Домохозяйка (ЛП) - МакФадден Фрида - Страница 3

Ладно, меня, кажется, занесло куда-то не туда. Скорее всего, она очень милая девочка. Не ее вина, что ее нарядили в нелепое викторианское одеяние, больше подходящее какому-нибудь ребенку-призраку. И я люблю детей, хотя за последние десять лет общалась с ними нечасто.

Как только мы спускаемся на первый этаж, напряжение отпускает меня. Миссис Уинчестер, дама приятная и, в общем, нормальная — для женщины с ее деньгами — безостановочно трещит про дом, про дочку и про мои обязанности, но я едва слушаю ее. Единственное, что имеет для меня значение — это что тут отличное место работы. Я отдала бы правую руку за возможность трудиться здесь.

— У тебя есть вопросы, Милли?

Я трясу головой:

— Нет, миссис Уинчестер.

Она досадливо щелкает языком.

— Пожалуйста, зови меня Нина. Я буду чувствовать себя неловко, если моя домработница станет называть меня «миссис Уинчестер». — Она смеется. — Как будто я какая-то богатая важная старуха.

— Благодарю вас… Нина, — говорю я.

Ее лицо сияет, хотя, возможно, это эффект косметических процедур с морскими водорослями или огурцами, или чем там еще богатые дамы мажут свои физиономии. Нина Уинчестер из тех женщин, что регулярно ходят на спа.

— У меня хорошее предчувствие, Милли. Правда хорошее.

Трудно не заразиться ее энтузиазмом. Трудно не дать зажечься искорке надежды, когда Нина сжимает твою загрубевшую ладонь в своей младенчески мягкой ручке. Хотелось бы мне верить, что через пару-тройку дней она позвонит мне и подарит возможность прийти на работу в ее дом и наконец покинуть Виллу Ниссан. Умираю — так хочу в это поверить!

Но что бы я там ни говорила о Нине, она не дура. Она наймет на работу, позволит жить в ее доме и заботиться о своей дочери лишь после основательной проверки. А как только она познакомится с моей биографией…

Я проглатываю ком, застрявший в горле.

Нина тепло прощается со мной у передней двери.

— Благодарю за визит, Милли. — Она еще раз сжимает мою ладонь в своей. — Обещаю — вы скоро получите от меня весточку.

Не получу. Я была в этом величественном особняке в первый и в последний раз в жизни. Вообще не стоило сюда приходить. Лучше попробовать получить работу там, где у меня есть хотя бы крохотный шанс, чем выбрасывать на помойку свое и чужое время. Может, сделать ставку на индустрию фаст-фуда…

Ландшафтник, которого я видела из окна чердачного помещения, опять переместился на передний двор. В руках у него те же гигантские ножницы, он подстригает шпалеру прямо перед входом. Крупный парень, футболка обрисовывает впечатляющие мышцы, из-под рукавов немного видны тату на верхних частях рук. Парень поправляет бейсболку, его темные глаза на секунду отрываются от ножниц и встречаются с моими.

Я машу ему рукой:

— Привет!

Он только пялится на меня. На приветствие не отвечает. Не говорит: «Не топчите мои маргаритки». Просто стоит и таращит глаза.

— Приятно познакомиться, — бормочу я себе под нос.

Выхожу через ворота, снабженные электронным замком, и направляюсь к своему автомобилю, он же мой дом. Бросаю последний взгляд на садовника — тот по-прежнему стоит посреди газона и следит за мной глазами. Что-то в выражении его лица есть такое, от чего у меня по спине идет холодок. И тут он еле заметно трясет головой. Как будто пытаясь о чем-то меня предупредить.

Но так и не говорит ни слова.

Когда обитаешь в автомобиле, приходится вести совсем простую жизнь.

Например, не получится собрать многолюдную вечеринку. Ни тебе гулянки с вином и сыром, ни ночного покера. По мне, так нормально, если учесть, что нет никого, кого бы мне хотелось пригласить. Есть проблема побольше: где принять душ. Через три дня после того, как меня выкинули из квартиры (это случилось через три недели после моего увольнения), я нашла площадку отдыха с душем при большом шоссе. Я чуть не заплакала от радости, увидев ее. Верно, в душевых не очень-то уединишься и в них вечно стоит слабый запах человеческих экскрементов, но в тот момент мне отчаянно хотелось вымыться.

Сейчас я наслаждаюсь завтраком на заднем сиденье моей машины. У меня есть маленькая электроплитка, которую можно подключить к прикуривателю, но в основном я питаюсь сэндвичами. Огромным количеством сэндвичей. У меня есть также холодильничек, где хранятся ветчина и сыр, и я купила батон белого хлеба — девяносто девять центов в супермаркете. А еще, само собой, есть всякие вкусняшки: пакетики с чипсами, крекеры с арахисовым маслом, печенье с кремом, — словом, море нездоровых альтернатив.

Сегодня я угощаюсь ветчиной и американским сыром с капелькой майонеза. Откусывая, стараюсь не думать, что меня тошнит от сэндвичей.

Я уже заставила себя съесть половину сэндвича, когда в кармане звонит телефон. У меня один из тех заранее оплаченных кнопочных телефонов, которые обычно используют, когда собираются совершить преступление или хотят углубиться в прошлое лет на пятнадцать. Но что делать — мне нельзя без телефона, и этот — единственный, какой я могу себе позволить.

— Вильгельмина Кэллоуэй? — скрипит женский голос на другом конце.

Я вздрагиваю, услышав свое полное имя. Вильгельминой звали мать моего отца, давно уже покойную. Не знаю, каким психом надо быть, чтобы назвать своего ребенка Вильгельминой, но я больше не общаюсь с родителями, они тоже не общаются со мной, так что поздно и не к кому приставать с вопросами. В любом случае, я всегда просто Милли и стараюсь сразу же сообщать людям об этом. Однако сейчас у меня чувство, что звонящая не из тех, с кем я буду на короткой ноге в ближайшее время.

— Да?..

— Мисс Кэллоуэй, это Донна Стентон из «Манч Бургерс».

Ах вот это откуда. «Манч Бургерс» — затрапезная фаст-фудная забегаловка, соизволившая позвать меня на интервью несколько дней назад. Рабочие обязанности — переворачивать жарящиеся бургеры и сидеть на кассе. Но если я буду работать не покладая рук, то смогу продвинуться по службе. Что еще лучше — работа дала бы мне возможность переселиться из машины в более подходящее жилье.

Само собой, я бы с гораздо большим удовольствием стала бы работать в доме Уинчестеров. Но прошла целая неделя после моей встречи с Ниной Уинчестер и… Можно с уверенностью утверждать, что должность моей мечты прошла мимо меня.

— Звоню, чтобы сообщить, — продолжает миз Стентон, — что мы уже взяли человека на должность в «Манч Бургерс». Желаем вам дальнейших успехов в поисках работы.

Ветчина и американский сыр переворачиваются у меня в желудке. Я читала онлайн, что в «Манч Бургерс» не слишком строгие критерии приема на работу. Что, даже если у меня криминальное прошлое, все равно шанс есть. Это последнее интервью, которое мне удалось заполучить после того, как миссис Уинчестер прокатила меня, и я в отчаянии. Не могу больше съесть ни одного сэндвича в машине! Просто не могу.

— Миз Стентон! — выпаливаю я. — Я только хочу спросить: нельзя мне получить работу в каком-нибудь другом из ваших кафе? Я очень прилежный работник! На меня можно положиться. Я всегда…

Замолкаю. Она повесила трубку.

Сжимаю сэндвич в правой руке, телефон — в левой. Безнадежно. Никто не хочет дать мне работу. Все потенциальные работодатели смотрят на меня одинаково. Всё, чего я хочу, — это начать сначала. Я стану работать не разгибая спины, если придется. Буду делать все, что от меня потребуют.

Изо всех сил стараюсь не заплакать, хотя и сама не понимаю, к чему такие усилия. Никто ведь не увидит меня на заднем сиденье моего «ниссана». В мире нет человека, которому было бы до меня дело. Родители умыли руки в отношении меня более десяти лет назад.

Снова звонит телефон, выдергивая из печальных раздумий. Вытираю глаза тыльной стороной ладони и нажимаю зеленую кнопку.

— Алло? — хриплю я.

— Привет! Это Милли?

Голос вроде бы смутно знакомый… С замиранием сердца прижимаю телефон к уху.

— Да…

— Это Нина Уинчестер. Вы были у меня на интервью на прошлой неделе.