Ай да Пушкин, ай да, с… сын! (СИ) - Агишев Руслан - Страница 36

Его глаза остекленели, а губы шептали уже готовый строки этой истории. Словно нити у опытной вязальщицы, слова складывались в предложения, те в абзацы, а они в целые страницы.

— Александр, выходит, это и есть твой секрет? В этом твой гений? — на столике у кровати лежало небольшое походное зеркальце, в которой он сейчас и всматривался. Отражение ожидаемо молчало, никак не реагируя на все эти вопросы. Правда, в глазах проскальзывало что-то лукавое, или ему это просто показалось. — Да?

Это ведь настоящая магия, способная превращать мысли, образы, картины в нечто цельное, потрясающе ёмкое и поражающее до глубины души. Великий поэт писал так, что его Слово обретало множество оттенков. Им можно было исцелить мечущуюся душу, заставить от души смеяться, почувствовать безмятежную легкость, уязвить до глубины души, и даже убить. Истинная магия, с которой ничто другое не сравниться.

— Роман станет откровением… Я дам вам такого героя, о котором заговорит весь Свет. А потом и его самого покажу…

Благодарю за пристальное внимание. История лишь набирает обороты.

Наш герой постепенно обрастает помощниками, планами и… конечно же, врагами.

Почтовая станция, около ста верст от Пскова

За окном мороз, стекло покрылось замысловатыми узорами. Но от натопленной с вечера печки еще тянуло теплом, отчего постоялец во сне откинул одело, раскинул в стороны руки.

Столик, придвинутый прямо к кровати, завален листами, исписанными неровным почерком. Опрокинута на бок опустевшая чернильница, рядом лежат сломанные писчие перья. Следы долгой и плодотворной работы.

На самом краю столешницы бросался в глаза листок с весьма любопытным текстом, который постороннему человеку, правда, не особо был понятен.

' … Представляется весьма важным подумать о поддержке молодых дарований от литературы, математики, физики и тому подобное, которые нередко претерпевают финансовые трудности и не имеют даже крыши над головой. Если же вовремя протянуть им руку помощи, то государству будет лишь великая польза.

Прежде нужно устроить общественный совет из достойных человек, достигших больших высот в своем деле. В совет по литературе следует включать известных поэтов, писателей, в совет по математике — тех, кто известен своими трудами в математических науках. Указанным образом потребно поступить и в отношении общественных советов по остальным наукам — физике, химии, астрономии и тому подобное.

В статуте [положении о структуре] совета нужно подробно обозначить, каким образом и на каких основания будет оказываться финансовая поддержка. Предварительному и беспристрастному рассмотрению подлежат работы, материальное положение кандидатов, чтобы необходимая помощь досталась не только достойнейшему из них, но и самому нуждающемуся.

Для финансового обеспечения возможно привлечение пожертвований от промышленников, заводчиков и иных неравнодушных лиц, которые всей душою радеют за состояние русской культуры, науки и искусства…'.

Если же вчитаться повнимательнее, то многое становится ясным и понятным.

Почтовая станция, около ста верст от Пскова

Кофе был отвратительный — откровенно кислый, с плохо промолотыми крупинками зерен. Пьешь, а на зубах скрипит. Борешься с собой, чтобы все это обратно не выплюнуть.

— Помои, видит Бог, — Александр скривился, со стуком ставя чашку на стол.

Вчера засиделся допоздна, и оттого совершенно не выспался. Голова, словно дубовая. Мысли тягучие, грузные, и настроение хуже некуда. Хорошая чашка крепкого кофе бы помогла взбодриться, но принесли, к сожалению, откровенную бурду.

— А ведь сейчас нужно головой поработать, — тяжело вздохнул, с отвращением делая еще один глоток. Без кофеина, пусть и такого, голова, вообще, отказывалась работать. — Может «придумать» капучино? — тут же поморщился, ощутив на языке характерный вкус вспененного молока, ярко оттенявший вкус чуть горьковатого кофе. — Надо взять на заметку для книги кулинарных рецептов, а потом разослать по почтовым станциям. Глядишь, научатся нормальный кофе готовить.

Делая новый глоток, Пушкин повернулся к двери. Со двора в общий зал почтовой станции, как раз входил его новый помощник, еще вчера пытавшийся его ограбить. Вот так все в жизни и случается: вчера был разбойником с большой дороги, а сегодня — уважаемый человек.

— Ну, наконец, — и окончание слова Александр благополучно проглотил. Вид у вчерашнего оборванца оказался таким, что впору было и под венец. — Ничего себе сходил в баню!

К столу подошел помолодевший лет на двадцать с хвостиком молодой мужчина, одетый как провинциальный дворянин. Костюм, сапоги, пальто на плечах, были не новыми, но сидели отлично, выглядели опрятно, достойно.

— Прямо жених! — не скрывая восхищения от такого преображения, воскликнул Пушкин. Встав, и крепко пожал руку Дорохову. — Вот что с человеком русская баня и хороший цирюльник делают! Вы, сударь, себя хоть в зеркало видели? Прямо не узнать! Два совершенно разных человека!

Тот смущенно кивнул. Похоже, никак оправиться не мог от произошедших перемен. Все еще никак не мог привыкнуть к новому внешнему виду: то и дело оглаживал одежду, касался лацканов пиджака, водил плечами, пытался потрогать бородку.

— Я… я отдам, — он сделал шаг ближе, встав так, чтобы их никто не услышал. — Я все отдам, до самой последней копейки, что на меня потратили. Поручик Дорохов всегда платит свои долги.

Говорил глухо, едва слышно. Чувствовалось, что эти слова не просто ему давались. Ведь, он был дворянином, для которого отдать долг было делом чести.

— Отслужу… Я же, как пес был, — голос у него окончательно дрогнул. Пальцы с такой силой вцепились в столешницу, что побелели костяшки. Кажется, еще немного и здоровенная доска треснет. — Все от меня отреклись — друзья, знакомые, невеста… Родной брат и тот на дверь показал, знаться не захотел… Батюшка в церкви бродягой назвал и выгнал из божьего дома, — говорил тяжело, с трудом выталкивая из себя страшные слова. Чувствовалось, что давно уже никому ничего подобного не говорил. — Хотел уже с жизнью счеты свести. На разбой пошел, думал, что кто-нибудь пристрелит… А тут снова человек себя почувствовал. На чистых простынях спал, в баню сходил, к цирюльнику, — в глазах показались слезы, но почти сразу же исчезли. Пушкин чуть повел головой, сделав вид, что не заметил этой слабости. Нехорошо, когда мужчина плачет. — Клянусь, отслужу.

Пушкин сочувственно покачал головой, с трудом представляя, какие испытания выпали на долю этого человека. Считай, мужчину просто на просто раздавили, как таракана под ногами. Понятно же, что князь Вельяминов, мстя за гибель сына на дуэли, обрушил на него всю мощь своих связей, положения и огромного состояния. Лишил службы, наследства, запугал друзей, заставил родителей невесты отказаться от свадьбы. Сделал так, что ни одно учреждение Петербурга не брало его на службу. Словом, неуклонно и методично толкал его в пропасть. Просто чудо, что поручик еще топтал эту землю, а не валялся где-нибудь в лесу с пробитой головой или дырявым брюхом.

— Клянусь всеми святыми, не забуду, — достав из котомки горский кинжал, поцеловал его лезвие. Ведь, для настоящего воина оружие это и есть библия, на которой можно клясться. — Только скажи…

Александра снова качнул головой. Клятвы и обещания его, конечно, впечатляли. Он даже готов в них поверить, но не сразу, а после проверки. Ведь, задуманные им дела были столь обширны и серьезны, что даже одна паршивая овца в стаде его сторонников могла все испортить.

— Хорошо, Михаил Викторович. Есть у меня к тебе одно дело для начала, дело нужное, полезное, но опасное, — неторопливо начал поэт, внимательно вглядываясь в лицо своего помощника. Пытался эмоции «прочитать», если получится. — Если, что не так пойдет, то можно и на каторгу отправиться. Хорошенько подумай, прежде чем соглашаться.