Мастер путей. Трилогия (СИ) - Черный Александр Михайлович - Страница 34

— Спасибо большое, — Алина поблагодарила девушку-погодку.

— Спокойной ночи, — та чуть поклонилась в ответ и укатила тележку прочь.

— Я организовала нам ужин, — объяснила разноглазка, запирая на ночь входную дверь. — За это время, что ты провёл у нас, так и не было возможности тебя нормально покормить.

Я отмахнулся.

— Не прибедняйся. Вашу выпечку в обители оценил по полной. Сама пекла?

— Ну, да, — Алина наигранно подпустила лёгкого румянца смущения. — Как тебе? Понравилось?

— Я хотел бы есть твою стряпню каждый день!

Вот от такой безапелляционной сентенции разноглазка натурально ударилась в краску.

— Скажешь тоже… — Бериславская отвела взгляд.

— Скажу. И покажу. Было очень здорово. У себя я так вкусно не ел.

Ужинали в тишине. У девушки с лица не сходил румянец смущения, а я просто наслаждался вкусами местных блюд и специй.

Подали полноценный обед со сменой.

На первое — что-то, что по жизни я называл «суп». В моё определение входила абсолютно любая тарелка жижи, в которой плавало что-то крутое, в этой самой жиже сваренное. Как это блюдо называли местные — факультатив, среди ночи меня касающийся мало. Его вкусовые качества пересилили академический интерес к наименованию. От души навалили мяса, не пожалели похожего на картошку овоща. Обильно справили травами. Кажется, среди зелени нашёл даже щавель.

Интересно, насколько местная флора и фауна схожи с земной… Сколько будет различий, а сколько — сходств?

На второе пришлось что-то отваренное, чем-то очень отдалённо пытающееся напомнить довольно толстые сплошные макароны. Под «макаронами» я понимаю абсолютно любое хлебно-мучное изделие, в процессе готовки отваренное в воде, внешне напоминающее длинный провод. Различий между макаронами, вермишелью и прочими не делаю: не разбираюсь.

Ко второму полагался смачный шмат какого-то крепкого, но удивительно легко жующегося мяса с толстыми, отчётливо просматривающимися прожилками и волокнами.

На «третье» предлагался компот с отчётливыми нотками каких-то душистых травок и что-то похожее на булочку. В моём понимании «булочка» — любое испечённое хлебно-мучное изделие не в виде батона, если внутри не содержится никакой начинки. Различий между видами не делаю. Всё равно не разбираюсь.

Порции были существенно меньше привычных мне. Да, вкус божественный. Ту же булочку не грех с собой по рейдам брать. Но размеры невелики. Что позволяло нам оттрапезничать, съев всё до последней капли и крошки, и не свалиться от обжорства замертво.

Я ел по-полевому быстро, не рассиживаясь дольше необходимого, но в процессе смакуя каждый оттенок вкуса. Серьёзно. Не имею ни малейших претензий к поварам и женщинам в столовых, что кормили нас в «Бесогонах». Но местную кухню хотелось поставить в пример многим земным гражданским харчевням, не говоря уже про полевые кухни.

Алина ела степенно и размеренно, всем своим видом выказывая свою принадлежность к прекрасной половине человечества и высокой должности. «Действительный тайный советник» — это не то, чем было принято разбазариваться. За красивые глазки и стройные ножки такое не давали. Этой планке ещё и соответствовать надо.

Бериславская и соответствовала. Или пыталась соответствовать. Ела аккуратно, неспешно, не пыталась жрать во всю пасть, как изголодавшаяся сука. Ни дать, ни взять — истинная барышня-боярыня.

Но, сколько верёвочке не виться, а ей конец всегда придёт. Без сомнения, местной едой можно было наслаждаться вечно. Но и она, рано или поздно, закончится.

Разноглазка бережно отложила приборы. Потянулась за бутылью, попробовала её открыть. Ожидаемо, не вышло. То ли забыли штопор, то ли забыли предварительно открыть для заказанного ужина, но бутыль была запечатана плотной деревянной пробкой.

— М-да, — констатировала Алина, вертя тару в руке. — Поздравительная речь отменяется. Как, впрочем, и питие вина во здравие и за знакомство.

— Никакого «отменяется» в мою смену, — хмыкнул я, забирая бутыль из тоненькой изящной ручки правнучки архимага.

Зря, что ли, мультиинструмент в этот мир притащил? Это, конечно, не замена всему, но, блин, элементарный штопор же в конструкции есть!

Мультиинструмент перекочевал из подсумка в руку. С щелчком гнетущего упора пластинчатой пружины складной рабочий орган штопора занял боевое положение. Заострённая спираль начала вгрызаться в удивительно твёрдую для пробки породу древесины. Это, однозначно, было не обычное пробковое дерево. Что-то намного более твёрдое.

Но конец верёвки настал и на этот раз. Штопор врезался в пробку бутыли на полную длину рабочего органа, а я, раскачивая, проворачивая, ударяя и выламывая, начал расшатывать изделие, рискнувшее обломать Алине планы.

Пробка поддалась, пусть и не сразу. Но примерно через минуту в апартаментах стал улавливаться тонкий аромат забродившего сока.

Бериславская наблюдала за процессом с неподдельным интересом. От момента отчуждения тары и до самого розлива напитка по бокалам её взгляд неотступно следовал за мной, внимательно созерцая каждое движение.

Под конец действительный тайный советник прицокнула язычком.

— Удобно, — девушка оценила. — Мало места занимает. Вероятно, немного весит. И выпивка всегда будет в доступе. Любишь выпить?

Выпивать я никогда не любил. Под настроение мог пропустить рюмочку, а по особым случаям — бутылочку. Но не более того. Выпивал строго эпизодически и исключительно в небольших объёмах. Спиртное прямо складывается на состоянии бойца, исправлять которое ему же самому. Поэтому, чтобы не ловить тонкую грань между «ещё бутылочка не повредит» и «бл9ть, щас сдохну», приучил себя держать с алкоголем почтительную дистанцию. Тем паче, что никогда не знаешь, когда тебе понадобятся твои профессиональные навыки, которые ты же собственноручно притупил алкоголем. Как показала моя практика, «накрыть» тебя могут не только на линии боевого соприкосновения, но и в тылу. Даже сто километров удаления от линии фронта — вовсе не стопроцентная гарантия защищённости от всего и вся.

— Вообще не пью, — предупредил я. — Но случай уж больно исключительный. Разрешил себе себя побаловать.

— Разве? — Алина подняла на меня взор. — А инструмент под рукой, будто только и ждёт применения.

Мне оставалось только фыркнуть.

— Не к столу будет сказано, мой хер тоже всегда под рукой, будто ждёт применения. Но я же им не осеменяю каждую встречную юбку?

Бериславская хмыкнула.

— Неплохое сравнение.

И подняла доверху наполненный бокал.

— Что ж, дорогой гость! — провозгласила девушка. — Как и ты, я не сильна в питии вина. И многих поводов для того не имела. Но сегодня праздник, какой поискать: своим появлением в нашем мире ты подарил надежду для всей Империи. За такое грех не выпить.

Я вслед за новой знакомой поднял свой наполненный бокал.

— И сегодня поднимаю за то, что ты дал нам возможность поверить в благословенный исход. И пусть впереди потрясения, которых не знала наша страна… С тобой мы выдержим их все!

Я только вздохнул.

— Глупости не говори, — произнёс на правах ответных алаверды. — Твой прапарапрадед веками собирал утраченные знания, ты половину своей жизни ему ассистировала, учила столько, сколько выучил за тысячу лет древний дед, вдвоём осилили призыв, который считался более невозможным… Если за кого и надо поднимать — так это за твоего досточтимого предка, и за тебя, неземную красавицу и невероятную умницу-разумницу.

На это Алина ничего не ответила. Лишь сильней покраснела, символически коснулась своим бокалом моего и пригубила напитка.

От последнего по моему телу пробежалась странная волна. Когда язык почувствовал привычный виноградный вкус — я не придал этому особого значения. Когда вместо спиртового послевкусия внял и разобрал откровенный привкус салата из трудноопределимых сортов травы, стало подозрительно. Но когда внутри меня что-то щёлкнуло, перемкнуло и по мышцам прошёлся непроизвольный спазм, стало как-то не по себе. Объективно, за вином не должно быть такой странной симптоматики.