100 великих рекордов в мире автомобилей - Зигуненко Станислав Николаевич - Страница 19

Выписавшись из госпиталя, Локхарт и Кич снова вернулись на трассу. И 22 апреля «Триплекс» под управлением Кича рванул с места в карьер.

Первый заезд прошел благополучно; но во время обратного пробега неповоротливая конструкция вдруг проявила чудеса прыткости и, подскочив на ухабе, пролетела с десяток метров. Приземление вышло неуклюжим: карбюратор переднего мотора полыхнул пламенем, и Китч снова получил ожоги.

Но, к счастью, машина не взорвалась и даже смогла одолеть зачетную часть дистанции. Причем, самое странное, – с новым рекордом. Теперь он равнялся 334,010 км/ч.

На это достижение, в свою очередь, нацелился «Черный ястреб». Фрэнк Локхарт раз за разом все повышает показатели, приближаясь к заветным цифрам. Однако в четвертом заезде ему не повезло: на огромной скорости лопнула шина и заклинила колесо в узком обтекателе. Машину занесло влево, и она закувыркалась по трассе.

Подбежавшие механики нашли вылетевшего из кабины гонщика неподалеку от машины в бессознательном состоянии. Его снова повезли в ту же больницу, но на сей раз выйти из нее своими ногами Локхарту не довелось. Он скончался, так и не придя в сознания, не узнав, что стрелка на разбитом спидометре замерла на отметке «376». Он все-таки достиг рекордной скорости, хотя этот рекорд и не был засчитан официально.

Рэй Кич решил больше не испытывать судьбу и снова занялся обычными гонками, на следующий год пройдя в Индианаполисе 500 миль со средней скоростью 157 км/ч. Оставленный же им монстр вернулся в Дайтону под управлением Ли Байбла. Механик-самоучка был из той категории людей, которые полагали, что одной лишь настырностью можно добиться своего.

Опыта гонщика у него не было. Тем не менее, 13 марта 1929 года Байбл залез в кабину «Триплекса» и, наплевав на «чертову дюжину» и плохую погоду, повел атаку на рекорд. В первой попытке удача ему сопутствовала, и он показал 325 км/ч – совсем неплохо для новичка.

Он решил повторить атаку. Но тут везение кончилось, и в конце мерного участка монстра подбросило вверх на очередном ухабе. Нога малоопытного гонщика, вероятно, соскользнула с педали газа. Этого оказалось достаточно, чтобы моторы резко сбросили обороты. А поскольку они напрямую были связаны с колесами, то последние резко затормозили. Четырехтонная громада пошла юзом, а затем и закувыркалась, разваливаясь на ходу. Ее обломками был придавлен как сам гонщик, так и по несчастью оказавшийся поблизости фотограф.

Серия трагических атак на рекорды всколыхнула общественность. В Международную автомобильную федерацию посыпались петиции с требованиями принять меры по безопасности гонщиков и зрителей. Ведь происшествия в Дайтоне были не единственными в своем роде. Во всем мире аварии, а то и катастрофы на трассе стали заурядным явлением.

И тогда, чтобы предотвратить смертельные случаи при заездах, судьи решили допускать к соревнованиям только технически совершенные машины и хорошо подготовленных гонщиков. Рекордные же трассы прокладывать в безлюдных местах, а зрителей, коль таковые все же объявятся, держать подальше от мчащихся с бешеной скоростью болидов.

Вот тогда М. Кэмпбелл и уехал в Южную Африку. Именно там, на дне высохшего озера Вернейк-Пан на высоте 762 м над уровнем океана, самой природой была подготовлена рекордная трасса.

Но Малькольму не повезло. Сначала палило чересчур жаркое солнце, и дно озера рассохлось, покрылось многочисленными трещинами. Пока трассу приводили в порядок, заглаживая трещины и поливая грунт водой, собралось так много любопытных, что старт пришлось отменить – болид запросто мог задавить кого-либо.

Зрителям объявили, что гонок не будет. Но пока ждали, когда же они разбредутся, стала портиться погода – подходил сезон дождей. Так что Малькольм успел лишь побить рекорды на 5 км и на 5 миль, достигнув в некоторых заездах 360 и 347 км/ч.

А тем временем сюрприз преподнес Генри Сигрев: 11 марта 1929 года на глазах 50тысячной толпы он установил в Дайтоне новый абсолютный рекорд – 372,456 км/ч! «Синей птице-2» так быстро было уже не полететь – нужна была новая машина.

Сам же Сигрев выступал на небывало узком и длинном автомобиле «Ирвинг-Непир-Спешиэл». За свой цвет и остроносую форму он получил второе имя – «Голден Эрроу» («Золотая стрела»). Под руководством Джека Ирвинга на автомобиль поставили 12цилиндровый мотор «Непир-Лайон» мощностью 930 л. с. Водяные радиаторы были заменены баками со льдом. В итоге мидель кузова – то есть его поперечное сечение – имело площадь всего лишь 1,1 кв. м – небывалый показатель для того времени.

Сама гонка не обошлась без приключений. Брызги соленой воды с моря мешали гонщику хорошо видеть трассу. А сама она, насыщенная водой, превратилась в своего рода каток – так что удержать болид на трассе мог лишь ас гонок.

Сигрев справился со всем – и со скользившей машиной, и с собственным страхом. И развил высшую скорость на земле – 103 м/с!

За это достижение английский король Георг произвел Сигрева в рыцари, даровав ему дворянство. Он был первым спортсменом-автомобилистом, удостоившимся такой чести. Казалось бы, можно почивать на лаврах.

Но Сигреву захотелось сделать «золотой дубль» – стать одновременно властелином скорости в двух сферах – на суше и на воде. Однако в июне 1930 года рекордная лодка «Мисс Ингланд II» на полном ходу вдруг ушла под воду, унося в пучину озера Уиндермиер своего 34-летнего водителя.

Трагедии на рекордных трассах заметно отрезвили многих желающих славы и денег. Кроме того, оказалось, что для того чтобы стать рекордсменом, нужно было вложить еще больше средств в создание рекордных аппаратов. И количество желающих поставить на карту все, в том числе и собственную жизнь, ради покорения новых вершин скорости заметно поубавилось. Лишь один человек не хотел сдаваться. То был испытанный «рыцарь скорости» Малькольм Кэмпбелл.

Он все еще надеялся вписать в летопись рекордов пару-тройку дополнительных строк. Вместе с ним грезил о новых рекордах и его подрастающий сын Дональд. Много лет спустя Кэмпбелл-младший будет вспоминать: успехи отца, его рассказы о своей работе настолько захватили подростка, что он стал мечтать о карьере гонщика.

Конечно, колеся вместе с матерью и отцом по миру, будучи свидетелем его побед и поражений, он понимал, насколько тяжела и опасна эта работа. Но, как говорится, охота – пуще неволи.

Забегая вперед, скажем, что Дональд осуществил свою мечту. Хотя и произошло это вопреки воле отца, сказавшего однажды, что он в семье должен быть первым и последним рекордсменом. Он не хотел подобной же доли для своего сына, понимая, насколько переменчива фортуна, сколь высока цена рекорда и насколько бывает непродолжительной мирская слава. Сегодня о тебе говорит весь мира а завтра ты забыт всеми. И хорошо, если при этом ты еще жив…

Тем не менее в 30е годы Малькольм Кэмпбелл делал все возможное и невозможное, чтобы стать единоличным «королем скорости». Порою гораздо больше времени и сил он тратил на то, чтобы заставить раскошелиться богатых меценатов. Хорошо знавшие его люди полагали, что главный талант Малькольма заключался в том, что он умел своими разговорами превращать хладнокровных бизнесменов в школьников-энтузиастов, бросавших деньги если не на ветер, то на создание машин, бежавшим с ним наперегонки.

Ему удавалось даже из королевской казны получать чеки на многозначные суммы для полета своих «Синих птиц». Бывшая великая империя, над которой в былые времена никогда не заходило солнце, хотела напоследок сохранить свое величие хотя бы в спорте.