Вопль кошки - Заппиа Франческа - Страница 9

– Джеффри, – говорю я. Хватаю его за предплечья, но не пытаюсь отодрать его руки от головы.

– Зачем он это сделал? – спрашивает Джеффри. – Зачем он бросил в меня биту? Зачем он подстроил все так, будто это сделал я?

Я молчу.

– Я не хотел такого, – говорит он. – Зачем он себе по руке рубанул? Я этого не хотел, я не хотел его злить, я не знал, что он подумает, будто мы его обвиняем…

– Джеффри, – шепчу я. Он смотрит на меня, и его глаза снова округляются. – Мне очень жаль.

Он наконец опускает руки.

– Мне нужно с ним поговорить, – произносит он и поднимается, хватаясь за шкафчик. – Он еще может меня послушать… Я же могу ему помочь… Он послушает…

Джеффри делает шаг прочь. Я хватаю его за руку и за жилет.

– Нельзя. Джеффри, нельзя! Он так сделал – сделал так, будто это ты на него напал, – чтобы была причина больше никогда не пускать нас в администрацию. Если Раф тебя увидит, он тебе башку прострелит из арбалета. Иди сюда. – Я дергаю его назад и вижу на его лице боль – причудливо нарисованную мелком боль.

Он смотрит мне через плечо, и его лицо постепенно складывается в гримасу изумленного испуга.

– Там Марк, – шепчет Джеффри.

Я как можно медленнее оглядываюсь. В дальнем конце коридора, окутанный гигантской темнотой, стоит Марк. Я не видела его уже очень давно. Он играл в игры в Фонтанном зале, когда у нас были игры. Но потом перестал разговаривать. Ушел из Фонтанного зала и не вернулся.

Его тело покрывает рвотно-желтый мех. Его пасть распахнута в кривой улыбке, а одно ухо оторвано. На круглом белом животе – пятна жира. Он выглядит так, будто должен развлекать детей в пиццерии, а вместо этого брошен на съедение волкам в школьных коридорах.

– Если отвернемся, он уйдет, – говорит Джеффри.

Я киваю. Перестав говорить, Марк начал жить, как все потерянные: бродит по коридорам один, даже не пытаясь ни с кем общаться, и, если вдруг его увидишь, лучше отвернуться. Позволить ему уйти. Он не хочет, чтобы на него пялились. Если пялиться, он нападет.

Мы с Джеффри медленно отворачиваемся. Я все еще сжимаю его запястье, впиваюсь пальцами изо всех сил.

Клац-клац-клац-клац-клац.

Я оборачиваюсь и вижу, что Марк подошел ближе. Выпуклые белые глаза таращатся прямо на меня, отстраненные, пустые. Я и не знала, что он умеет так быстро двигаться, но теперь он застыл. Может, я ошибалась. Может, не все потерянные ведут себя одинаково. Ни с того ни с сего мне трудно вспомнить, с какими еще потерянными я сталкивалась.

– Надо уходить, – говорит Джеффри.

Я не отвожу взгляда от Марка.

– Сейчас же.

– Куда? – шепчу я. – Он преграждает дорогу к Фонтанному залу.

– А ты где живешь? – спрашивает Джеффри. – Твоя база… Ты же всегда приходишь с другой стороны.

Котельная. Я застолбила ее с тех пор, как очутилась здесь, и не пускала туда никого, включая Джеффри. Но я не знаю, какой демон вселился в Марка, и не планирую оставить Джеффри здесь, чтобы это выяснил он.

– Придется бежать, – говорю я.

Общие сборы[7] девятиклассников.

Конец лета.

Мы с Джеффри сидели в центре актового зала.

Заведующий по физкультуре объяснял нам со сцены, почему надо заниматься спортом. Многие лица в толпе были мне знакомы – я знала их еще со средней школы, видела в потоке. Другие не знакомы совершенно. Наша старшая школа была большой и собирала подростков со множества средних школ. Я заметила Сисси и Джули с другими знакомыми девочками – обе старательно делали записи. Несколькими рядами выше, спрятавшись в тени наверху актового зала, сидел Райан Ланкастер и что-то писал в огромной папке на трех кольцах, медленно поворачивая голову туда-сюда, словно камера слежения, наблюдающая за толпой. Я пригнулась, чтобы не привлекать его внимания.

Джеффри тоже ссутулился и наклонился ко мне:

– У меня что-то на лице?

– Не-а, – ответила я. – А что?

– Вон те девчонки все время смотрят на меня и смеются.

Я посмотрела мимо него и увидела этих девочек. Я их не знала, но на вид девочки как девочки.

– Это, видимо, потому, что на тебе вязаный жилет, – сказала я.

Джеффри сложил руки поверх нового угольно-черного жилета.

– Хороший же вроде жилет, – сказал он.

Девочки, наверное, думали, что он какой-то чмошник. Что бы ни надевал Джеффри, он все носил искренне, и смеяться над его одеждой было невозможно. Наверное, до этих девчонок пока не дошло.

– Хочешь, пойду их заткну? – спросила я.

Я не питала надежд, что от моих слов будет польза. В лучшем случае они стали бы смеяться надо мной, странной девочкой, у которой глаза смотрят в разные стороны, которая напялила черную водолазку в августе. В свою защиту могу сказать, что ткань была легкой и я знала, что мы весь день просидим под кондиционером. Вряд ли, впрочем, для них это аргумент.

– Нет, – сказал Джеффри через секунду. – Не надо, просто я не понял.

– А что непонятного?

– Им-то что? Эй, гляньте-ка на парня в жилетке, как странно, что он носит жилетку, как он не в теме, давайте-ка над этим поржем, ха-ха-ха. Почему их волнует, что на мне жилетка? Что она им сделала – укусила?

– Мне нравится твоя жилетка, – сказала я.

Он обернулся ко мне и улыбнулся так, что над нами словно грозовая туча рассеялась. Обычно над Джеффри не бывало грозовых туч (разве что у него случались неприятности с Джейком или мамой и он расстраивался), но, когда они собирались, лучше было как можно скорее их прогнать.

Помогло и то, что спустя еще секунду на ступеньках актового зала споткнулся крупный мальчик, и девочки разразились громким хихиканьем. Споткнувшийся мальчик схватился за перила, чтобы снова подняться на толстые ноги. Его кожа пошла красными пятнами. На нем были потертые джинсовые шорты и носки того особенного цвета, который получается, только когда белое носят слишком часто.

Мальчик, шаркая, поднялся по лестнице и опустился на свободное место позади нас с Джеффри. Нас окатило запахом нестираной одежды и несвежего фастфуда, и я потеряла нить. Пришлось заставить себя не натягивать водолазку на нос.

– Эй.

Мальчик наклонился вперед и оказался между нами. Запах стал прелым. Немытые подмышки.

– Что-нибудь важное сказали? Я в туалет ходил.

– Нет, – с натянутой улыбкой ответил Джеффри, – всё про спорт вещают.

– О, это хорошо. Спасибо.

Мальчик откинулся назад. Я сделала быстрый вдох. Мальчик снова наклонился вперед.

– Я Марк, – сказал он.

– Джеффри, – сказал Джеффри. Его лицо уже начало менять цвет от недостатка кислорода.

– Кот, – сказала я.

– Мяу, – ответил Марк.

До этого момента я была не готова ставить на Марке крест. Но тут бросила на Джеффри красноречивейший взгляд – мол, этот человек мне не нравится – и отвернулась. Впрочем, Джеффри и сам уже все понял.

– Приятно познакомиться, – сказал он и тоже незамедлительно повернулся лицом вперед.

Марк помолчал, а потом ретировался на свое место. У меня в груди зашевелился комочек вины.

Лекции длились еще час (Марк не предпринимал больше попыток с нами заговорить, да и девочки через проход перестали хихикать), а потом мы отправились на обед. Только у девятиклассников проходили общие сборы – у всех остальных старшеклассников был обычный первый учебный день, и когда мы вошли в столовую, все уже были там. Нам с Джеффри выпала первая обеденная перемена. В очереди за макаронами мы старались держаться поближе друг к другу.

– Какое же тут все гигантское, – сказал Джеффри, разглядывая высокий потолок и сотни круглых столов. Его взгляд остановился на парочке баскетболистов, стоявших перед нами. В них было не меньше двенадцати с половиной футов роста на двоих.

– Привыкнем, – сказала я, в основном сама себе.

Джеффри был намного выше меня и все еще рос как сорняк. Если все здесь казалось огромным ему, я очутилась в стране гигантов. Пара старшеклассниц пролезла вперед нас, даже, видимо, не заметив, что мы тоже тут стоим. Джеффри собрался было ткнуть одну из них в плечо, но я его остановила.