Белая река. Гримерша - Королева Мария - Страница 32

— Ну! — без особого энтузиазма поддержала его Даша.

— Я считаю, тебе надо стать актрисой! Ты сегодня была так убедительна, когда прыгала в реку!

— С ума сошел? Кто же меня возьмет сниматься в кино?!

— Я все придумал! — Глаза мужчины сияли, как фотовспышки. — Одна работа у тебя, считай, уже есть. Значит, можно занести твои данные в картотеку на «Мосфильме». Только надо сделать фотографии!

— А что, в картотеку на «Мосфильме» могут занести кого попало? Мне всегда казалось, что туда берут только людей с высшим актерским образованием.

— Господи, какая же ты наивная! За это я тебя и люблю. У меня же там связи, я же уже много лет в этой тусовке! Устрою я тебя в картотеку, не волнуйся. Будешь потихонечку сниматься. Сначала — в массовочке, потом — эпизоды. Кто знает, может, когда-нибудь дорастешь и до главной роли!

— Ну… я подумаю, — растерялась Даша.

— И думать здесь нечего! — Гриша явно был настроен решительно. — Прямо сейчас и сфотографируемся. У меня и фотик профессиональный с собой есть.

— Ну… надо тогда хотя бы кровать поаккуратней застелить, а то неудобно в таком бардаке сниматься. — Даше совершенно не хотелось стать актрисой кино. Но стоит ли отказываться от перспективы провести целый час, а то и больше, в обществе Гриши Савина?

— С ума сошла? — возмутился актер. — В такой убогой обстановке собралась фотографироваться?! Пойдем хотя бы в бильярдную. Там приглушенный свет и вполне европейский интерьер. А что у тебя есть с собой из одежды?

— Ну… Джинсы есть, кофты, — замялась девушка и на всякий случай добавила: — Все почти новое.

— Понятно, значит, ничего нет, — констатировал Гриша, — ладно, я так и думал, поэтому позаботился о прикиде заранее. — С этими словами он протянул ей паутинку каких-то черных кружев.

— Что это? — Даша испуганно разглядывала принесенный им наряд. Полупрозрачный пеньюар, какие-то тоненькие тесемочки, легкомысленные бантики… И он хочет, чтобы она все это надела?! К тому же понятно, чей это наряд. Фривольные кружева принадлежат Машке Кравченко. Даша невольно позавидовала красавице актрисе. Она вообще немного завидовала женщинам, которые умеют не выглядеть идиотками в откровенном эротическом белье.

— Да не смущайся ты, как восьмиклассница! — Гриша заметил свекольный румянец, мгновенно проявившийся на ее щеках. — Ты же у нас будущая актриса! А вдруг тебе придется сниматься обнаженной? Ты об этом не подумала?

— Это… это же Машкино нижнее белье? — тихо спросила она.

— Ну… да! Но ты не волнуйся, оно же чистое.

— А если Маша узнает, что я надевала ее шмотки?

— Тогда мне отрежут уши. Или кое-что похуже, — улыбнулся он. — Но она никогда не узнает. Если, конечно, ты сама ей не расскажешь!

Даша вздохнула и приложила к себе отвратительные кружева. Господи, неужели он не понимает, неужели он ничего не понимает? Маша Кравченко — классическая красавица Ей идут любые фасоны, в том числе и нарочито — сексуальное белье. А Даша? Она же будет выглядеть как героиня порнографического комикса!

Кто бы мог подумать, что на двадцать девятом году жизни ей, скромной секретарше, придется напяливать панельные тряпки и изображать из себя секс — бомбу.

— Гриш, — pобко начала она, — а может, ну его, а? Ну подумай, какая из меня актриса? И потом мне двадцать восемь. Кто в каком возрастe начинает звездную карьеру?

— Ты будешь первой! — безапелляционно возразил он. — Ладно, Даш, кончай ломаться, время поджимает! Одевайся и поднимайся в бильярдную! Да, и захвати с собой косметику! Я сам тебе накрашу. Ты замечательная гримерша, но в отношении себя вкус тебе определенно изменяет!

У него были удивительные пальцы — прохладные и нежные, словно у холеной барышни. Они легко прикасались к ее щекам, носу, подбородку, гладили лоб и губы, а Даша Громова, прикрыв замутненные нахлынувшей нежностью глаза, молча таяла, как кусочек льда в бокале с теплым коктейлем. Она украдкой рассматривала его из-под полуприкрытых ресниц. У Гриши было cocpeдоточенное лицо — словно он пытался решить логарифмического уравнение.

— Ты со мной знакомишься, — прошептала Даша.

— Что? — удивился Савин.

— Не обращай внимания, — улыбнулась она, — я так это называю. Просто я лучше узнаю человека, когда мне приходится его красить. Можно сказать, заново с ним знакомлюсь. Иногда можно узнать такие фантастические вещи!

— Например?

— Ну, бывает, красишь красавицу, которой завидуют все окружающие, и понимаешь, что на самом деле она в душе пессимистка. И совершенно себя не любит.

— Интересная теория. А что же тебе удалось узнать обо мне?

— Ну… — Даша смутилась, — ну… ты добрый. Ты не такой, как все. Ты… похож на Есенина, — выпалила она.

Он немного смутился. Во всяком случае, Савин не ответил ничего — он торопливо перебирал коробочки с гримом.

— Так, еще на крылья носа добавим темного тонального крема, чтобы наш носик выглядел на фотографии тоньше и изящней! — бормотал Савин.

— Говорил, что не любишь, когда я ярко накрашена, а сам! — усмехнулась женщина.

— Ну, Даш, это же съемка! Я хочу, чтобы ты получилась красавицей! Роковой женщиной.

— Ну да, а главный атрибут роковой женщины — это, судя по всему, данные кошмарные тряпки, — хмыкнула Даша, закутываясь в некрасивую шерстяную кофту, которую она надела поверх фривольного кружевного пеньюара. Гриша все-таки заставил ее облачиться в сомнительный «прикид», но предстать перед Савиным в одном пеньюаре Даша все же не решилась.

— Все! Готово! — Он отошел на несколько шагов и, прищурившись, критически осмотрел ее подрумяненную физиономию. — Теперь снимай старушечью кофтенку и прими эротическую позу.

— Ни за что! — ужаснулась Даша, застегивая в качестве дополнительного аргумента несколько пуговиц. — Снимай прямо так. Пусть сверху чуть-чуть торчат кружева, а все остальное будет закрыто кофтой!

— Ага, и по получившемуся фото тебе присудят почетный титул «Девственница года»!

Даша нахмурилась. При чем тут ханжество? Она просто пытается соблюсти элементарные правила приличия. Может быть, конечно, ее слишком строго воспитали. Леша Суздальцев, например, неоднократно говорил Даше, что иногда она ведет себя, как председательница всемирного общества старых дев. Ей нравилось заниматься любовью в темноте. Прикрыть глаза и чувствовать, как воздух пахнет его ладонями. Это не Суздальцев, это сама темнота ласкает Дашу, пространство становится осязаемым. При зажженной лампочке чувствуешь себя совсем по-другому. Ласкаешь любимого, а сама мучаешься неразрешимыми вопросами: а не слишком ли я потолстела, а не обвисла ли у меня грудь, а нет ли на попе прыщиков? «Это же любовь, а не конкурс красоты! Я тебя всякую люблю!» — удивлялся Леша, а его рука тянулась к выключателю.

А еще однажды он предложил Даше посмотреть порнофильм. Не как средство мгновенного возбуждения, а просто забавы ради.

— Прикинь, у приятеля такое взял посмотреть на один день! — возбужденно говорил он, а его глаза при этом сияли, как будто бы он признавался в любви или находился на автомобильной выставке. — «Белоснежку»!

— Что, «Белоснежку» не смотрел, что ли? — Даша выразительно покрутила пальцем у виска. Конечно, он инфантильный, но не до такой же степени.

— Да не ту «Белоснежку», ты меня неправильно поняла! Они ее там всемером… ну ты понимаешь!

Даша сразу заподозрила неладное и тем не менее позволила ему усадить себя в кресло перед телевизором. С первых же кадров ей все стало ясно — на экране появились мультипликационные пенисы, снабженные зачем-то белыми пушистыми крылышками. Прошли титры, начался фильм — великовозрастные «гномы» (роли которых исполняли кривоногие мужчины с волосатыми ногами и апатичными, усталыми липами) заперли в доме «Белоснежку» (потасканную блондинку с двойным подбородком и грудью как минимум седьмого размера). Суздальцев был в восторге. А Дашино лицо покрылось подозрительными красными пятнами.

— Какая гадость? Я нс буду это смотреть! — Как и положено прилично воспитанной девушке, она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью.