Неправильный лекарь. Том 4 (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 13

Понятно. Просто так это всё не закончится. Какой из голубых кристаллов на медальоне надо тронуть пальцем, я запомнил хорошо и сделал это незамедлительно. Потом протянул поганцу руку, якобы для рукопожатия.

— Приношу вам свои извинения, с этого момента мы всё будем делать так, как вы скажете, — самым елейным голосом и с милейшей улыбкой произнёс я.

Бунтарь на пару секунд задумался, переводя взгляд то на меня, то на мою руку. Потом всё-таки принял решение.

— Вот то-то же! А то устроили тут! — уже тише проскрежетал он и пожал мне руку.

Болван. Его продолжало потряхивать до тех пор, пока я не отцепил его пальцы от своей руки. Я подхватил обмякшее тело под мышки и посадил в угол. Пусть посидит отдохнёт.

— Скорую вызвал? — первым делом спросил отец, появившись на пороге.

— Не успел, этого успокаивал, — показал я пальцем на мирно посапывающего сына пациентки.

— Нокаут? — удивился отец.

— Медальон, — улыбнулся я. — Я наконец-то прочитал инструкцию. Сегодня вечером и вам расскажу, полезная штука.

— Понял, — хмыкнул отец. — Сам в скорую позвоню. Вы одевайтесь пока, вместе поедем.

— Принял, — ответил я и потянулся за висящим в шкафу пальто. — Мам, я схожу пока за твоим пальто.

— А если этот придурок придёт в себя и снова начнёт бунтовать?

— Я по пути к Юдину загляну, пришлю в поддержку.

В Обуховскую больницу мы поехали на двух машинах. Мама вместе с пациенткой в машине скорой помощи, так и не убирая пальцев с её висков. Я, отец и начавший приходить в себя смутьян — на нашей семейной в пассажирском салоне. Это наверно был первый раз, когда отец не сел рядом с водителем. Как он сказал, чтобы помочь если что справиться с буйным родственником. Я так подозреваю, что причина другая — посмотреть на эффект медальона, если родственничек снова будет качать права.

Прямо на пороге приёмного покоя нас встречал не Захарьин, как я предполагал изначально, а Гааз Анатолий Венедиктович. Я знаю, что он Захарьину особо не уступает, но почему-то думал, что он будет вторым номером, а не первым. К тому же он до сих пор оставался для меня тёмной лошадкой и не был ни доброжелателем, ни явным противником. Не знаю почему, но именно потенциальным противником я его видел с большей вероятностью.

— Молодец, Склифосовский, — хрипловатым голосом приветствовал мэтр, услышать от него похвалу для меня было полной неожиданностью. — Сам догадался?

— Сам, — кивнул я. — Она очень плоха, нам не потянуть.

— Эту — да, вам не потянуть, даже если вы все вместе дружно возьмётесь, — сказал он, улыбнувшись одним уголком рта, даже не двумя. — Я тебе даже больше скажу, далеко не факт, что мы её потянем. Такой запущенности даже я на своём веку не встречал. Что-то заболтался я с тобой, езжайте по своим делам, мы её забираем.

— Но… — начал я, но он меня резко прервал.

— Маг поддержки будет через минуту, мы везём пациентку в манипуляционную, с тебя ответственность снята, можешь идти. Вас, Алевтина Семёновна, я тоже больше не задерживаю.

— Понял, спасибо, — сказал я, развернулся и отправился на выход из приёмного отделения вместе с мамой.

— Хм, он даже помнит моё имя, — сказала мама, когда мы уже вышли на улицу.

— Похоже он умнее и загадочнее, чем кажется, — высказал я свои впечатления от встречи. — Ну хоть не орал на меня, как Захарьин, и на том спасибо. Может и к лучшему, что Ярослава Антоновича сейчас не было, вони было бы не продохнуть.

— А вот в Захарьине ты зря видишь врага, — неожиданно для меня сказала мама.

— Очень интересно, а кого же мне в нём видеть? — удивился я. — Больше всех ставит мне палки в колёса.

— Это не обусловлено личной ненавистью к тебе, я это точно знаю, — покачала головой мама. — Он просто слишком правильный и дотошный по каждому пункту. Ещё очень неуравновешенный и эмоциональный, слишком настороженно относится ко всему, к чему прикасается, даже к процессу вдоха. Всё вместе создаёт впечатление, что он люто всех ненавидит. А вот Гааз — гораздо более непонятная личность. Он вроде и не бьёт тебя шваброй по лицу, идёшь себе спокойненько ему на встречу, в глаза смотришь, а перед тобой внезапно образуется пропасть, которую даже не было шансов заметить.

— Красиво описала, — хмыкнул я. — Только непонятно, что с этим делать.

— Что качается пациентки, которую мы передали из рук в руки, можешь не переживать, — улыбнулась мама. — С ней точно всё будет в порядке. Если он сказал, что попробует, но не факт, что получится, значит всё будет в лучшем виде. У него всегда так. Он даже со стопроцентной вероятностью не будет обещать, что попадёт в чашку кипятком из чайника. Просто сделает и всё, но никаких гарантий.

— Так перестраховывается? — предположил я.

— Возможно, — пожала она плечами. — Садись в машину, поехали обратно в клинику. У тебя там есть кто ещё на приём?

— Да, мои онкологические, теперь не знаю, как всё успевать. Эти свалились как снег на голову.

— А если бы не свалились сегодня, завтра уже могло быть поздно.

В кабинет я входил почти в одиннадцать. Пациент с новообразованием желудка сидел под дверью больше, чем полчаса. А ещё через пятнадцать минут должен прийти с образованием в лёгком. Ведь говорила тогда Света, «а не надорвётесь ли вы, Александр Петрович?». Как в воду смотрела. Отменять никого не буду, лучше останусь без обеда. Эти пациенты не виноваты, что всё пошло не по плану.

Тактику рабочего дня мне менять так и не пришлось. Оценив объём оставшейся массы образования желудка и панкреато-дуоденальной зоны, я понял, что одной процедурой здесь точно не обойдусь, да и двумя скорее всего тоже. Поэтому не стал мучать ни себя, ни пациента, а произвёл реконструкцию протока поджелудочной железы по той же методике, что до этого делал с общим желчным протоком, укрепил дополнительно новую стенку желудка и лишь частично убрал ещё небольшую часть самого новообразования. И пациенту польза, и я не убился, и на следующего хватит.

С лёгким правда пришлось повозиться подольше. Шварт в области лопатки уже не было, в прошлый раз убрал полностью. Здесь тоже решил сделать защитный слой из соединительной ткани для имитации висцеральной плевры, чтобы обеспечить нормальное скольжение лёгкого в плевральной полости. С метастазами покончено раньше. Уровень энергии в ядре около двух третей, можно поработать над уменьшением образования, чем я и занялся. Оставшийся объём вполне возможно удалить за пару процедур. возможно пациент сможет поехать в свой Крым уже на новый год.

— Жене цветы-то купили в прошлый раз? — поинтересовался я у него после окончания процедуры.

— Конечно! — воскликнул он так радостно, словно мечтал купить букет много лет и ему наконец-то удалось. — И меренговый рулет, как и собирался.

— Обрадовалась? — спросил я, хотя ответ и так был очевиден.

— Очень, — мужчина улыбался до ушей. — Сначала опешила, спрашивала, что я такого натворил, что приходится так извиняться. Не могла поверить, что просто так. А, когда поверила, начала плакать. Я спрашиваю у неё мол «ты чего?». А она улыбается и плачет, ну что ты будешь делать?

— Пригласите её сегодня в ресторан, — предложил я. — Пора делать следующий шаг.

— А потом в кино на последний ряд? — захохотал пациент.

— Ну не на сеновал же? — поддержал я его.

— На сеновал позвал бы, да у нас его нет, — продолжал он хохотать, вытирая слёзы.

— Тогда рекомендую всё-таки начать с ресторана. Там и обсудите, что купить родственникам в Крыму в подарок на новый год и на Рождество.

— Вы сейчас серьёзно, господин лекарь? — у мужчины вытянулось лицо от услышанного. — Вы же говорили, что только ближе к весне получится.

— Очень надеюсь, что за неделю до нового года мы справимся. Так что можете покупать билеты.

— Это, пожалуй, самая лучшая новость на сегодня! — пациент широко улыбался, а на глазах блестели слёзы. — Вы самый лучший лекарь из всех, кого я знаю!