Тайные страсти Версаля. Людовик XIV и его фаворитки: обжигающая любовь Короля-Солнца, интриги черной - Фомина Ольга - Страница 4

Катрин не могла поверить своему счастью. Она осознавала, что судьба улыбнулась ей, вручив в ее объятия самого короля. Лежа с ним в постели, она понимала, что этот красивый мальчик, годящийся ей по возрасту в сыновья, является залогом ее безоблачного будущего.

– Ваше величество, вы видели, как на вас смотрит Олимпия? – подначивала Людовика баронесса. – Мне кажется, она самая хорошенькая из племянниц кардинала и явно по вам страдает.

– Я не обращал внимания, – признался Людовик, но, не давая понять Катрин, что она заинтересовала его, ловко сменил тему. – Я так признателен вам за смелость и откровенность. Вы так сильно отличаетесь от этих спесивых фрейлин. Мне нравятся ваши веселые глаза.

Баронесса довольно улыбнулась. Она понимала, что сейчас ее время, но оно скоротечно, и король вот-вот захочет разнообразия. Вокруг было слишком много юных красавиц.

Несмотря на долгое совместное времяпровождение, Катрин не пробуждала в короле романтических чувств. Все происходило, как и задумала королева. Ее сын не испытывал любви к баронессе, воспринимая ее лишь как постельное развлечение. Но он чувствовал к ней благодарность и никогда не забывал о том, что она для него сделала.

За свои услуги Катрин де Бове получила приличную сумму денег, позволившую ей купить несколько домов в Париже и построить потрясающий особняк – дом Бове.

У Катрин был сын – Луи де Бове. Мальчик воспитывался при дворе, рядом с королем. Когда он подрос, то стал управляющим королевскими охотничьими угодьями.

В 1667 году Людовик XIV помог баронессе получить привилегию на грузовые и каретные перевозки. Но с бизнесом у Катрин не заладилось. В 1674 году ее муж умер, а она, разорившись, покинула французский двор.

Последние годы своей жизни Катрин жила на назначенную пенсию и аренду с дома Бове. Баронессы не стало в июне 1689 года. На момент смерти ей было семьдесят пять лет. В историю она вошла как владелица особняка Бове и как первая женщина Людовика XIV.

Людовик встал у подножия стены дворца и посмотрел наверх. Ловким движением он схватился за выступ и подтянулся. Ему ничего не стоило взобраться по стене на карниз второго этажа. Уже стемнело. Внизу переминались с ноги на ногу его приятели, ожидающие, когда он подаст им знак. Король потянулся к окну и толкнул его, но, к его удивлению, оно было закрыто. В комнату фрейлин было не попасть. Разочарованный Людовик начал спускаться вниз.

После того как баронесса открыла перед королем мир физической любви, он вошел во вкус любовных развлечений. Ему хотелось разнообразия, и Людовик вместе с друзьями устроил «охоту» на хорошеньких фрейлин, которые, впрочем, были не против оказаться в роли королевского трофея. Зато против была мадам де Навай, следящая за моральным обликом девушек. Ей доложили, что по ночам в покои ее подопечных проникают молодые люди, и разгневанная дама, явившись в комнату девушек, внимательно ее изучила. И обнаружила потайную дверь. Тут же вызвали слуг, которым было приказано замуровать дверь и наглухо закрыть ставни окон.

Каково было удивление Людовика, когда он в предвкушении приятных моментов обнаружил, что дверь исчезла и через окно теперь тоже не проникнуть! Вот только запреты не могли притушить разгорающийся интерес взрослеющего юноши.

Внимания Людовика удостаивались не только фрейлины. Однажды, гуляя по саду, он обратил внимание на красивую дочку садовника. Девушка была потрясена, когда с ней заговорил молодой король. В ее глазах читалось восхищение и раболепие. Людовику ничего не стоило увлечь очаровательное создание в уединенный уголок цветущего сада и склонить к близости.

Через девять месяцев дочь садовника произвела на свет младенца, который стал первым бастардом короля. К сожалению, судьбу этого ребенка историкам отследить не удалось.

Но главное любовное приключение юности Людовика было впереди. Им стали племянницы кардинала Мазарини.

У кардинала было семь племянниц, дочери его сестры Джироламы Манчини. Кардинал очень любил этих девчушек и мечтал обеспечить им достойное будущее. Изначально племянницы жили в Италии, а потом Мазарини привез девочек к французскому двору.

Барышень поселили в том же дворце, где обитали королева с сыновьями. Племянниц кардинала при дворе прозвали «мазаринетками». По французским меркам XVII века девочки были далеки от канонов красоты. Тогда красивыми считались блондинки с голубыми или серыми глазами, миловидными чертами лица и пышными формами. Мазаринетки были худыми черноглазыми брюнетками, за что их называли «черносливками». О них даже сложили обидный стишок:

В 1654 году придворные отметили, что одна из племянниц Мазарини – Олимпия Манчини – очень похорошела. Это не скрылось и от Людовика, который после обретенного любовного опыта стал уверенным в себе молодым человеком. Он был готов покорять женские сердца и решил начать ухаживать за находившейся рядом Олимпией. Племянница кардинала еще больше расцвела, осознав, что она единственная, кто завоевал пристальное внимание государя Франции.

Как-то Людовик застал Олимпию, любующуюся собой в большом зеркале. Она была в атласном платье небесного цвета, подчеркивающего белизну ее кожи. Темные волосы девушки были расчесаны на прямой пробор, а по вискам взбиты. С обеих сторон спускались завитые кудряшки, нежно обрамляя лицо.

– Вы нравитесь себе? – поинтересовался король. – И не зря. Вы так прекрасны, особенно когда улыбаетесь.

Олимпия расцвела. Постепенно она стала привыкать, что Людовик говорит больше всего комплиментов именно ей. Его ухаживания были наполнены изяществом и непосредственностью. Девушка чувствовала, что влюбляется, и ей казалось, что ее чувства взаимны.

Однажды придворные заметили, как разрумянившаяся шестнадцатилетняя Олимпия выбежала из-под лестницы. Девушка быстрым движением провела по растрепанным волосам и начала завязывать развязавшиеся банты на платье. Следом за ней появился юный Людовик XIV и, улыбнувшись Олимпии, исчез в темном коридоре.

Об этом случае сейчас же рассказали королеве-матери. Поведение сына сильно ее встревожило. Одно дело короткие увлечения, и совершенно иная ситуация, когда на свободу короля может покуситься какая-нибудь самоуверенная девица.

В конце 1654 года состоялся пышный бал, и король, не желая больше скрывать симпатии к Олимпии, назначил ее королевой праздничного торжества. После этого поступка ни у кого не осталось и тени сомнения в том, кто завладел его сердцем.

Мадам де Мотвиль вспоминала:

«Он не расставался с ней ни на секунду, постоянно приглашал танцевать и отличал так, что казалось, будто балы, пиры и гулянья устраивались только ради нее».

Придворные начали шептаться, что скоро их королевой станет племянница кардинала Мазарини. Слухи дошли до королевы, и она разозлилась. Анна Австрийская мечтала женить сына на испанской инфанте Марии-Терезии, Олимпия Манчини совершенно не годилась на роль ее невестки. Пришлось провести беседу с кардиналом Мазарини, чтобы он подыскал своей племяннице мужа.