Ни слова, господин министр! (СИ) - Варварова Наталья - Страница 21

— Когда-то я отказалась от того, о ком мечтала с детства, решив, что тем самым спасу множество жизней, — сказала и даже не дрогнула.

Не совсем так. Я больше думала об одной-единственной жизни, что для меня заслоняла собой весь мир. Но Родерику в этом признаваться не буду даже за его неповторимую яичницу. 

— Матерей больше нет рядом. Те гарантии, в которые я тогда поверила, оказались ложью. Стефан ни перед чем не остановится. Санти признался, что они ищут повод, чтобы тебя казнить… Так и тянет малодушно признать, что все было зря, но это самообман. У нас есть наши дети и дело, которому себя посвятили. Давай не будем травить душу. Я сделаю все, чтобы сокрушить короля, и пойду за тобой, куда скажешь.

После его поцелуя в коридоре я, кстати, больше не заикалась. Но Родерик по-прежнему смотрел на меня так, будто чего-то ждал. 

— Я в праве рассчитывать на полную откровенность? Намерен выяснить, что случилось, когда ты отказалась стать моей женой. Теперь я уверен, что вокруг меня сплели паутину лжи и я увяз в ней, как последний болван.

Родерик Конрад, сидящий напротив Оливии

Лив не умела и терпеть не могла врать. Одна мысль об этом приводила ее в панику. К тому же ей, отдающему магу, ложь причиняла физическую боль. Вот и сейчас она еще больше побледнела и уставилась на него, распахнув глаза.

Смотрела она с отчаянием, однако за ним скрывалась не слабость, а внутренняя борьба. Девушка все еще колебалась, что-то лихорадочно обдумывала, а ее ладонь уже развернулась в его сторону — большой палец прижат, а сверху на него опустились еще четыре. 

Универсальный жест, которым маг давал понять, что на нем заклятие молчания.

Почему только маг? Потому что сильное энергетическое поле постепенно стачивало печать. И то, что для обычного человека оставалось неизменным (исковерканные или отсутствующие воспоминания, запрет на разглашение), обладатель чар учился обходить. 

Родерик, сын короля, рос среди «запечатанных» придворных. Эти табу плохо уживались со здоровым сознанием. И без того преданные короне люди сходили с ума. После смерти отца мать наложила вето на все виды таких заклятий — за исключением ситуаций так называемой государственной важности.

Он не просто болван! Он кретин, каких в их семье давно не рождалось. Когда растрепанная Оливия встретила его на пороге особняка Бланшей тринадцать лет назад и категорично сообщила, что им надо расстаться, он списал ее напор и истерику на ситуацию... Отец при смерти, неудачливый возлюбленный требует объяснений… 

Почему, ну, почему он не подумал, что его Лив никогда не стала бы говорить с ним так? Ей вложили в уста всего несколько абзацев, и она повторяла их, не сбиваясь, и упорно, как ворона на ярмарке. Даже если она свято верила в свои слова, то добавить ей было нечего.

Не то что сейчас. Надо действовать аккуратнее. Князь помянул про себя разнообразных родственников крака. Работать с запечатанными — одно из его ненавистных умений. И Стефан непременно ответит за то, что это мастерство ему пришлось применить на Оливии. Список грехов брата стремительно пополнялся. 

Санти скорее всего преувеличивал, выдавая варианты устранения Родерика за уже зрелый план. Шпионы князя о подобном не знали, да и Стефан будет тянуть до последнего. Он по-прежнему очень нуждался в его магии. Но вот Лив они с Санти убедили. Малышка готова хвататься за вилы и бежать его спасать. 

— Я понял, — князь успокаивающе поднял руки. — Ты, главное, не нервничай. Помнишь, как я помогал твоей маме в госпитале обходить ментальные блоки? А потом у себя в академии? Я буду рассказывать то, что выяснил. Ты сможешь дополнять, если хватит сил, и протестовать, где нужно.

Оливия чуть расслабилась. Родерик предложил сесть к нему на колени. Она тут же отказалась. А зря. Пробиваться через печать довольно болезненно. Он все равно подхватит ее в любой момент.

— Начнем с основного. Я кретин. Я почему-то сразу поверил, что ты испугалась последствий. Не доверяла мне и решила, что мы не справимся. И, да, я не заслуживал крепких чувств. Я за тобой не ухаживал. Виделись мы редко. Ты была совсем дитя, а я сосватан с самого рождения. Но я и не думал торопиться со свадьбой, у нас было бы больше времени…

Оливия едва сидела на стуле и наконец подскочила.

— Неправда! Я влюбилась тебя сразу после этой ужасной яичницы. Пару десятков лет назад. Родители считали, блажь и пройдет. Но в четырнадцать я сказала маме, что выйду замуж за тебя или ни за кого. 

Она схватилась за спинку. Ее руки тряслись слишком сильно для первых минут. Такими темпами Лив не продержится долго. Он даже к вопросам еще не приступал. Родерик поднялся и обнял девушку, прижимая к себе со спины. 

— Твоя мама попросила у моей лудинику. Королева после ранения лично варила тебе кофе и подмешивала… Поэтому ты поверил сразу. Она безвредная в малых дозах и на короткой дистанции. Помогает справляться с физической болью. И не только с физической…

Князь осторожно гладил магичку по мокрым щекам. Достал платок.

— Давай я вытру. Смотри, какая полезная вещь, с вышивкой и каемочкой. Ты всегда меня за них дразнила.

Просто Лив не разменивалась на мелочи. Для надежности, куда бы ни вышла, она брала с собой в небольшой котомке связку бинтов и склянки с обеззараживающей жидкостью. 

Ее руки беспорядочно шарили по его телу. Однако Родерик был далек от того, чтобы заподозрить директрису в домогательствах. Оливия пыталась проверить, в порядке ли он, сдерживал ли заключенную в нем тьму. В то же время собственное тело слушалось ее плохо. 

— Все хорошо. Вот он я. Ты насмотрелась на своих девочек-подростков. А я уже стар для внезапных выбросов. 

Он протянул ей ладонь. Когда девушка вложила в нее свою руку, другой рукой он накрыл сверху. 

Оливия в который раз поразилась мощи его магии. Рядом с ней как будто медленно раздувались гигантские меха. Одна стихия входила в другую — и все четыре неудержимо распрямлялись. Где-то под ними тикала убийственная сила, сделавшая Конрадов владыками этих земель. С ее помощью они вспарывали чудовищ и уничтожали неприступные крепости. Но сейчас Светоч не ощущала угрозы. 

Родерик держал свою тьму крепко. Услышав про лудинику, конечно, чуть не выпустил. И тогда бы Оливия тут же бросилась бы на помощь, изливать в него свою магию. С откровениями на сегодня было бы покончено. 

Возможно, это жестоко, но лучше момента, сразу после нападения Санти, и не придумаешь. Лив не в себе, чувства стремятся наружу. Блоки, наоборот, еле держатся. 

— Ты даже не представляешь, что я к тебе испытываю, Нахаленка. Но мы это исправим, — пообещал он, целуя ее затылок. — Продолжаем?

Она едва ощутимо кивнула в знак согласия.

— Смотри, сейчас я не задаю вопрос. Я констатирую. Описываю. Не реагируй. Ясно?

Еще один короткий кивок.

— Когда мы познакомили Ангелину и Дэвида, я впервые за десять лет увидел твоего мальчугана. В этом возрасте скрывать родовую магию крайне сложно. А между представителями одной семьи — невозможно. Он Конрад, причем с семейным клеймом. Не представляю, когда матушка успела его поставить, но больше некому. Такое стояло у меня и у Стефа. У трех сыновей Стефа оно тоже есть. Младшему я, например, ставил лично. 

Девушка в его объятиях перестала шевелиться и даже дышать. Блок давил на нее с такой силой, что его руки похолодели вслед за ее. Кто же в Фересии умудрился поставить такой тяжелый запрет? Стефан не смог бы в одиночку. 

— Любимая, никаких эмоций, пожалуйста. Это важно. Твой сын — претендент на трон Фересии. Ты же помнишь, какая у нас запутанная балльная система выбора наследника… Судя по тому, что я видел, у него очень хорошие шансы. У него разрушение, как у нас с братом. Эта магия пока не передалась никому из моих племянников. 

Оливия встрепенулась и попробовала что-то сказать:

— Но почему? Как? Он чрезвычайно спокойный, особенно в раннем детстве. Я была уверена, что он Светоч…