Мастер путей. Трилогия (СИ) - Черный Александр Михайлович - Страница 11

Бериславу и впрямь сделалось нехорошо. Алина, видимо, уже имея дело с подобными приступами, молча и без лишних разговоров подала старцу воды. Ещё недавно выглядевший грозной силой дедушка немощной рукой потянулся к небольшому, явно недорогому, металлическому кубку, но не смог даже дотронуться до него. Дрожащая в треморе иссушенная старческая рука остановилась на полпути, так и не достигнув цели.

Я не медик. В пансионате для пожилых не работал. Но старческую немощь узнаю сразу. И тысячелетний старик, на котором ещё минуту назад можно было пахать отсюда и до обеда, в одночасье свалился без сил.

То, что деду был нужен отдых, понятно даже дебилу. Почему он так резко скопытился — уже требует разобраться. Идеи есть, но каждая из них нуждается в отдельной проверке. Не до того сейчас, если честно.

Несмотря на знатный рост и статный склад, Берислав не был тяжёл. По крайней мере, не для того, кто вытаскивал своих в полной сбруе с автоматом из самых тяжёлых и неудобных мест. Одно дело — взвалить на себя другого бойца в броне, разгрузке и при оружии лёжа или сидя, а другое — подставить плечо под старика, который мгновенно лишился сил даже воспользоваться посохом.

По указке Алины мы отвели Берислава в один из соседних залов (увы, назвать этот эллинг для дирижабля комнатой не поворачивается язык), где с помощью девушки уложили старца на постель. Я принял из его рук боевой посох и осторожно отставил его к стене, где виднелся характерный ложемент держателя. Видимо, кое-кто прекрасно осведомлён о том, как падают длинные тонкие предметы с боевым навершием. Посох надёжно закрепил в ложементе.

И оставил семейку. Алина принялась хлопотать над дедушкой, а я вернулся в зал, откуда вышел, чтобы не мешаться. Без своей аптечки всё равно ничем не смогу помочь. Грубую физическую силу предоставил, но на этом мои полномочия всё. Кончились.

Пока стояли на паузе переговоры, а низкорослая разноглазая девушка исполняла обязанности сестры милосердия, у меня появилось лишнее время обдумать происходящее и заключить вердикт. То, что я влип не по-детски, уже понял. Ещё никогда до этого так сильно не встревал. Даже, когда за моей спиной арта противника разнесла мост через реку, на противоположном берегу которой мы захватывали плацдарм. Чем-то ситуация напоминает тот случай, но там, хотя бы, существовала мизерная иллюзорная вероятность вернуться вплавь. Тут же… кажется, мне крышка.

Не тратя зря времени, взгляд прыгал с предмета на предмет, ища зацепки. На основе виденного мозг тут же пытался построить логическую, как ему, вероятно, казалось, связь.

Вот место, на котором я появился в этом… месте…?…мире…? Небольшой возвышенный подиум, амвон или солея. Пятачок диаметром метров пять, поднятый над основным уровнем пола на незначительные тридцать сантиметров. Судя по внешнему виду, представляет собой цельный кусок не то бетона, не то цемента, не то ещё какой заливки. Идеально вышлифованное как по верху, так и по канту, простое серое каменное возвышение. По периметру выставлены невысокие столбики на расширенных основаниях, между которыми прокинуты отполированные до ослепительного блеска цепи с крупными, с кулак размером, звеньями. В одном пролёте предусмотрен свободный проход: там цепи не было.

На этом самом месте ничего нет. Ни предметов, которые могли бы быть перемещены вместе со мной. Ни вещей, что могли бы выпасть с меня при переходе. Этот самый подиум выглядел идеально чистым, будто не стоял на нём только что наёмник в брезентовой «Горке», с берцев которого комьями отваливалась дорожная грязь. Вы же не думали, что я в дороге ботинки начищал, как пьяный дембель, до зеркала?

От амвона плавно перетекаем к столу, за которым вели трапезу и беседу. Сравнительно большой, метра полтора на пять. Для троих человек (двоих, если учесть, что меня тут раньше не было) заведомо избыточен. Деревянный: характерная фактура досок, отменно вышкуренных и подогнанных друг к другу, ощущается забитыми от работы с магазинами и оружием пальцами сквозь белоснежную скатерть, накрывающую столешницу.

На столе центром композиции выставлен прибор, всем своим видом пытавшийся мимикрировать под привычный мне самовар. Тот же пузатый чайник с двумя ручками по бокам. Тот же носик крана. Тот же массив литого основания. Типичный старый русский самовар, сверкающий бортами, будто отполированная рында. Но нет подключённой к нему электрической вилки. В конструкции не видно закладной для подкладки щепы. От самовара не веет жаром огня. Просто так кипятка в него налили? Тоже возможно. А что внутри?

Поднял сверху заливную крышку. Заглянул внутрь. Уже интереснее. Ожидаемо, в недрах изделия обнаружил нагревательную спираль. Только, отчего она работала, если нет электричества? В прибор не подходит ни одного провода.

Беглый осмотр выявил клеймо на борту «Императорский Тульский Оружейный Завод» и небольшой лоток с задвижкой возле литого основания самовара, где оно переходило в основной объём изделия. В лотке находился небольшой кристалл, доходивший до семи сантиметров в длину и имевший толщину около пары. От него и шёл ощутимый жар.

Первая мысль — «Да вы, бл9ть, е8анулись⁈». Сразу вспомнилась методичка по работе с высокоактивными материалами. Там было сказано, что в процессе полураспада активных металлов выделяется тепло. В отсутствие под рукой счётчика Гейгера радиоактивное излучения от таких реакций может быть обнаружено голой рукой: брусок металла будет гораздо горячее окружающей среды. Только руке и испытателю от результатов опыта будет ни холодно, ни жарко: терминальная стадия лучевой болезни и страшная смерть в адских муках гарантированы.

Пришлось осадить себя тем, что я, вообще-то, нахожусь в другом мире, где могут действовать свои законы физики, магии и здравого смысла. Вплоть до полного отсутствия всего вышеперечисленного.

Уже более конструктивный подход позволил предположить, что дело далеко не в энергии полураспада. Иначе люди не жили б по тысяче лет при таком соседстве. Значит, и впрямь что-то иное. К примеру, если присмотреться к лежащему в лотке от самовара кристаллу, то на его гранях можно заметить ряд мелких, явно не без помощи режущего инструмента выполненных, надписей. Причём сделаны они далеко не кириллицей. И не латиницей, как можно было бы подумать методом исключений. И, как ни странно, даже не старославянским языком с «ятем», «хером», «ерью» и «ижицей».

При ближайшем рассмотрении грани кристалла оказались испещрены ничем иным, кроме как рунами. Причём, насколько позволяла понять моя насквозь дырявая память, среди начертаний различались как символы славянского, так и скандинавского происхождения. Что лично мне, на первый взгляд, показалось несколько странным.

Лоток вернул на место: жар от камня исходил такой, что без прихватки держать вместилище голыми руками становилось чреватым.

Кроме самовара на столе имелось несколько небольших ваз, в которых по несколько штук лежали некоторые плоды. Часть из них я узнал без труда: яблоки, груши, виноград, сливы… Были и незнакомые мне. Пробовать их без предварительной подготовки не стал. Хрен его знает, что за аллергены в них могут содержаться. Вроде бы, аллергии у меня ни на что нет, но окочуриться в ином мире от случайно пропущенного отёка Квинке, лично мне, совсем не улыбается.

В отдельных мисках лежали вдосталь изложенные бублики, баранки, булки и прочая выпечка. Даже в родном для меня мире запах свежеиспечённого изделия сводил с ума и заставлял наматывать слюни на кулак, методично сгружая в подсумок. Из чего и как пекли местные — пока не знал, но от аромата буквально вскружило голову. Ладно, с этим потом разберёмся. Сейчас есть задачи поважнее…

На столовых приборах, что удивительно, тоже присутствовали клейма. На каждой ложке, вилке и ноже виднелось по оттиску «Павловского металлургического завода». Марку металлов назвать затруднялся, но качество изготовления явно было на высоте. Все изделия отполированы, отшлифованы. Нигде нет заусенцев. Всё зализано, приглажено, выхожено.