Стылый ветер (СИ) - Алексин Иван - Страница 4

— Верно говоришь, Василий Григорьевич, — согласился с боярином Порохня. — Ты, Фёдор Иванович, главное возле нас держись, — повернулся он ко мне. — Если царская конница наскочит, всех мужиков в капусту посечёт. Ну, а мы на конях уйдём.

— И людей своих на погибель бросим, — добавив в голос яду, констатировал я. — Я так дела вершить не привык. Да и людей этих думка была к себе привязать.

— Да их в первой же сече посекут, — горячо возразил Тараско. — Ты выдел Фёдор, как они оружие держат? Словно палками частокол городить собрались!

— Вот и нужно обучить хотя бы строй держать для начала. Чтобы врага стена копий встречала, а не толпа неуправляемая, — я внушительно окинул взглядом своих сподвижников и, пресекая возражения, продолжил: — А, чтобы конница в первого наскока не стоптала, перед строем деревянные засеки выставим или те телеги, что нам под провиант князь Шаховский выдал. Что насчёт копий и пищалей, Василий Григорьевич? — обернулся я к Грязному. — Сколько князь выдать обещал?

— Копий у него не много, — солидно крякнул Грязной. — Роздал уже. Но пять десятков князь обещал дать. А с самопалами совсем худо. Восемнадцать пищалей всего выдаст. Да и те еле выпросил, — со вздохом развёл руками боярин. — Зато свинца да пороху к тем ружьям выдал изрядно. Путивль — крепость пограничная. В ней пороху запас большой.

— Копья те дрянь, — высунулся из своего угла Кривонос. — Половиной разве что в курёнка тыкать.

— И то хлеб, — отмахнулся я от сотника. — У нас и таких нет. Значит так, — разворачиваюсь к как набравшему в рот воды Глебу. Может зря всё-таки Грязной своему холопу правду обо мне открыл? С самих Ровен при мне двух слов сказать не может. Вот и сейчас. Сидит, не мычит, и глаза пучит. — Заберёшь эти копья себе. Вооружишь свою сотню, да будешь строй держать обучать. Понял?

— Понял, г… — Глеб, запнувшись, побагровел ещё больше. В глазах у сотника промелькнул нешуточный испуг. Ну да. Мой строжайший приказ о запрете титулования, Грязной до своего холопа ещё в Ровнах довёл. — Дык я…. Оно же….

— Значит, понял, — махнул я рукой, сжалившись над сотником. — Остальные сотни, пока, с кольями маршировать будут. А обучением стрельцов я сам займусь. Порохня, — развернулся я к запорожцу. — На тебе наша конница. Раз Глеб, Кривонос и Гаврила Мизинец, став сотниками, спешились, три лишних коня у нас есть. Подбери из этой толпы трёх человек, кто хоть какой-нибудь навык в конной езде имеет. Хотя бы полтора десятка всадников под рукой иметь будем.

— Найдём, — уверенно махнул рукой Порохня. — Я для того Якима в Путивль погулять и отпустил. Были бы кони, а наездников к ним он сыщет!

Я лишь тяжело вздохнул, с трудом сдержав резкий ответ. Вот же упёрся наказной атаман со своим Подопригорой! Ни в какую выгонять не хочет. Знай, твердит, что головой за старого товарища ручается да на своё право, в отряд набирать тех кто ему нужен, напирает. Чуть не разругались!

— Ну, смотри, — окончательно сдался я. — С тебя спрошу. А ты Василий Григорьевич с Беззубцевым дружбу постарайся завести. Он для нашего дела наиважнейший человек. Видение у меня намедни о нём было.

— Какое видение, государь? — встрепенулся боярин, в свою очередь забыв от волнения о запрете.

На меня с напряжённым вниманием уставились шесть пар глаз.

Ну да. После того как сбылось предсказание о гибели самозванца, к моим видениям ближники стали относится совсем по-другому. В их истинности ни у кого уже и тени сомнения не возникало.

— А вот такое, — мысленно усмехнулся я, чувствуя себя современной Вангой. — К следующей осени Васька Шуйский Болотникова в Туле в полон возьмёт. А Беззубцева с четырьмя тысячами воинов помилует и отпустит. Вот бы нам его на свою сторону перетянуть.

— Четыре тысячи — это сила, — пригладив усы, признал Порохня.

— Вот и я о том. И для нас эта сила лишней не будет.

— А мы что, — неожиданно подал голос Глеб. — Тоже в полон попадём?

— А мы с Болотниковым только до зимы, — покачал я головой. — Умирать за самозванца, я не собираюсь.

Со следующего дня у скучавшего под стенами Путивля войска, появилось новая потеха — за обучением нашего отряда наблюдать.

Грозный выкрик Грязнова и три сотни мужиков, хватая с телег копья и древки, начинают лихорадочно метаться, пытаясь найти своё место в строю. Рёв, мат, взаимные тычки то и дело грозящие перейти в потасовку. Бардак, одним словом. А ведь мне предстоит научить этим мужиков держать строй, синхронно колоть врага пиками, не ломать линию при движении. Это в будущем шагистика выродится в бесполезные, никому не нужные марши. В эпоху зарождающейся в это время линейной тактики, слаженные действия копейщиков жизненно необходимы, являясь краеугольным камнем успеха в сражении.

Выстроившиеся в жиденькую линию впереди пикинёров, стрелки начинают лихорадочно заряжать пищали, неловко вытаскивая из берендейки зарядцы, просыпая порох мимо затравочного отверстия, роняя в траву шомпола. Я лишь зубами проскрипел, устало смахивая с лица капли пота. Этак противник до нас ползком доберётся, прежде чем они к стрельбе изготовятся!

Наконец, восемнадцать искрящихся фитилями пищалей легли на сошки, нацелившись в сторону воображаемого противника. Жиденький, не слитный залп, произведённый по команде и стрелки бросаются назад сквозь заранее оставленные в строе копейщиков щели.

А что им впереди с разряженными пищалями делать? Ещё раз перезарядится противник точно не даст. Только погибнут напрасно. А вот в тылу за спинами ощетинившимися пиками копейщиков шанс на ещё одну перезарядку есть. Особенно когда вчерашние мужики это действие хоть немного до ума доведут.

Да и тогда…

Всё-таки фитильное оружие мало эффективно. Вот только выбирать, пока, что не из чего. Колесцовые ружья очень дороги и капризны, а кремнёвые, тоже появившиеся на Руси ещё в прошлом веке, очень уж ненадёжны, с завидным постоянством делая осечки. Да и нет ни тех, ни других в Путивле. Что Шаховский выдал, то и взяли.

Ну ничего, совсем скоро в 1610 году, Марэн Ле Буржуа создаст батарейный замок, который станет основой огнестрельного оружия на ближайшие триста лет. Вот на основе этого оружия и будут формироваться армии ближайшего будущего. Так что, если я смогу прийти к власти, первым делом переманю француза на Русь. Никаких денег и почестей для этого не пожалею, а переманю! Ну, или ружьё с таким замком украду, в крайнем случае. Умельцы и у нас найдутся, если хорошо поискать и простимулировать.

Но пока, что имеем, то имеем. Пищали старые и изношенные, а большая часть копейщиков ни доспехов не имеет, ни нормального оружия для ближнего боя. Топорами, ножами и кистенями, если строй прорвут, много не навоюешь. Хорошо хоть, что Шаховский обещал к началу похода наконечники для копий изготовить. Хоть заострёнными кольями во вражину тыкать не придётся.

Ну, ничего. Нам, главное, до Ельца без приключений добраться. А там, прикрываясь именем самозванца и снарягу нормальную подберём, и с вооружением проблему решим. А навыки сражаться в строю со временем придут. За один день даже кролики не родятся.

Так что пускай смеются, если больше заняться нечем. Просто для многих ещё не дошло, что время мечников и лучников подходит к концу, окончательно уступая место эпохе огнестрельного оружия. Это владению мечом, булавой и или тем же луком нужно долгие годы обучаться. На то, чтобы научить человека держать строй и более-менее сносно обращаться с той же пищалью, столько времени не требуется. В Европе в это время уже давно сформировались отряды наёмников, куда принимают всех желающих. Лишь бы по здоровью подходил и экипировка соответствующая была.

На второй день тренировок приехал Беззубцев. Долго смотрел на наши метания, поглаживая короткую бороду, подошёл, спешившись, к Грязному.

— Экую потеху ты затеял, Василий Григорьевич. Неужто думаешь, что толк будет? По мне мужиков учить, баловство одно.

— Баловство с этаким войском на царские рати идти, — пожал плечами Грязной. — Сомнёт нас дворянская конница и даже не заметит. Как скакала, так и дальше поскачет.