Генеральный попаданец (СИ) - Коруд Ал - Страница 10

Внезапно вместо страха перед открывшейся бездной грядущих решений ощущаю неутолимую жажду деятельности. Поднимаю задницу с кресла и шагаю к письменному столу. Вот, во втором выдвижном ящике лежат чистые записные книжки. Толстые, основательные, на хорошей бумаге и с кожаными обложками. Оглядываю стол. Авторучки. Я такими лишь в детстве пользовался. К ним еще привыкнуть надо и чернилами правильно заправлять. Беру отточенный карандаш. Открывают одну из книжек. Нам нужен план мистер Фикс! Именно в этот важнейший для истории момент открывается дверь, и в нее осторожно заглядывает Рябенко. Я ему приказал беспокоить меня только в крайнем случае.

— Леонид Ильич, товарищ Суслов звонит.

А этот перец мне, пожалуй, нужен! В настоящий момент один из столпов партии и верный ленинец. Это лишь в книгах попаданцы меняют кадры направо и налево. В жизни так не поступишь, да и пригодится он мне еще не раз, пока я тут устраиваюсь. Так что буду Мишу держать при себе максимально долго. Да и в той истории он был верным соратником. Пусть и со странностями. Так для этого я здесь! Он у меня еще план построение коммунизма напишет!

— Переключай сюда.

Беру тяжелую трубку кондового аппарата, и вскоре раздаётся взволнованный суховатый голос:

— Леонид Ильич? Первый к тебе вопрос: как ты себя чувствуешь?

— Хорошо я себя чувствую, — улыбаюсь прямо в трубку. Вопрос от камераден прозвучал вполне душевно. — Зачем вы там панику подняли? Ну, перетрудился, бывает. Врачи вдобавок перестраховались, напридумывали черте что, пришлось им сдаться на время.

На том конце провода только что не выдохнули. Голос у меня был больно бодрый, и это сразу подействовало на собеседника положительно.

— Раздули, значит.

Я тут же воспользовался оказией:

— Вот-вот! Интересно только кто так постарался? Знаешь, что, Михаил Андреевич, приезжай-ка ты ко мне на обед. Вот и поговорим.

Суслов точно дураком не был, пропущенное мимо слов уловил.

— Когда у тебя обед?

— В час пополудни. Не бойся, я тоже нынче на диете. Ничего вредного на столе не будет.

В трубке раздался легкий смешок, я был в курсе странностей диеты секретаря ЦК.

— Буду. До встречи.

— Жду.

Положил трубку и довольно потер руки. Пора вербовать себе новых союзников. Суслов, конечно, тот еще дундук, но в партии авторитет и многие потом будут считать его вторым в государстве человеком, сейчас же на это место явно метит «Железный Шурик». От «комсомольца» в той действительности избавились. И здесь это сделать необходимо. Опасный человек этот Шелепин. Уже вовсю плетет интриги. В памяти услужливо всплывает информация, еще неизвестная в этом времени. Промежуточные итоги перераспределения власти Брежнев собирался закрепить весной 1966 года на XXIII съезде партии. По логике основная тяжесть подготовки этого форума должна была лечь на Шелепина, который после избрания Подгорного новым советским президентом уже возомнил себя вторым в партии лицом. Зря, что ли, он перебрался на главный в здании ЦК пятый этаж и занял там кабинет по соседству с Брежневым? Однако Брежнев сделал ставку на более опытного в аппаратных делах Суслова. По сути, именно ему он отвел роль главного дирижера XXIII партсъезда.

Каждая политическая группа пыталась навязать новому лидеру свою позицию. Возьмем идеологию. Заведующий отделом науки ЦК Сергей Трапезников, долгое время работавший помощником Брежнева, выступил за отказ от заявленного еще Хрущевым принципа мирного сосуществования государств с разными политическими системами. А историк А. М. Некрич опасался, что съезд мог бы проголосовать за полную политическую реабилитацию Сталина. Суслов, за многие годы поднаторевший в закулисных войнах с различными интриганами, помог Брежневу сгладить существовавшие у разных групп противоречия, найти приемлемые формулировки и при этом сохранить основополагающие принципы партии. По тонкому льду противостояния прошли. Эпоха Сталина так или иначе осталась позади. Можно ругать лидеров за отступ от генеральной линии вождя всех времен и народов, но это было веление времени. Фарш назад не проворачивается. Опыт используй, но не очерняй. Да и бездумно пользовать уже не получится.

То есть мне стоит банально придерживаться той же самой линии, что существовала в прошлом, разве что чуть нагнетая. Хотя почему бы и не ускорить процесс? Если уж начинать прогрессорствовать, то стоит быстрее создавать собственную команду. Считаю, то в ЦК это воспримут нормально. Пусть и не ждут от нового Первого чего-то сверхъестественного, так что несколько удивятся. Поэтому сюда завтра с утра надо обязательно вызвать Черненко. Предлог благовидный: в ЦК работа ни на миг не прекращается. Стоит сверить наши планы. Вернее, получить их и составить график. Пользуясь мнимой болезнью, можно сделать его щадящим, постепенно погружаясь в реальность управления страной и партией. Заодно свалить текучку на других и глянуть, что получилось. Я еще раз уставился на записную книжку вождя. Ну то не дело такой фигней мне заниматься!

Размышляю дальше. В ближайшее время используем прошлый опыт Ильича, расставляя силки и делая ставку на баланс интересов между группировками. Только какую нынче выбрать своей? С украинцами дело иметь, честно говоря, не очень хочется. Больно много у них гонора, а на будущее страны они в итоге повлияли крайне отрицательно. Как и вообще южане разных мастей. Оттуда в центр страны идет вал коррупции, традиции кумовства, поначалу разъедая областные города, а затем и русскую глубинку. Не тот пример, которому стоит учиться. Пока Днепропетровские мне потребуются для упрочнения власти, а затем нужно опираться на более многочисленную партию РСФСР. Огромная ошибка советской власти — развивать окраины за счет русского народа. Позже опомнились, даже программу «Развития Нечерноземья» составили. Но дорога ложка к обеду. Развиваться надо комплексно.

С огоньком рассматриваю открытую записную книжку и напрягаю память. Мне нужно хотя бы примерно восстановить цепь событий в той своей Вселенной. Текущая с попаданием меня в кресло ключевого персонажа уже пошла иным путем. И не факт, что лучшим. Вдруг мое вмешательство чревато Третьей Мировой? Я же однозначно буду смелее и американцам меня на понт не взять. Вспомни, сколько раз наши отступали под наглым натиском американцев. Перенапряг память, башку заломило. Мою чирканину вовремя прерывает Рябенко:

— Товарищ Суслов прибыл.

— Считаешь, что они сеют смуту?

Михаил отвечает не сразу. Или я слишком на него напираю. Бедолага кутается в шарф и поднимает воротник. Сегодня довольно свежо. А мне хорошо, люблю ветер, что дует в харю! Хотя, пожалуй, стоит сначала закалить Ильича, а потом так долго гулять. Ничего, после обеда полезно. Нечего животы откармливать.

— Любая смута — это плохо, Леонид Ильич. У нас впереди столько работы…

— Вот-вот, а нас отвлекают! — останавливаюсь и пристально вглядываюсь в худощавое лицо главного идеолога страны. И почему к власти приходят такие болезненные личности? Охрана благоразумно держится подальше от нас, подозревая, что разговор не для всех. — Мы с тобой, Михаил Андреевич, люди дела и в первую очередь думаем о стране, о партии, а кому-то просто не хватает власти! Мне ли говорить, как опасны такие люди. Нахлебались в прошлом.

Суслов внимательно меня слушает. Видимо, не ожидал подобной откровенности. Теперь он понимает, почему я его гулять утянул. А куда еще? Не в кабинете же ЦК о таком рассуждать? Что-то я не уверен, что там нет прослушки. Не верю в злой умысел, но КГБ контора большая. Там отделов всяческих много и не всегда руководитель одного ведает, чем занимаются смежники.

— Я понимаю.

Похоже, что Мише стало горячо.

— Это хорошо, что мы понимаем друг друга, — осторожно веду дальше наметившуюся генеральную линию, — тогда нам будет проще сотрудничать. Понимаешь, — останавливаюсь и делаю глубокомысленную паузу, — внезапно у меня созрело множество интересных и полезных для партии идей. И взгляд не некоторые вещи поменялся напрочь. Ничего, если я сначала буду с тобой и другими доверенными лицами их обсуждать? Перед тем как выносить на Президиум или Центральный комитет. Одна голова хороша, а несколько светлых лучше.