Прятки в облаках (СИ) - Алатова Тата - Страница 49

— О! — подпрыгнула Катя. — Я же звонила Аринке, она пока в больнице, но в пятницу ее выпишут, и она вернется к учебе.

— Опять будет жить с нами? — переполошилась Вика. — Нельзя! Давайте напишем ректорше, что нельзя! Она же чуть не сожгла Ленку, она же опасна!

— Если бы никто не мухлевал с ее амулетами, ничего бы не случилось! — немедленно вступилась за соседку по комнате Катя. — Нельзя ткнуть палкой в муравейник, а потом жаловаться, что муравьи тебя покусали.

Лена, насупившись, грохнула кружку об стол и вылетела из кухни. Хлопнула бы и дверью — да та давно рассохлась и закрывалась с трудом.

— Ух, не люблю я Мартынку, — поделилась Катя. — Злющая она.

Маша промолчала, уныло разглядывая картошку с рыбой, которая и без того была не особо аппетитной, а теперь и вовсе утратила малейшую привлекательность.

***

В комнате она первой метнулась в ванную и, стоя под горячим душем, все равно дрожала, вспоминая слова Дины. Потом едва дождалась, когда ополоснется Дымов, кружа по комнате, как голодная волчица. Все здесь казалось ей чужим, неухоженным, непривычным.

Лиза-Дымов вернулся со скособоченным тюрбаном на голове, замотавшись в огромный халат.

— Господи, как же тяжело быть женщиной! — сказал он. — Носить такую грудь — целое дело, а расчесывать длинные волосы — настоящая наука. Однажды я так психанул, что остриг несчастную Лизу бобриком. Но стоило мне в нее вернуться, и все оказалось, как было. Человек, для которого был создан этот артефакт, обожал такой облик.

— Идите-ка сюда, — сжалилась Маша, усадила его на кровать и забралась на нее тоже, встала за спиной Дымова на колени. — Я расчешу вас.

— О, пожалуйста! — взмолился он.

Маша осторожно стянула с его головы полотенце и принялась промокать им мокрые пряди. Ей не терпелось дождаться утра и лингвистики, которая стояла второй парой. Это позволит хоть ненадолго избавиться от надоевшей круглой мордашки Лизы.

— Сергей Сергеевич, — тихо спросила она, — а вы кому-нибудь говорили о том, что однажды, где-то в прошлом, я появилась перед вами?

Глава 23

— Кому бы мне рассказывать о таком? — фыркнул Лиза-Дымов. — В интернате бы меня на смех подняли, а при приеме на работу и вовсе глупо было откровенничать.

— Ну, не знаю. Возможно, Алле Дмитриевне, — выпалила Маша.

— Это было бы крайне неуместно, — его голос стал суше, строже, будто Дымов проводил незримую, но ощутимую границу. Мы не будем обсуждать Аллу Дмитриевну, — вот что означала эта строгость.

Поскучнев, Маша взялась за расческу. Если бы у нее появился парень — она бы ему все на свете рассказывала. Неуместно, ой можно подумать, речь шла о чем-то неприличном. Тут даже суровой ректорше нечего было бы предъявить Дымову — ну явилась к нему сто лет назад какая-то девица из будущего, ну пришел он из-за нее в университет, ну живет с ней в одной комнате… Ах, черт.

Глубоко задумавшись, Маша осторожно распутывала длинные волосы Лизы, так и этак раскладывая происходящее, но как ни крути — ей критически не хватало информации.

— Сергей Сергеевич, — тихо позвала она, — а ведь есть такие наговоры, я читала, которые помогают людей подслушивать. Вот бы нам Дину наговорить, а? Вы же умеете?

— Рябова, вы спятили? — он дернулся, зашипел, когда светлая прядь осталась на расческе, снова замер. — Это же совершенно противозаконно. Меня же попрут с работы.

М-да. Вот тебе и рыцарь без страха и упрека. Я бы совершил подвиг, но вдруг у меня из-за этого начнутся неприятности.

С другой стороны, — тут же подключилась вечная Машина внутренняя оппозиция, — Дымов и не обещал ей подвигов, это она о них размечталась. По личной инициативе.

Тем не менее, она ощутила себя раздосадованный и даже немного обманутой, пусть и самой собой.

— Если подумать, — проговорила Маша с неумелой язвительностью, — за проживание в женской общаге вас тоже по головке не погладят.

— Мария! — возмутился он, явно пораженный ее неблагодарностью. — Как минимум, здесь я с разрешения Аллы Дмитриевны.

— Не сказать, что она так уж этому рада. «Я нахожу довольно нелепым тот факт, что мирный преподаватель лингвистики играет в сыщика», — передразнила она, попытавшись скопировать низкий, с хрипотцой, голос ректорши, но у нее получился прокуренный бас.

Обернувшись к ней, Лиза-Дымов глянул на нее с таким скорбным удивлением, что прежней Маше стало бы очень совестно. Но новая Маша замучилась блуждать в потемках и не собиралась сдаваться.

— Сергей Сергеевич, — начала она заново, — ну раз уж так вышло, что мы ступили на скользкую и извилистую тропинку сомнительной фигни, то почему бы нам не сделать еще один шаг? Один крохотный шажочек, а? Вы даже можете сами не наговаривать, а просто покажете мне как, и все.

— И все, — повторил он сокрушенно. — Маша, вы авантюристка.

— А вот и нет, — возразила она с торжествующей улыбкой, ведь понятно, что он уже согласился. — Я терпеть не могу нарушать правила, но сами видите, что вокруг творится. Еще и Дина на что-то намекает, аж мурашки от нее. Так что нам надо сделать?

— Найти вещь, которую Дина носит чаще всего, и наложить на нее чары.

— Да она каждый день наряды меняет! Может, лучше Бесполезняк? Она, по крайней мере, не такая модница.

— Вера Викторовна — ветеран подковерных интриг, — возразил Дымов, — она пережила двух ректоров и больше тридцати лет заправляет своей кафедрой. Ее такими простенькими наговорами не возьмешь. Не смотрите, Маша, что Толоконникова выглядит безобидной старушкой, у этой старушки острые зубы.

— Бабушка, бабушка, почему у тебя такие острые зубы, — пробормотала Маша. — Значит, остается Дина. Завтра мы прикинем, что из ее нарядов наговорить. Украшения сойдут?

— У металлов слишком высокая проводимость, в них чары стабилизировать сложнее, вы же и сами это знаете.

— Угу. Вам косички заплести?..

***

Спала Маша на новом месте плохо, ей все казалось, что это разные степени неловкости — ночевать с Дымовым в комнате из четырех человек и всего лишь вдвоем. Она отказалась от постельного белья с горлицами, выпросив у Зиночки казенный комплект, и ткань казалась слишком жесткой.

Совершенно измучившись от бесконечных мыслей, Маша забылась только на рассвете, а открыла глаза поздним утром.

— Ой, — воскликнула она, ужаснувшись времени на часах. — Я же проспала!

— Можете дрыхнуть дальше, — успокоил ее Лиза-Дымов, который беззаботно валялся на соседней кровати с ноутбуком. — Первые две пары отменили — погода нелетная.

— Как это? — изумилась Маша и подошла к окну.

На улице бушевала метель.

Нет, не так. Метелище.

Порывы ветра казались такой силы, что стекла вибрировали. Мир затерялся в густых снежных завихрениях, исчезли и деревья в парке, и здания, и фонтаны.

— Что это на Зиночку нашло? — потирая глаза, спросила Маша. Она ужасно расстроилась, потому что ждала второй пары с Дымовым, а теперь опять осталась с Лизой.

— В этот раз чудит не Зинаида Рустемовна, а Инна Николаевна.

— Зачем Фее-берсерку такой ужас?

— Зачетная практика в экстремальных условиях. Догадайтесь, Мария, какой курс, по уши в снегах, сейчас сдает полосу препятствий.

— Пятый? — ахнула она, и ее сердце сжалось. — Это из-за Костика, что ли? Да его же собственные однокурсники поколотят!

— И из-за вашего брата в том числе, — Дымов зевнул. — Инна Николаевна предоставила объяснения дисциплинарному совету, но сочла ниже своего достоинства оправдываться перед студентами. Вместо того, чтобы попытаться смягчить активистов, собирающих подписи для ее увольнения, она решила закрутить гайки до предела.

— И сколько градусов сейчас на улице?

— Ниже тридцати.

— Сплошное издевательство, а не учебный процесс, — Маша все вглядывалась за окно, пытаясь увидеть хоть что-то, но ей пришлось сдаться. Поежившись, она стянула со стула теплый халат и закуталась в него, умылась и вернулась в комнату: