Прятки в облаках (СИ) - Алатова Тата - Страница 32

Маша немедленно разволновалась. Она ужасно боялась кого-нибудь разочаровать, это был ее извечный страх.

— Что должна сделать девочка, чтобы с ней так поступил мальчик? — резко спросил Дымов и тут же перебил сам себя: — Нет, не то. Это вообще никак не связано с вашими личными отношениями.

— Но у нас вовсе не…

— Есть правила, Рябова, которые люди соблюдают, чтобы жить друг с другом, не причиняя вреда. Без них человечество давно бы скатилось в первобытный хаос, разве нет? Мы бы проклинали друг друга, превращали во что попало, взламывали бы чужие мозги и прочее, и прочее. В юности эти правила соблюдать труднее, я понимаю, но ведь именно сейчас вы и учитесь тому, о чем писал наш несравненный Федор Михайлович: преступлению и наказанию. Плохим бы я был педагогом, если бы Сахаров пропустил этот урок.

— О, — сказала она, удрученная.

Сейчас ей бы хотелось, чтобы он снова обернулся уютной Лизой, которая говорила ей «ты» и никогда не казалась настолько отстраненной, взрослой.

Но вот он, Дымов: темная водолазка под горло, бесстыдно обнимающая стройное худощавое тело, классические брюки, потрепанные кеды, короткие темные волосы, пожалуй, слишком короткие для классики, почти ежик. Узкое серьезное лицо. Ни косичек, ни веснушек.

Между ней и Дымовым лежала пропасть, и уж точно он не был тем человеком, с которым можно шушукаться ночью на кровати. Откровениям не было места в этом казенном унылом кабинете, где всей мебели — несколько шкафов с учебными материалами да заваленный бумагами стол.

Но Маша все равно спросила, растекшись по этому столу и уткнув подбородок в кулачки:

— Так что же мне делать с моим чувством вины, Сергей Сергеевич? Ведь это я спровоцировала Федю.

— Что делать, что делать, — проворчал он, — выводы, разумеется. Хотите написать мне реферат со вступлением, основной частью и заключением?

Это развеселило ее:

— Реферат о моих душевных переживаниях?

— Я почти уверен, что читал вещи и похуже, — хмыкнул он, но это было так по-доброму, что Маше очень захотелось привыкнуть к этой доброте. Она легко могла бы, не так ли?

— Да, хорошо, — согласилась она, — я точно напишу это реферат. Просто вручу вам все, что меня мучает, и делайте с этим, что хотите.

— Договорились, — Дымов мимолетно улыбнулся и достал из портфеля зеркало, предусмотрительно положив его задней стороной вверх.

Маша провела пальцем по сложной вязи узоров. Возможно, она ожидала ощутить какую-то силу, или покалывания, или еще что-то — но ничего такого. Оно казалось обычной старинной безделушкой.

— Итак, Мария, есть несколько традиционных методов работы с сильными артефактами, — сказал Дымов. — Вы помните теорию?

— Это было в списках дополнительной литературы на лето, — ответила она.

— Умница, — похвалил он. — Жаль, что все это нам не пригодится. Каждый мастер вкладывает в свой артефакт авторскую защиту от взлома. Каждый профессиональный мастер, я имею в виду. Не то что эти ломастеры Власов и Плугов, которые решили приторговывать шкатулочками правды. Открываешь такую — и честно отвечаешь на любой первый вопрос. Находка для ревнивых супругов, очень на грани действующего законодательства, но эти деятели написали на крышке предупреждение мелкими буковками.

— И почему Сахарова наказали, а Власову и Плугову все сходит с рук?

— Их тоже наказывают, Мария, но иначе. Ваш Сахаров намеренно причинил вред человеку, что существенно отличается от случайных сбоев во время научных экспериментов.

— И что мы будем делать с защитой этого артефакта?

Дымов подмигнул ей, очень довольный собой, а потом достал из верхнего ящика стола несколько книг и переплетенных научных работ:

— К счастью, есть ряд научных исследований артефактов Михайло-основателя, которые запрещены к широкому распространению, но являются собственностью университета. Мне удалось их раздобыть, однако Алла Дмитриевна строжайше запретила их выносить из этого кабинета. Зинаида Рустемовна даже наложила защитные чары, так что не стоит и пытаться.

— Я и не собиралась, — вспыхнула Маша, глубоко оскорбленная тем, что кто-то заподозрил ее в потенциальном нарушении запретов.

— Наше зеркало относится к незарегистрированным артефактам, поэтому конкретно его никто не исследовал.

— Значит, мы будем первыми? — восхитилась она и даже зажмурилась от удовольствия.

Глава 16

— Ну хватит на сегодня, — сказал вдруг Дымов. Маша подняла глаза от чьей-то диссертации и увидела, что за окном уже темнеет. — Ой, — удивилась она.

— И нам еще домашку делать, — вздохнул он, перевернул зеркало и заглянул в него.

Маша ощутила, как у нее челюсть поддается влиянию гравитации: вот его короткие темные волосы удлинились, посветлели, распушились, вот прямой нос подпрыгнул и стал курносым, вот Дымов уменьшился в росте и стал пышнее, водолазка натянулась на роскошной груди, а брюки едва на треснули на широких бедрах.

— Рябова? — позвал он мелодичным голосом. — Вы не могли бы отвернуться, пока я переодеваюсь?

— А вы не могли бы закрывать в такие минуты дверь? — воскликнула она, сконфуженная и потрясенная донельзя. — Я подожду вас в коридоре.

Подхватив свою сумку, Маша выскочила за дверь, прижалась к ней спиной, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось так, как будто она только что закончила интенсивную тренировку.

Мамочки, что это сейчас было? Ей казалось, что она стала невольным свидетелем чего-то очень личного, интимного. А еще, еще — нельзя же вот так, без предупреждения, взять и стереть и без того довольно шаткую границу между двумя персонажами!

Ей так удобно было притворяться, что Лиза отдельно, а Дымов отдельно, — но после таких выкрутасов придется смириться с очевидным. Нет никакой подружки Лизы, а всегда есть только препод Сергей Сергеевич Дымов с дурацким прозвищем Циркуль.

Значило ли это, что Маша слишком шагнула за пределы приличий, шепчась с ним по ночам в кровати, и такое ни за что бы не одобрила свирепая ректорша? Она бы разозлилась, наверное?

Это глупо, сказала себе Маша. Даже если обстоятельства сложились так, что норма вывернулась из самой себя и обернулась странностью, то это только временное явление. Они разберутся с парочкой злоумышленников и снова вернутся на свои места. Она за парту, а он к доске.

Если только злоумышленники не разберутся с Машей раньше. Ну почему Вечному Стражу надо быть таким неуемным, почему бы ему просто не остановиться на самом простом: вот ваш злодей, хватайте его! Почему ему надо копаться в причинах и оставлять Машу в подвешенном состоянии?

Дверь за ее спиной подалась назад, и Маша подалась назад тоже, покачнулась, обрела устойчивость и неохотно обернулась. Ей было неловко смотреть на Лизу.

— Да что ж это такое! — тут же вырвалось у нее. — Вы в зеркало совсем не смотритесь, что ли? Я имею в виду нормальное зеркало, — тут же поправилась она.

Лиза-Дымов хлопнул ресницами.

— Не думаю, что у меня в кабинете есть нормальное зеркало, — с мелодичной хрипотцой, как после долгого молчания, ответила он.

Тяжело вздохнув, Маша попыталась пальцами разгладить его волосы, поправила перекрученные лямки джинсового сарафана поверх теплой водолазки, опустила глаза вниз, разглядывая голые коленки.

— Вам нужны колготки, — сказала она. — На улице сегодня зима, помните?

— Колготки, да, — согласился он, — у меня где-то были.

И он снова нырнул в свой кабинет.

Зиночка, наверное, не устает смеяться над тем, как они все с ума сходят из-за внезапных перепадов погоды. Удивительно, что ректорша позволяет ей такие сумасбродства. Или это какая-то тайная часть учебного процесса, вроде повышения стрессоустойчивости и развития внимательности?

— Ну, теперь я готов? — спросил Лиза-Дымов, появляясь уже со своим безразмерным баулом и в ярким пальтишке.

— Вполне, — одобрила Маша и первой поспешила по коридору к лестнице. Ей еще нужно было забрать свою одежду из студенческого гардероба.