И в болезни, и в здравии, и на подоконнике (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 12

- Ну… - перед глазами Стэна возник спичечный коробок, из которого сияющим потоком хлестало счастье. – Все люди, которые купили музыкальную шкатулку, на ней зациклились.

- Почти. Но не совсем. Трое человек сейчас в больнице с тяжелым истощением. Один – на кладбище, он в принципе о еде забыл. Еще десяток лечится от зависимости. А в кухне у нашего прыгуна штук пятьдесят таких вот коробочек стояло. Кстати, знаешь, почем он их продавал?

- Ну?

- Семьсот баксов штука. При стартовых расходах на клей и пачку картона.

Стэн перемножил в уме.

- Охренеть. Эскобар – лох.

- Вот именно, - Ругер подбросила в воздух стаканчик из-под кофе. На верхней точке полета картонка вспыхнула голубоватым огнем и сгорела, осыпавшись на траву серебряным пеплом. – Запоминай первый урок. Если ты нашел какой-то предмет, никогда его не трогай. Сразу зови меня.

- Ага. И конфетки у незнакомых дяденек не брать, - Стэн попытался придумать, что бы такого интересного сделать со своим стаканчиком, но не придумал и просто скомкал в руке.

- Какой сообразительный мальчик, - фыркнула Ругер. – Ну что, все вопросы задал? Теперь моя очередь.

Съеденные хот-доги заледенели в желудке, сделались твердыми и тяжелыми, как чугунный шар.

Стэн не хотел объяснять – ничего и никому. Не хотел доказывать, что он в порядке, что все в порядке – и какого хрена, почему бы людям не заниматься собственными делами? Стэн не создает проблем. Стэн выполнят свои обязанности. Ну так отъебитесь уже нахрен!

Он подбросил в воздух картонный комок. Поймал. Подбросил. Поймал.

- Ладно. Спрашивай.

- Зачем тебе окоп?

Ну да. Конечно. Главное – это ебаный окоп! Тихая привычная ярость потекла по венам, наполнила едким привкусом рот. Всем нужно знать, зачем Стэн вырыл окоп. Всем нужно высказать дохуя ценное мнение и объяснить, как Стэн не прав.

Он застыл, пережидая волну гнева.

Хлоп – смятая картонка ложится в ладонь.

Хлоп.

Хлоп.

Был договор. Ругер свое слово сдержала.

Хлоп.

Если начнет читать мораль – можно послать нахер. Ругер не отец, терпеть не нужно.

Хлоп.

Резким ударом Стэн сплющил стаканчик в картонный блин.

- У меня проблемы со сном. В армии отлично все было, а домой вернулся – и каждый день дерьмо какое-то снится. Хоть вообще не ложись. Ну я и подумал: а что если обстановку поменять? Сделать, как в армии? Взял лопату, вырыл окоп. Лег там спать.

- И как, сработало? – лицо у Ругер было заинтересованно-нейтральным. Такое же, как у Картера, такое же, как у Шепарда. Такое же, как у чертова придурка Томми, который застукал Стэна на заднем дворе.

Ну надо же, как необычно! Что это у тебя, Стэнли? Может быть, объяснишь?

- Сработало, - Стэн уставился на Ругер немигающим яростным взглядом. – Сплю, как младенец. Думаешь, я чокнутый?

- Думаю, что земля холодная. Сейчас декабрь, по утрам трава в инее.

Все это Стэн уже слышал от отца – круг за кругом. Тебя зальет водой. Тебя засыплет снегом. Ты заработаешь воспаление легких. Нормальные люди не спят в окопе.

Тебе нужна помощь, Стэн. Ты бракованный, Стэн.

Тебя нужно исправить.

Стиснув картонку в кулаке, Стэн снова слепил из нее шар.

Хлоп.

Хлоп.

- Нормальная земля. В спальнике не холодно.

- Серьезно? – нахмурилась Ругер. – По-моему, кошмарный дубак. Может, покажешь свое чудо фортификации? А я тебе согревающие заклинания на стены навешаю и от воды защиту поставлю.

Хлоп.

Хлоп.

- И все? Больше никаких предложений?

- Ну… могу седативное сварить. Вообще-то по зельям у нас Петер специалист, но это программа среднего школьного уровня, так что я вряд ли налажаю.

Хлоп.

Стэн остановился, сжимая в руках измятый до мягкости картон.

- Ты сваришь волшебное зелье? Серьезно?

- Ну да.

- Из чего?

- Дурман, толченый аметист, ночная фиалка… Ну и другое всякое. Поверь, ты не хочешь этого знать.

- Лягушачьи лапки?

Судя по выражению лица Ругер, это было излишне оптимистичное предложение. Перед мысленным взглядом Стэна промелькнули паучьи жвала, белесые рыбьи глаза и попавший под машину голубь.

- Ты уверена, что это можно пить?

- Я же пила. На вкус, конечно, дерьмо, зато спишь потом как убитый. И вообще настроение ровное – не бесишься, не пугаешься. В Академии перед экзаменами мы этот эликсир литрами варили.

Магия. Заклинания. Эликсиры. Яростная убежденность Стэна в том, что помощи он не примет, съеживалась и таяла, как февральский сугроб по весне.

- Ну… Я не знаю…

- Эй, да ладно. Вот чем ты рискуешь? Не понравится – откажешься, я все заклинания с окопа сниму. А эликсир в унитаз выльешь.

Стэн подбросил мячик. Поймал. Подбросил. Поймал.

- Ладно. Договорились. Заедем как-нибудь днем, пока отец на работе. Хоть кофе нормальный попьем, не эту картонную дрянь.

***

К «Уолдорф-Астории» они возвратились в сумерках. Подъезды к зданию тонули в синеватой мгле, но на верхних этажах уже горели прожекторы, наполняя вонзающиеся в небо шпили светом, как бокал - вином. Стэн медленно проехал в зияющий зев гаража, припарковал машину и выключил зажигание.

- Ну что, пошли Эскобара из багажника доставать?

- Нет, стой. Подожди, - Ругер потянула его за рукав, разворачивая к себе. – Давай придумаем стратегию.

- Ты о чем?

- Я о Петере. Он мне голову отъест. Медленно. А тебя в Отдел взаимодействия сдаст, чтобы память подправили. И будет прав. Петер – блядский чемпион по здравомыслию в тяжелом весе. Поэтому нам очень нужна стратегия.

- Ладно, - опешил Стэн. – Пусть будет стратегия. А какая?

Петер аккуратно, щипчиками взял портмоне, положил его в камеру изолятора и замкнул пентаграмму. Линии мигнули пронзительным белым светом, загудело, набирая мощность, силовое поле, и сидящий в изоляторе мышонок испуганно вздрогнул.

- Отлично. Посмотрим, на что ты способен, - Петер, склонившись над камерой, громко стукнул карандашом по металлической поверхности стола. Мышонок пискнул, подпрыгнул и заметался по камере. В какой-то момент тонкий розовый хвост коснулся чернолаковой поверхности портмоне. Отделение для купюр немедленно распахнулось, отращивая здоровенные, бритвенной остроты зубы, ухватило мышонка поперек туловища и с отчетливым клацаньем перекусило пополам.

- Еба-а-ать, - восхищенно протянул Петер, наблюдая, как по силовому полю стекают густые алые капли. – Неслабая защита от воровства. И как же он тогда от супружеской измены подстраховывается, хотел бы я знать?

- В комнате первичного приема блока Б три посетителя.

Вздрогнув, Петер обернулся к источнику звука. Стоящий на полке хрустальный шар налился молочным светом, в котором проскакивали голубоватые искры.

- В комнате первичного приема блока Б три посетителя, - повторил равнодушно-приветливый женский голос.

- Да понял я, понял. Заткнись, - торопливо смахнув со стола остывающие капли крови, Петер швырнул тряпку в мусорное ведро и направился к выходу. – И какого хрена их там три?

Гулкая металлическая лестница подрагивала под ногами, и торопливые шаги Петера звучали, как поступь средневекового рыцаря – звон, бряцание и раскатистый лязг. Запыхавшись до долгого подъема, Петер проскочил наконец-то последний пролет и вышел в первичный блок.

Посреди обезьяноприемника лежал мужик, аккуратно и сноровисто перевязанный нейлоновой веревкой. Стяжки врезались в тело через точно выверенные расстояния, отчего мужик приобрел некоторое сходство с огромной гусеницей. Гусеница храпела.

Стоящие у стены Паттерсон и Делла таращились на Петера совершенно одинаковыми честными глазами. И дружелюбно улыбались. Делла при этом выглядела так, будто потеряла пунктов девяносто IQ, а Паттерсон, похоже, просто растянул рот пальцами и зафиксировал улыбку усилием воли.