Я – Ворона (СИ) - Вран Карина - Страница 50

Если бы надо было выбрать животное для учителя Дун, я бы первым делом назвала бородавочника. Это такая клыкастая свинья с приплюснутой башкой. Подкожные жировые отложения на свинской харе смахивают на бородавки. Отсюда и название. Считаю, эта дикая свинка — просто идеальное «тотемное» животное для учителя Дун. Бородавок на физиономии грымзы нет, но этот недостаток легко дорисовывает воображение.

После второго завтрака и моих уточнений нам дают полчаса свободного времени. Меньше: я ведь две или даже три минуты этого времени «отняла» у всей группы.

Разрешено всякое, даже — о, счастье! — бегать можно. При этом нянечки разносят по столикам разные разности, вроде как для развлечения. Пластилин, карандаши, раскраски и листы белой бумаги. Математическое домино — его тут же цапнула акула, хотя и Юн тянул свои рученьки.

— По очереди, — предложила я. — Кто вытянет короткую, собирает первым.

Взяла пару зубочисток (их почему-то не убрали со стола после еды), одну надломила. Спрятала в кулаке так, чтобы не было видно обломанный (или целый) край внизу.

За столиком напротив (там, где клубничный леопард) вспыхнула напряженная баталия. Дети пыхтят и тянут на себя пластиковую упаковку с плошками. Розовый детеныш леопарда хлопает по ручке соседа, дергает на себя ценный приз…

Нет, так-то есть логика в выборе «тотемного» животного Сюй Вэйлань. Леопард — пятнистый. И на клубничине есть точки-семянки. Если бы шкура у леопарда была розовая, вообще все условия были бы соблюдены.

За столом напротив в дележку вмешивается грымза Дун. После того, как детеныш, получивший мягкой лапкой по руке, с криком скидывает часть разноцветных блоков на пол. Доминошки учитель подбирает, на стол возвращает.

— За обедом эти детки без сладкого, — ласково сообщает она пацану.

У нас вытягивает короткую зубочистку Юн. Счетные палочки я делю между Ченченом и Шуфэн. Так один сможет называть число, другой отсчитывать палочки. Затем второй предлагает отнять или прибавить сколько-то, другой считает «палками», и так далее.

А сама, раз уж нам позволено вставать, бреду к свободному столу. Забираю с него зубочистки. И к полупустому подхожу. За ним парочка совершенно счастливых детей: им на двоих выдали такой же набор, что и полным столикам. Спрашиваю: можно ли взять у них стаканчик с зубочистками? Дети в нирване, им до лампочки, что там я хочу. Лишь бы играть не мешала.

А я вообще-то пытаюсь прогнуть систему. Или хотя бы пощупать рамки возможного воздействия.

Если я не на уроке, а в свободное время отличусь (нет, не выпендрюсь, отличусь!), могу ли я заработать солнышко? Просто, если нет, то не стоит (в дальнейшем) и напрягаться особо.

Итак, у меня есть три стаканчика с зубочистками. И мягкий пластилин. А я уже второе детство отбываю… кх-м, проживаю. Нет, уклон в тюремный юмор — это уже даже мне не смешно. Пора завязывать. Я о том речь вела, что знаю более прикольное применение зубочисткам, чем ковыряться между зубами.

С добавлением мягкого пластилина они становятся… конструктором. Простейшим, зато и самым доступным.

Дурной пример заразителен. Вскоре к моему конструированию присоединяется Ченчен. А там, поглядите-ка, и с другой половины стола уже лапки (плавники и копыта?) тянутся.

К завершению свободного времени у нас: собранная математическая доска (Юн в соло одолел этого несложного монстра) и… Нечто почти космическое. Выходящее за рамки воображения нянечек, судя по вытянутым лицам.

То ли ракета космическая, то ли удивительной конструкции башня где-то там, в инопланетном городе… На самом деле, очень простенький конструкт. Больше всего времени ушло на то, чтобы детскими пальчиками относительно ровно отделять пластилин и формировать из него «узлы».

— О, — роняет челюсть бородавочник Дун. — Кто это сделал?

— Мэйли, — тычет в меня пальцем довольный бегемотище.

— Мы все, — поправляю я товарища. — Вместе.

Стол получает конфеты — вместе. Видимо, пришло время сменить малышковый девиз. «Мы — сами», — трансформируется в: «Мы — вместе». Вопрос, начислят ли за нашу башню нам бонусов, или отделаются этим: «О».

— Это… интересно, — наклоняет голову грымза. — И достойно поощрения. Всем — по конфете в обед. И… — задумывается, морщит лоб.

«Солнышек отсыпь, да?» — мысленно вопит эта ворона.

— И солнышко автору идеи, — нехотя выдавливает из себя бородавочник.

«Вот ты жадная свинья!» — в голове.

— Спасибо, учитель Дун, — вслух.

Едва она отходит от нашего стола, как Шуфэн сминает звездолет. С улыбкой. И тьмою космоса в глазах. А ведь до прихода Дун лепила и втыкала зубочистки как бы не бойчей всех.

— В следующий раз оставим трубочки от молочка, — сообщаю соседям. — Будем делать цветочки для учителей.

А если кто-то потом случайно положит цветочек на учительский стул, да перед этим снимет с острых кончиков цветные шарики… Это будет чистая случайность. Чистейшая! Я еще и остальную группу научу. Проведу, что называется, мастер-класс. Чтобы всем досталось от благодарных детишек по рукотворному цветику.

Мэйли — сама щедрость.

— Встаем и выстраиваемся, — командует тем временем грымза. — Идем на урок английского языка.

Перед уроком — плановый заворот в уборную. В десять пятнадцать начинается наш «хэппи инглиш», если верить меловой надписи на доске в кабинете «англичанки». По размерам класс поменьше нашего. Стульчики и парты — одиночные — занимают почти все пространство. Две передвижных доски: одна меловая, другая для маркеров и магнитов. И большой проекционный телевизор.

— Привет, дети, — приветствует нас на языке Туманного Альбиона учитель (так и тянет сказать — славянской внешности). — Меня зовут Джейн.

«Смит», — ухмыляюсь и перевожу. — «Или просто Женя».

С похожим акцентом у нас в средней школе говорил каждый второй. «Русиш-инглиш», так мы этот говор называли. Теперь главное — это даже не проявить себя на уроках «леди Джейн». Нет. Главное — не спалиться с «русишем».

Впрочем, на вводном занятии, где Женька с нами только знакомится, опасность не грозит. Малыши вовсю таращатся на светлые волосы, белую кожу и серые глаза. Диковинка же.

Щедро сыпет солнышками улыбчивая Джейн. Записывает себе в тетрадку, кто отличился, и рисует там схематически светило.

Занятие длится сорок пять минут. За это время леди успевает одарить местной валютой пятерых малышей. То есть, половину группы. Всех, кто способен после дюжины повторений произнести за ней: «Май нэйм ис», — и представиться. Конечно, я в числе счастливчиков есть, а вот бегемот не осилил. Застеснялся пацан.

Надо будет непременно уточнить: можно ли передавать друг другу поощрения. Но не сегодня. И так уже Дун хрюкает, что время трачу.

Вообще, этот урок дает мне время отвлечься и подумать. Раньше прессовали, кормили, напрягали активностями. Мозг был сосредоточен на решении текущих задач.

А тут я поняла со всей очевидностью, что нет повода для кипиша. Заработать одно солнышко в неделю — раз плюнуть. Я два за полдня выхватила. Малыши же «схавали» угрозу перевода в обычную группу. Стараются отличиться.

Так-то все в первый детсадовский день в некотором раздрае. Даже я, что уж говорить о первоходках… первогодках? Ой, всё, когда ж меня теперь отпустит⁈ Пф-ф. Дети, выбитые из «зоны комфорта», где их любят, холят и лелеют, попадают в совершенно новые условия. Непривычные. Им как минимум не по себе. И мамы рядом нет.

Зато есть — грымза. Заметим, что все команды и тычки мы получаем от нее одной. Нянечки даже нет-нет, а улыбаются подопечным. Джейн — та и вовсе сама сердечность. Злой полицейский Дун, добрые — все остальные? Очень похоже на то.