Графиня на арене - Спенсер Минерва - Страница 9

Такие грубые слова от такого сдержанного мужчины безумно возбуждали. Джо закричала: разрядка застала ее врасплох.

Бедра Эллиота двигались все быстрее, мощнее, жестче – и вдруг он отстранился, оставляя ее один на один с зияющей пустотой.

Сквозь туман она услышала, как он застонал, сдаваясь, и горячая жидкость потекла ей на живот, в то время как все мышцы внутри сжимались вокруг пустоты. Хотя ее чувственное начало сожалело о потере, она невольно была благодарна Эллиоту, что подумал о ней даже в такой момент.

Джо сразу уснула, а Эллиот не мог сдержать улыбки: у него никогда еще не бывало любовницы, которая засыпала бы сразу после соития. Он почувствовал своего рода гордость, хоть и подозревал, что причиной столь быстрого ухода от реальности были вовсе не его потрясающие способности, а усталость и напряжение.

Прежде, чем подняться, Эллиот ненадолго присел на колени, чтобы насладиться зрелищем. Рот у него наполнился слюной при виде ее маленьких округлых грудей с тугими розовыми сосками, которым он толком не уделил внимания, потому что, снедаемый страстью, сразу ворвался в нее.

Что ж, у него уже давно – почти год – не было любовницы, так что он изголодался по женской ласке, как, впрочем, и она по мужской.

Эллиот испытал облегчение, поняв, что Джо не девственница. Он остановился бы на поцелуях, если бы заметил хоть тень неопытности. Пусть он и желал ее до одержимости, но лишать невинности считал недопустимым.

Спящая, Джо казалась куда моложе своих двадцати восьми лет. Бо́льшую часть их совместного путешествия она скрывала необычный цвет волос, втирая в них пепел, чтобы придать унылый сероватый оттенок. Эллиот по опыту знал, что окружающие редко решаются приблизиться к неопрятному грязному человеку, и сам не раз пользовался этим трюком в прошлом.

Вчера, когда они добрались до хлева, Джо пропала куда-то на час и вернулась такой чистой, сияющей и прекрасной, что он таращился на нее как деревенщина.

Чем дольше он смотрел на нее, тем больше она краснела, потом пояснила, поморщившись при попытке провести по волосам гребнем:

– Ручей сейчас не такой уж и холодный.

Эллиот понял намек. От него самого разило за версту, и он обрадовался возможности смыть пот и грязь, скопившиеся за несколько недель пути.

Он подозревал, что завтра им придется опять вымазаться в грязи для маскировки, так что сейчас без малейших угрызений совести жадно рассматривал ее порозовевшее от страсти тело и шелковистые светлые волосы.

Она не обладала пышными формами, но была стройной и крепкой, с тонкими костями и гибкими изящными мышцами. Кожа ее имела цвет свежих сливок, и только руки и лицо чуть темнее от пребывания на солнце.

Красота Джо Браун была элегантной и утонченной. Родись она в другую эпоху и с другой судьбой, Ватто или Рейнольдс могли бы посвятить ей свои полотна, хотя ей и не доставало нарочитой игривости моделей первого и застенчивой беспомощности героинь второго.

Она была волнующе противоречивой: грациозной, но сильной, хрупкой, но неистовой.

Словно почувствовав его взгляд, Джо беспокойно поежилась и открыла глаза, и лицо ее встревожилось:

– Что-то случилось?

Она резко села, но Эллиот успокоил ее:

– Ш-ш-ш… Все в порядке. Я сейчас.

Он предоставил Джо немного прийти в себя, а сам взял тряпку из тех, что сушились со вчерашнего дня, и обмакнул в ведро с прохладной водой, а когда вернулся, она, приподнявшись на локтях, рассматривала следы его страсти у себя на животе.

Эллиот покраснел до ушей и опустился рядом с ней на колени.

– Я бы сразу все смыл, но не хотел тебя будить. Имей в виду, вода довольно холодная.

Джо наблюдала своими непостижимыми глазами, как он смывает семя и вытирает кожу насухо.

– Иди сюда, – сказал Эллиот.

Потом Джо нырнула под одеяло, а когда он присоединился к ней, хотя у них был второй комплект одеял, уже разложенный с прошлой ночи, ничего не сказала.

Эллиот вновь лег на бок и медленно протянув к ней руку, положил ладонь на талию и приятно удивился, когда Джо не стала отстраняться.

– Джо, ты…

– Я в порядке, – сказала она ровно. – Это ничего не значило.

Ее краткий ответ должен был причинить Эллиоту боль, но такая прямота его насмешила.

– Приму к сведению.

Джо обернулась, и лицо ее выражало не больше, чем голос.

– Я серьезно.

– Знаю. – Должно быть, Эллиоту не хватало не то осторожности, не то ума, потому что он рискнул погладить ее ровный плоский живот, чувствуя себя так, словно гладит дикую камышовую кошку. – Просто расслабься, и давай наслаждаться этим утром, а? Завтра – да и в дальнейшие дни – нам будет не до удовольствий.

Тело Джо напряглось под его рукой, но она не отстранилась и не схватилась за нож.

В конце концов, через какое-то время она слегка кивнула, и напряжение покинуло ее лицо.

Почувствовав уверенность, Эллиот продолжил ее ласкать рукой, уже касаясь не только ее лона, но и шелковистой кожи под грудью.

Вместо того чтобы выпустить ему кишки, Джо чуть выгнула спину и потерлась о его ладонь.

– Не стану спрашивать, кто ты такая на самом деле и откуда родом, – пообещал Эллиот тихо. – Но мне хочется знать, как давно ты выполняешь такого рода работу в одиночку.

Джо стиснула челюсти, и живот под его рукой напрягся.

– Для чего интересуешься?

Эллиот задумался.

– Я не собираюсь делиться никакими сведениями о тебе, но если мое руководство спросит…

– Ты ответишь, – спокойно закончила Джо, и в тоне ее не было злости.

– Да.

Джо чуть нахмурилась, взгляд ее затуманился, словно она советовалась с кем-то или чем-то невидимым. Эллиот решил, что она борется с собой, и, по правде говоря, не ожидал ответа, но она вдруг сказала:

– Мой дядя умер полгода назад.

Джо поразилась словам, которые сорвались с ее губ, и не только: физически устала, словно кто-то крепко держал ее, а она внезапно вырвалась на свободу. Чувство было тяжелое, словно луна вдруг освободилась от земного притяжения.

Джо не сдержала улыбки при этом излишне драматичном сравнении, хоть и правда никогда еще не делилась такими подробностями своей жизни.

Больше двадцати лет жизни с Мунго сформировали ее характер – так постоянные сильные ветры вынуждают дерево клониться к земле.

Нелегко идти против ветра.

Так отчего же теперь она внезапно позабыла о привычке, сложившейся за десятилетия? Неужели дело всего лишь в физической близости? В чем-то простом, как контакт с человеческой кожей, его рука у нее на животе, тепло его тела рядом? В приятных воспоминаниях о том, как его тело наполняло ее?

Джо не могла поверить, что все настолько просто. У нее и раньше бывали любовники, она знала многих мужчин – и ни разу даже имени своего настоящего им не называла. Мунго ни разу не говорил с ней об этом, но она знала, что он догадывался о тайных свиданиях на протяжении всех этих лет.

Но Эллиот Уингейт был не таким, как другие.

Недавно он сказал, что хотел ее с их первой встречи. Она его прекрасно понимала, потому что и сама это почувствовала – мощное мгновенное притяжение, которое сбило ее с толку, околдовало и напугало своей силой. Она знала только, что такие чувства встречаются очень редко. Во всяком случае, сама она никогда не испытывала ничего подобного.

Объективно Джо понимала, что Эллиот далеко не красавец, не самый богатый и не самый влиятельный, но зато воплощал все, что она любила и уважала в представителях мужского пола: ум, сноровку, сдержанность, милосердие, доброту, но вовсе не слабость, практичность, но не бесчувственность.

– Что случилось с твоим дядей? – спросил Эллиот, и его рука остановилась у нее под грудью.

И снова все внутри у Джо воспротивилось: ей не хотелось отвечать, и уж тем более говорить правду, но, с другой стороны, какая теперь разница?

– Это был несчастный случай – такое вот ужасное совпадение, что нарочно не подстроишь, даже если постараешься, – сказала она в виде исключения чистую правду.