитан. — А может тебе лейтенант ещё и бутербродиков с чёрной икоркой принести и пятьдесят грамм коньяка налить? И кстати, насчёт того, товарищ ты нам или гражданин? Это мы ещё выяснить должны.

Если честно, то от рюмки армянского трёхзвёздочного, я бы сейчас не отказался. Но о подобном я мог только мечтать.

— Да ладно, Серёжа — примирительно проговорил майор, нарочито по-отечески осаживая капитана. — Чего ты на лейтенанта Расторгуева раньше времени бочку катишь. Я уверен, мы скоро все обстоятельства выяснится и только когда всё поймём, сможем сделать выводы. А пока распорядись, чтобы чайку заварили, а то, правда, чего-то горяченького хочется.

Капитан недовольно рыкну и вышел из допросной, а майор, опустив лампу вниз, первый раз посмотрел на меня.

— Значит, так лейтенант. Сейчас ты рассказываешь, как на духу, что произошло. И не вздумай чего-то утаить, ибо я мигом почувствую враньё.

Не успел майор закончить с прелюдией, в допросную ворвался капитан. Вернув лампу в прежнее положение, он постучал по столу костяшкой пальца и недовольно покачал головой.

— Расторгуев, ты хоть понимаешь, что натворил? И какой знаменательный день испортил своей выходкой⁈ — пафосно воскликнул он.

В ответ я кивнул.

— Разумеется, понимаю. Я по горячим следам, вышел на лёжку и попытался самостоятельно задержать преступников, накануне совершивших квартирную кражу. В процессе они оказали яростное сопротивление и едва меня не застрелили. Один из близнецов Сафроновых, застрелил своего брата, а после этого был обезоружен и скручен. Правда, гражданин капитан, я одного не понял, чем десятое мая так знаменательно, и почему я его испортил?

— Геннадий Петрович, не ты слышал. Десятое мая. Получается, что мы сейчас должны лейтенанта не допрашивать, а сразу наградить.

— Я в милиции не за награды работаю — проговорил я.

Прерывая спор, майор кашлянул, тем самым переведя внимание на себя.

— Сергей, пускай Расторгуев сам нам подробно расскажет о произошедшем — предложил он и только после этого мне позволили выложить тщательно скорректированную версию событий.

Пока я излагал, капитан меня периодически прерывал, пытаясь технично сбить с панталыка. Майор, напротив, подталкивал продолжить и по нескольку раз что-то переспрашивал, заставляя повторять тот или иной момент. В итоге мне пришлось рассказать историю практически три раза, и если бы не мой опыт, то я обязательно сбился и выдал часть той информации, которую хотел утаить.

— Значит, получается, что на лёжку преступников ты, лейтенант, нарвался случайно? — спросил майор, когда я закончил.

— Да. Поначалу подумал, что в заброшке никого нет, но потом увидел дым, идущий из трубы, и решил проверить.

— В связи с этим, у меня родилась парочка вопросов. Первый, что вообще делал участковый не на своей территории? А второй, почему ты полез задерживать преступников в одиночку, не уведомив своё непосредственное начальство?