Белая река. Гримерша - Королева Мария - Страница 8

И вновь шариковая ручка запорхала над старенькой фотографией. Даша безжалостно закрашивала золотистые волны густых Машиных волос. И не поверила своим глазам, рассматривая преображенное Машино лицо. Похоже, она нашла то, что надо! У нее получилось!

Вообще-то черный цвет не очень шел худенькой, бледноватой Кравченко. Стали заметней мешки под глазами, возле губ обозначились складочки. И ничего удивительного в этом нет — еще на курсах гримеров им рассказывали, что иссиня-черный цвет волос идет только юным девочкам с гладкой розовой кожей. Всем остальным цыганская чернота кудрей прибавляет как минимум лет десять. Зато Машины глаза вдруг «открылись», и выяснилось, что они огромные и живые. Если раньше она была похожа на стервозную и легкомысленную любимицу фортуны, то теперь напоминала неизлечимо больную красотку. А Машина героиня и должна выглядеть неизлечимо больной — больной любовью.

Осталось придумать новый образ для Гриши Савина и Максима Медника. Собственно, в Гришиной внешности можно ничего не менять (или она уже смотрит на него предвзято?). Его роль невелика и проста, его герой может выглядеть вообще как угодно.

A вот с Максимом Медником дела обстоят куда сложнее. Он должен играть аборигена, полуграмотного деревенского жителя, который покорил сердце столичной кокетки. При том сам Медник похож, скорее, на звезду мужского стриптиза, а не на деревенского мужика. Он бесспорно красив, — наверное, никогда раньше Даша Громова не встречала столь безупречно красивого мужчину. Но ему определенно не хватает мужественности. Жаль, что у Даши нет фотографии Максима. Придется закрыть глаза и вспомнить его лицо — до мельчайшей черточки…

У него миндалевидные глаза, кажется, зеленые или даже голубые… Гладкая, как у холеной женщины, кожа… Красивая линия темных губ… высокий лоб… аккуратный пос… и водопад золотистых кудрей, — наверное, в юности он мог вполне убедительно сыграть роль Амура.

Даша облегченно вздохнула. Кудри — вот что здесь лишнее. Если постричь Максима покороче — он будет выглядеть как профессиональный боксер. То, что надо для фильма! А уж если вообще побрить его налысо!!!

На следующий день Даша шла на работу как на праздник. На этот раз она предпочла темно-фиолетовый костюм с юбкой почти до пола. Костюм этот выглядел бы вполне целомудренно, если бы не змеящийся вдоль ноги разрез — почти до самых бедер. Веки она накрасила фиолетовым и синим, подчеркнула скулы терракотовыми румянами, а губы слегка увеличила с помощью мягкого косметического карандашика.

Придя на студию, она первым делом разыскала Машу Кравченко.

— Маша, я такое для тебя придумала! — вместо приветствия воскликнула она. — Ты станешь великой актрисой, тебя запомнят и полюбят, я уверена!

— Интересно, — усмехнулась Машка, — Даш, у тебя что, торжество сегодня какое-то, что ли?

— Да нет, а что? — удивилась Даша.

— Просто ты так одета, как будто собираешься на деревенскую свадьбу, уж извини.

— Внешний вид гримера — это его витрина, — заученно сказала Даша, — и вообще, тебе что, неинтересно, что я для тебя придумала?

— Ну и что же? — довольно равнодушно спросила Маша.

— Мы покрасим тебя в брюнетку.

— Что-о? — Маша уставилась на Дашу, как леди из высшего света на простую поломойку — Ты соображаешь, что говоришь? Это исключено!

Даша растерялась.

— Маш, но я всю ночь думала о твоем образе. Ты совершенно не подходишь для этой роли. Ты слишком кукольно выглядишь. А черный цвет преобразил бы тебя, поверь мне. — Даша говорила быстро и сама понимала, что ее монолог неубедителен.

— Да кто ты такая, чтобы рассуждать о ролях, — вспыхнула Маша, — Алла Белая полагает, что я для этой роли очень даже подхожу. Поэтому она выбрала именно меня — из нескольких десятков претенденток. А ты, Даша, всего лишь гример, советую об этом не забывать!

— Но, Маш, ты с кем-нибудь посоветуйся, мне кажется… — растерялась Даши, — и вообще… я тебе дам телефон одного знакомого парикмахера. Он тебя покрасит, будешь как конфетка.

— Я и так конфетка, — капризно возразила Машка, — и вообще, почему я должна переться к какой-то парикмахерше? Тебя вроде бы наняли сюда гримером?! Значит, в случае чего ты и должна покрасить мне голову. А твоей парикмахерше, наверное, еще придется платить?

— Не придется, — успокоила ее Даша, — понимаешь, я ни разу не красила волосы. Только лицо рисовать умею.

— Ну конечно! Просто ты не хочешь брать на себя ответственность? Когда выяснится, что я выгляжу как уродина, ты свалишь все на парикмахера!

Даше внезапно стало смешно. Маша так серьезно относилась к своей прическе, словно речь шла о спасении чьей-нибудь жизни.

— Маш, остынь. Вот увидишь, тебе самой понравится! А я и для Максима Медника образ придумала…

— Интересно, какой же? — хмыкнула Кравченко. — Его ты тоже хочешь перекрасить в брюнета?

— Нет, его надо коротко подстричь, почти наголо. Он тогда будет смотреться менее смазливым и более мужественным. Как Бред Питт.

Маша вдруг рассмеялась — так громко и искренне, словно Даша была пародистом-комиком и показала ей свежий номер из своей концертной программы.

— Вот бы мне увидеть его лицо, когда ты ему это предложишь! Наверное, он заколет тебя своими маникюрными ножничками!! Ну, ты и придумала! Чтобы наш Максик добровольно лишился своих кудряшек. Да он скорее лишится нескольких лет жизни. Ну, ты меня и рассмешила!

Даша вздохнула. Нет, совсем не так она представляла свою кинокарьеру. Совсем не так.

Ее жизнь была полна событий или, во всяком случае, казалась такой. В шестнадцать она носила платья от Шанель (привезли из Франции, по нереальному блату) и спала со своим одноклассником — сыном известного актера.

В двадцать она носила платья от Шанель и спала со своим однокурсником — сыном известного политика.

В двадцать пять она носила платья от Шанель и спала с собственным мужем, — впрочем, об этом потом.

В сорок она все так же носила платья от Шанель. И с кем только не спала!

Вот тогда-то все и изменилось.

Проснувшись утром восьмого апреля, Алла Белая первым делом подумала: «Да я старуха!» На тумбочке рядом с ее кроватью лежало карманное золотистое зеркальце — его-то и схватила она самым первым делом. Подозрительно уставившись на собственную сонную физиономию, она старалась найти хоть какой-нибудь признак надвигающегося климакса. Но нет — ее кожа по-прежнему была гладкой, глаза — блестящими, а губы — пухлыми и яркими. Даже несмотря на то, что сегодня ей исполнилось ровно сорок лет.

Одеяло рядом с ней слегка зашевелилось, из-под него высунулась мужская волосатая рука. Алла вскрикнула и потянулась к телефону — надо бы вызвать милицию, в доме насильник!

— Ал, чего орешь с утра? — хрипло поинтересовались из-под одеяла.

Ах да, как она могла забыть. Костик, ее последний любовник. Кажется, недавно ему исполнилось девятнадцать лет. Она нашла его в стриптиз-баре. Смазливый юноша с лицом ангела, одетый в микроскопические кожаные трусы, похотливо извивался у металлического шеста. Она заметила голодный блеск в красивых зеленых глазах и пригласила его за свой столик. Он охотно присел, тут же сообщив, что с удовольствием выпил бы шампанского — желательно «Дом Периньон».

— А хотите, могу станцевать для вас приватно? — Он многозначительно осклабился.

— Идет. У меня дома, — согласилась любившая приключения Алла.

В ту ночь мальчик постарался на славу — у нее давно не было такого темпераментного любовника. Утром, за чашкой ароматнейшего кофе, женщина объявила:

— Остаешься здесь. Я тебя покупаю. Завтра пришлю врача, пройдешь все необходимые анализы — предохраняться я не люблю.

— А как же клуб? Хозяин разозлится, — засомневался мальчишка.

— Я теперь твой хозяин, — улыбнулась она и на всякий случай добавила: — Триста баксов. В сутки.