Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 3

На этот раз китайские военные, наученные горьким опытом, уже не пытались атаковать вторгшегося в их страну врага в полный рост. Там тоже были не совсем дураки — а может подсказал кто-то, — они попытались за отведенные им несколько дней зарыться в землю и соорудить такой себе оборонительный район, мимо которого русским пройти будет просто невозможно. И в принципе план мог бы и сработать: все же у Нахимова в запасе было совсем не много снарядов к нарезной артиллерии и уничтожать зарывшуюся в землю вражескую пехоту, обрушивая на нее сотни тысяч взрывных подарков, как это было, например, в битве под Франкфуртом пятнадцать лет назад, он просто не мог.

Вот только набранные с бору по сосенке и кое-как вооруженные обыватели, вставшие было на защиту Пекина — это совсем не опытные и мотивированные французы, способные сидеть под градом снарядов часами и сутками. Китайские ополченцы, впервые познакомившиеся с европейским оружием, очень быстро — задолго до того, как ситуация для них действительно стала критической — начали банально разбегаться, не слушая командиров и здравый смысл.

Попытка исправить положение массированным ударом конницы и вовсе привела к чудовищным потерям. То, что кавалерия не способна атаковать пехоту в лоб, было известно еще во времена Наполеоновских войн, а с тех пор прогресс в оружейном деле шагнул еще много дальше. Несколько залпов колпаками Говорова, которые буквально косой срезали всадников сотнями, быстрая ружейная стрельба рассыпавшейся по складкам местности пехоты, и китайцы — а вернее это была маньчжурская конница — не смогли даже приблизиться к русским позициям. Не доскакав до рубежа атаки сотни метров, всадники повернули своих коней обратно и попытались спастись бегством. В принципе у них это даже получилось, тратить боеприпасы на убегающего врага было просто нецелесообразно — всех китайцев все равно не убьешь, нет смысла даже пытаться.

В итоге после двухчасовой неспешной артиллерийской подготовки, на вражеских позициях практически не осталось защитников, и достаточно приличные на вид укрепления были заняты русскими фактически без боя.

Сражение на реке Тунхуэйхе вообще стало типичным примером столкновения европейской армии с китайской или любой другой армией «отсталых народов». Китайская армия имела огромное преимущество в численности, однако была без шансов разгромлена и рассеяна по округе, мгновенно превратившись в банды разбойников и мародеров. При этом соотношение потерь тоже было впечатляющим: защитники потеряли около двух тысяч человек убитыми и раненными, а атакующие — семь. Семь человек, из которых двое были убиты собственным разорвавшимся у среза ствола пушки снарядом, и еще один сломал шею оступившись и неудачно упав в вырытую китайцами траншею!

Разгром китайских войск на реке Тунхуэйхе — сколько их уже было за последние несколько лет — вызвал в Пекине натуральную панику. Из города прихватив самое ценное бросилась убегать, все кто вообще мог это себе позволить, начиная от императорских чиновников закачивая мелкими ремесленниками и мастеровыми. В этом собственно расчёт заключался, всерьез штурмовать двумя неполными полками полуторамиллионный город в штабе русского отряда естественно не собирались, китайская столица вполне способна была без следа поглотить вдесятеро большие силы. Вот только защищать город никто с той стороны и не помышлял.

Утром 6 июня 1853 года передовые русские отряды вошли в предместья Пекина. Им на встречу вышли «лучшие люди» с ключами от города.

— Никаких погромов, никакого мародерства и грабежей, — за день до этого Нахимов собрал у себя весь невеликий офицерский состав экспедиции и озвучил имеющиеся у него установки. — Его императорское величество Николай Павлович заранее проинструктировал меня насчет поведения наших солдат. Пекин — богатейший город, полный различных предметов старины и произведений искусства. Одна из наших задач — аккуратно собрать все что мы сможем и не повредив вывезти в метрополию. Я хочу, чтобы вы заранее предупредили солдат — любые непотребства будут жестоко пресекаться на месте вплоть до расстрела. И наоборот, все проявившие себя с положительной стороны по возвращению получат от императора весьма щедрые премиальные. Они будут напрямую зависеть от того, сколько ценностей нам удастся спасти в Пекине. Офицеров это кстати тоже касается.

Слово «спасти» вызвало у офицеров понимающие усмешки, среди них были те, кто учувствовал в спасении культурных ценностей из Вены пятнадцать лет назад. Любовь императора Николая Павловича к предметам старины была общеизвестна, ну а акцент на слове «щедрые» мгновенно поднял мотивацию участников похода прямо до небес. Все хорошо знали, если император обещает наградить щедро, обиженным не уйдет никто.

В итоге экспедиции из китайской столицы было вывезено более пятидесяти тысяч предметов искусства, которые впоследствии разошлись по музеям Европы, ну а наиболее ценные экспонаты осели в Национальном Историческом Музее Николаева, где под китайское направление было выделено целое отдельное здание.

Что касается политических итогов похода, то захват Пекина крайне сильно ударил по всей вертикали власти, вокруг которой веками формировалось конфуцианское общество Китая. Понятное дело бегство законного императора совсем не означало, что сидящего в Нанкине Хун Сюцюаня чиновники на местах начнут признавать за законную власть. Наоборот по всей империи это событие было воспринято как проявление возможности взять власть в свои руки военачальниками и чиновниками рангом пониже.

В течение следующих шести месяцев по всей территории Китайской империи то тут то там начали вспыхивать не то что крестьянские восстания — этим в Поднебесной вообще удивить было кого-то сложно — но полноценные мятежи военачальников и местных вельмож с прицелом на обретение верховной власти пусть на небольшом, но своем клочке земли. Если добавить к этому еще и вторжение Франции с Великобританией, которые не могли остаться в стороне от дележа туши находящегося при смерти бывшего восточного гегемона и сепаратистские движения в Монголии, Тибете и Корее — страна утренней свежести считалась ранее вассалом Цин, хоть влияние Пекина на полуострове в реальности было минимальным — то можно представить себе масштаб происходящего здесь апокалипсиса.

Что касается сбежавшего из Пекина императора, то он обосновался в Чженчжоу и в течение следующего полугодия честно пытался собрать остатки расползающейся империи в кучу. В чем, впрочем, не преуспел, да и сам в итоге погиб от рук неизвестного убийцы, будучи отравленным кем-то из окружения. Молодой двадцатитрехлетний мужчина, не смотря на обилие наложниц, детей мужского пола не оставил, поэтому на нем формально династия Цин прекратила свое существование. А с ней фактически прекратила существеннее и Китайская империя.

Глава 1

Пока где-то там далеко на востоке русская армия решала судьбу величайшей некогда Китайской империи, я здесь в Европейской части России тоже занимался дипломатией хоть и гораздо более локального порядка.

Со времени окончания исторического африканского конгресса, разделившего континент на зоны влияния трех основных мировых игроков, прошло пять лет. Мы активно заселяли побережье Индийского океана в рамках доставшейся нам территории, каждый год для колонизации Южной Африки из портов Черного моря в дальние дали отправлялось по десять-пятнадцать тысяч человек, что за достаточно короткое время позволило увеличить население Новосмоленской губернии почти до ста тысяч жителей.

В процессе освоения побережья естественным образом происходило выдавливание в глубь континента живших тут ранее буров и зулусов. Если со вторыми все было и так понятно — каким бы прогрессивным Россия государством не была, но до того, чтобы считать чернокожих дикарей равными белым людям, у нас все же пока не дошло — то с бурами мы изначально попытались наладить какой-то диалог.

Еще в 1843 году, когда в Африку только-только начали прибывать наши переселенцы, имели место попытки взять буров — с юга на них давили англичане, с севера зулусы, а тут еще русские неожиданно приплыли — под такой себе протекторат. Объявленную независимость потомков голландских переселенцев со столицей в Натале не признало ни одно государство в мире, поэтому о полноценных межгосударственных контактах тут речи не шло, но и начинать войну с потенциально своими подданными у меня тоже не было никакого желания.