Прятки в облаках (СИ) - Алатова Тата - Страница 6

— Какая нетривиальная задача, — восхитился Плугов. — Антох, я вижу разгуливающего по коридорам голема, который спрашивает всех у каждого: ты хочешь убить Машу Рябову? Может, ты? Или ты?

— И если ответ положительный, у него включается зеленая лампочка на голове, — воодушевился Власов.

Маша представила себе, как скоро такого голема, а заодно и Рябову возненавидит весь универ, и неожиданно для себя рассмеялась.

Решение, если и неэффективное, то как минимум феерическое.

Власов тоже заулыбался, за компанию.

— Только нам нужен механик, — въедливый Плугов уже погрузился в организационные вопросы.

Кажется, он не шутил.

Маша остановилась у класса черчения, неуверенно переводя взгляд с одного на другого:

— Ребят, вы серьезно?

— Ну, понадобится время, конечно, — смутился Власов. — А ты пока держись, что ли. Ну знаешь, не ходи одна по зловещим подворотням и всякое такое.

Из-за угла вылетел Андрюша Греков, притормозил, завидев Машу рядом с двумя пятикурсниками. Оценил ее ладонь на локте Власова. Взъерошил волосы.

— Маш? — позвал он как-то нервно. — Мы можем поговорить?

Она едва сквозь землю не провалилась, столкнувшись с ним нос к носу. Поговорить! То есть никто не будет деликатно делать вид, что не знает о ее позоре, чувствах и прочем неловком?

А может, это тот самый шанс? Гордо и смело признаться в своих чувствах, как и полагается современной девушке? Она же сможет пережить отказ, правда? Людям то и дело в чем-нибудь отказывают, вон Сенька три раза делал предложения трем разным девушкам, прежде чем услышал «да». И ничего, не развалился. Зато теперь у него семья и дети. Отдувается за остальных братьев, которые что-то не спешат связывать себя брачными узами. Хотя Мишка уже одной ногой женат, если подумать, просто никак время на свадьбу не найдет со своими пациентами.

— Маша? — напомнил о себе Греков.

— Ой, Андрюшенька, — пролепетала она так жалко, что даже Плугов посмотрел на нее, как на котенка без лапы, — сейчас же черчение. Вот-вот начнется. Давай на большой перемене, ладно?

— В столовке? — бестактно спросил он.

Маша едва не пошатнулась.

Да она туда никогда!

Ни за что!

— Простите, Греков, — раздался за ее спиной спасительный спокойный голос, — на большой перемене у Марии свидание с Аллой Дмитриевной. И вас, господа менталисты, ректор тоже ожидает.

— Сергей Сергеевич! — взвыл Власов. — Мы же там вчера были!

— Ну, значит, не заплутаете.

Маша повернула голову, чтобы посмотреть на Дымова. Такой невозмутимый. Не знает пока, что сегодня ему предстоит проверять домашку с «сунь-вынем».

— Машку? К ректору? За что? — поразился Андрюша. — Она же как трамвай на рельсах. Учеба — библиотека — общага.

Прозвучало как-то очень не очень. У Маши даже в глазах защипало.

Нет, никаких гордых признаний.

Трамваи в своих чувствах не признаются.

— Как образно, — оценил Дымов. — Пойдемте, Греков, у нас с вами первая пара. Заодно поупражняетесь в словесности, раз уж у вас внезапный приступ вдохновения.

— Сергей Сергеевич, — растерялся Андрюша, — я же ничего не сделал!

— Самое время начать, — Дымов подтолкнул его дальше по коридору, в сторону своей аудитории, — делать хоть что-нибудь.

Андрюша оглянулся на Машу, скривился, демонстрируя недовольство, но дал себя увести.

Власов подмигнул Маше:

— Мы тоже потопали, у нас Плакса по расписанию… А арифметику мне Вовка после вчерашнего запретил прогуливать. Ну, увидимся, если тебя не укокошат до большой перемены.

Как оптимистично.

Глава 04

На черчении Маша забыла и об Андрюше, и о ректорше, и даже обо всех угрозах, настоящих или выдуманных. Она сопела над эскизом фонарика, который по замыслу Валентины Ивановны не нуждался бы в подзарядке и зажигался бы сам собой, как только в радиусе десяти метров появится кто-то, кроме его владельца. Впрочем, о формулах и наговорах Маша будет думать потом, после того как разберется с базовым чертежом.

Она всегда старалась сесть на переднюю парту, чтобы лучше слышать и видеть преподавателя, ну и чтобы всякие ленивые тупицы не заглядывали в ее тетради.

Маша ненавидела, когда у нее списывали, и никому этого не позволяла. Не то что слабохарактерный Федька Сахаров, который хоть и был умником, но все равно заискивал перед однокурсниками.

— Эй, Рябова, — Олесе Кротовой, ее однокурснице, кажется, надоело возиться с чертежами, и она пересела поближе, пользуясь тем, что Валентина Ивановна уткнулась в проверку домашних работ. Ленивая и медлительная, Олеся не слишком усердствовала в учебе, зато обожала сплетни.

— Чего тебе? — недовольно прошипела Маша, на всякий случай прикрывая чертеж рукой.

— Ты же знакома с Грековым с параллельной группы? Вечно за ним таскаешься.

Маша? Таскается? Отвратительно просто, как некоторые готовы все преувеличить.

Нахмурившись, она только дернула плечом. Любой воспитанный человек сразу бы понял, что его собеседник не расположен к общению на данную тему и вообще занят важным делом.

На Кротову это не произвело никакого впечатления.

— Прикинь, — зашептала она, придвигаясь ближе, — по нему сразу несколько девиц сохнут! Одна такая… круглая, ну помнишь, первогодка, которая на боевку на шпильках приперлась. Фея-Берсерк ее тогда так на каблуках на стадион и отправила… Смеху было! А другая — словесница с третьего курса, ничего такая, она еще бойкот Плаксе в прошлом году объявила. Мол, не нужна ей арифметика, и все тут. И еще есть третья, с нашего курса, только ее никто не запомнил… какая-то невыразительная особа…

Тут Кротова обвела взглядом аудиторию, словно надеясь определить невыразительную особу, влюбленную в Грекова.

Маша совсем склонилась над чертежом, не глядя в ее сторону.

Сразу трое влюбленных в Андрюшу девиц! И она — одна из них. Рядовая дурочка, как все.

Если бы мама, легендарная сваха и гуру любовно-семейного волшебства, прослышала о таком, то была бы весьма разочарована поведением единственной дочери.

С другой стороны, возразила сама себе Маша (которая тренировала в себе критическое мышление и училась рассматривать каждый вопрос с разных сторон), это говорит о ее хорошем вкусе. Популярность — своего рода знак качества, гарантия того, что, кроме нее, Андрюшу оценили и другие девушки. Значит, она сделала хороший выбор.

— Эй, Рябова, — снова зашептала Кротова, но тут преподавательница подняла взгляд от тетрадей, в упор взглянула на неугомонную студентку и строго произнесла:

— Кротова, у вас, кажется, проблема с чертежом? Покажите-ка, что получается.

Олеся страдальчески скривила губы, ее плечи опустились, но делать было нечего. И она уныло поплелась к преподавательскому столу, а Маша — наконец-то — вернулась к своему фонарику.

***

В кабинете ректора ей прежде бывать не доводилось, но она знала, где расположен административный корпус — за небольшим прудиком, кишевшим крупными карпами. Надо было пройти по горбатому мостику, нырнуть в густую посадку сосен, пройти совсем немного, и вот, пожалуйста: перед тобой ажурное двухэтажное здание с колоннами и лепниной.

Маша была здесь в прошлом году, когда они с отцом приносили документы для зачисления.

Свою неуместную шубу она так и тащила в руках, теплые ботинки словно бы весили целую тонну, но она все равно не стала забегать в общагу, чтобы переодеться. Маша слишком боялась опоздать. Впрочем, никто не удивлялся тому, что кто-то одет не по погоде: к внезапным причудам завхоза Зиночки студенты привыкли. В прошлом феврале, например, им пришлось пережить песчаную бурю, а в июне, в самый разгар сессии, коридоры и аудитории захватили стаи бабочек, распевающих героические баллады.