Прятки в облаках (СИ) - Алатова Тата - Страница 43

— Нет? — поразился Федя. — Зачем тогда ты вообще мне об этом рассказала? Чтобы я всю жизнь смотрел на моих детей и гадал, какими они могли бы быть? Это так мерзко с твоей стороны, Рябова, что я прямо сейчас снова бы превратил тебя в кого-нибудь гадкого, если бы не боялся ректоршу.

— Я случайно. Там была утечка правды, ты же помнишь.

— Нельзя случайно говорить людям такое! Это должно быть запрещено законодательно! — он опять так сильно разозлился, что Маша изрядно струхнула.

— Прости, — не зная, что еще сказать, произнесла она.

— То есть я просто так потерял год у Циркуля? Для того чтобы ты сказала мне «прости, Феденька»? Знаешь что, Рябова, теперь меня вообще не удивляет, что тебя хотят убить. Это так закономерно, так закономерно!

Он развернулся и пошел к аудиториям. А Маша стояла в рассеянных утренних лучах и чувствовала себя самой великой неудачницей в мире.

***

— Мне нужно хоть что-то хорошее, — пожаловалась она в столовке Андрюше Грекову. — Любое хорошее, иначе пучины отчаяния поглотят меня с головой.

— Ты преувеличиваешь, — беззаботно отозвался он, энергично поглощая гречку с котлетой. — Это просто осень, сезонная хандра.

— У меня есть для тебя хорошее, детка, — Власов, как всегда, возник из ниоткуда и с лету включился в беседу: — Не вешай нос, Маруся, смотри, что я тебе принес.

И он поставил на стол игрушечного щелкунчика.

— Сомнительная радость, — оценила Маша, — и что это вообще значит? И где Плугов?

— Помогает Зиночке собрать оленя заново, — отрапортовал Власов и сел рядом с Машей, бухнув на стол поднос с тремя бутербродами, жареной картошкой и стаканом томатного сока. — А это, душа моя, прототип голема. Мы говорили тебе об этом, давай, шевели мозгами.

— Щелкунчик? — скептически уточнила она.

Андрюша, как всегда при виде кого-то из менталистов-неразлучников, скуксился и уткнулся носом в телефон.

— Давай сюда палец.

— Опять колоть? — огорчилась она. — Да что ж это такое! На меня будто кто-то новое ведро неприятностей опрокинул.

— На проклятия проверялась? — Власов ткнул иголкой в палец Маруси, капнул кровь на голову щелкунчика, и тот вдруг громко лязгнул челюстью, будто был выполнен из металла, а не из дерева. Игрушечные глаза загорелись алым, солдатик промаршировал по столу ближе к Андрюше и пропищал смешным тонким голоском:

— Ты хочешь убить Рябову?

Уронив от неожиданности вилку, Андрюша поднял глаза от телефона и ошарашенно посмотрел на щелкунчика. Потом перевел взгляд на Власова:

— Вы там совсем рехнулись на своей менталистике?

— Ты хочешь убить Рябову? — настойчиво повторила игрушка и угрожающе вскинула ружье.

— Он не отстанет, пока не получит ответа, — с гордостью предупредил Власов.

— Вы, мальчики, опоздали, — проворчала Маша. — Мне вроде как уже не надо.

— Надо, не надо, а пользуйся теперь, — обиделся Власов. — Мы до пяти утра над ним колдовали.

— Ты хочешь убить Рябову? — заверещал щелкунчик и, снова не услышав ответа, выстрелил. Крохотная пулька вылетела из картонного ружья и ударила Андрюшу в нос.

— Уй! Да не хочу я никого убивать, отстань! — закричал он.

— Ответ принят, человек, — щелкунчик вытянулся в струнку, поставил ружье к ноге и замер, притушив глаза.

— Страх какой, — поежился Андрюша. — Как это выключить?

— Выключатель мы еще не придумали, — засмущался Власов.

— А раздавить? Расколотить молотком? Утопить? Сжечь? — заинтересовалась Маша, в которой проснулась тяга к разрушению. Да, неплохо было бы что-нибудь сломать.

— Рябова, имей совесть, — строго осудил ее Власов. — Это же опытная модель! Будь человеком, погоняй ее хотя бы несколько дней, она на тебя настроена. Реагирует на учащенный пульс и расширенные зрачки отвечающего, классика. Потом у нее так и так закончится заряд энергии. Над вечным двигателем мы все еще работаем, — скромно признался он.

— Она каждого спрашивает или рандомно? — смирившись с такой необычной компанией, только и уточнила Маша. — И преподов будет доставать?

— Всенепременно будет, но они же должны понять, что наука сама себя не продвинет, правда? Да все не так уж страшно: радиус включения этой штуки — один метр. Просто не подходи слишком близко к людям, чьи носы тебе дороги, всех делов. Смотри, тут есть ремешок. Рекомендуем повесить игрушку на шею, как барабан, — и Власов первым заржал от такой картины.

Маша вдруг поняла, что смеется тоже. По крайней мере, это забавно. Она прославится как девица с щелкунчиком на шее. Какая ни есть, а известность.

***

К концу четвертой пары Маша выяснила, что Олеся Кротова и арифметик Плакса ее убить не хотят, целенаправленно подошла очень близко к противному Китаеву, чтобы как следует полюбоваться на его обалдевшую физиономию, и вроде как привыкла к пищалке, которая временами высовывалась из нагрудного кармана ее свитшота и направляла ружьишко на людей.

Все было неплохо до того момента, пока Наум Абдуллович не прислал за ней бумажного голубя с сообщением, что Алла Дмитриевна ждет Машу в своем кабинете.

Вот только ректорши не хватало для полного комплекта!

Вика дулась на Машу, Федя дулся на Машу, Андрюша дулся на Машу, а она ведь никому не хотела причинить хлопот. Может, в будущем так и случится: Маша случайно, совершенно того не желая, разрушит планету, и только Бесполезняк с Диной могут ее остановить?

Размышляя о том, не поставить ли щелкунчика прямо перед Диной за вечерним чаем, Маша дошла до административного корпуса в сопровождении Власова, которому сегодня выпало по ней дежурить.

Он пытался было расспросить, почему ей больше не нужен щелкунчик, но в Маше запоздало включился режим параноика. Она грызла себя за то, что вообще заговорила на эту тему, и увиливала от вопросов, как могла.

К счастью, Власов сам сбежал, как только увидел торжественные колонны, — не хотел попадаться Зиночке на глаза, боясь, как бы та и его не припрягла к сборке оленя.

Ленивый мраморный лев снова спросил, по какой надобности ее сюда занесло, традиционно промурлыкал восхваление несравненной Алле Дмитриевне, а потом пропустил Машу внутрь.

Из холла на первом этаже исчезли все фикусы, и вместо них появился огромный стол, на котором Зиночка и Плугов кропотливо собирали осколки Васеньки.

— А нельзя с помощью чар? — вырвалось у Маши.

Зиночка взбеленилась сразу, без разбега:

— Еще всякая мелюзга меня не учила! Нельзя значит нельзя, Рябова, иди себе мимо!

— Простите, — оробела Маша и поспешила к лестнице на второй этаж.

Плугов аккуратно положил лупу и сорвался с места, догнал ее на лестнице.

— Тоха отдал тебе щелкунчика? — заговорщически шепнул он. — Пожалуйста, поставь его перед ректоршей, я тебя умоляю.

— Ты хочешь убить Рябову? — тут же поинтересовался солдатик, выглядывая из кармана.

— Да нет же, неблагодарная ты тварь. Я об тебя все мозги сломал, а ты вон как теперь со мной!

— Принято, — проворчал щелкунчик и нырнул обратно. — Обзываться плохо, — донеслось оттуда невнятное.

— Ты подозреваешь ректоршу? — ужаснулась Маша.

— Да нет же, просто смешно получится.

— Смешно? — от возмущения она едва не поперхнулась. — А если меня накажут?

— В том-то и прелесть, что нет. Этот щелкунчик — наша официальная курсовая работа, мы тебя даже вписали в проект как тестера. Получишь дополнительные баллы за научную активность, а это повлияет на стипендию.

— Сразу бы так, — приободрилась Маша.

***

Удивительно, но в кабинете ректорша находилась одна, никаких собраний.

Ее пустой стол был таким большим, что Маша не могла сделать двух шагов, не наткнувшись на него.

Прости, Плугов, но твое чувство смешного не получит новой пищи.

— Мария, добрый день, — Алла Дмитриевна кивнула на стул, — не стану вас надолго задерживать. Я уполномочена только сообщить, что студентка четвертого курса факультета времени Лерина написала на мое имя заявление о том, что в женском общежитии обитает мужчина. Она упирает на недопустимость подобного с морально-этической точки зрения и на то, какую травму это может причинить ни о чем не подозревающим девушкам. И, положа руку на сердце, она абсолютно права.