Я – Ворона (СИ) - Вран Карина - Страница 17

Порой демон навещал свое «побочное» вместилище. И развлекался со смертными, если те оказывались рядом.

Итак, моя задача на день: напугать множество разных людей. На видеоряд затем наложат закадровый голос: кукла ведь безгласна, а многие слуги после «общения» с нею ничего сказать уже не могут.

Я выдала уйму пугающих взглядов. И не только их. С некоторыми кукла шевелила конечностями. Тогда очередной мой временный партнер либо повторял движения куклы под гипнотическим взглядом, либо корчился в муках. Так, например, один раз я изображала удушение на своей шее, а дородная женщина пучила глаза и пыталась хватать ртом воздух.

Это длилось и длилось. После пятой или шестой жертвы я сбилась со счета, сколько всего слуг «извела». Не меньше десяти, пожалуй. К слову, не всех смертельно. Закадровый голос должен будет дать справку, что кто-то онемел, кто-то ослеп, у кого-то отсохла рука. Кто-то отделался икотой и нервным тиком. Ну и некоторым совсем не повезло.

Дошло до того, что вскоре у нас закончились набранные на роли слуг люди.

— Что значит: больше никого нет? — удивление щегла такое же искреннее, как у мальчишки, которого огорошили новостью: Деда Мороза не существует. — Мы стали экономить на массовке? Я чего-то не знаю о ситуации в студии?

— Здесь все, кого нам предоставили, — дрожит и прижимает к груди папку ассистент Фан. — Есть еще люди, но они будут задействованы во дворце. Повторяться в рамках одного эпизода нежелательно.

— Режиссер Ян, канцлер давно готов, — подруливает жабенций — это он зря, как мне кажется. — И разве вам недостаточно отснятого материала? Возможно, стоит…

— Продюсер Пэй, — говорит, почти не разжимая губ, Ян Хоу. — Вариативность реакций требует многообразия реципиентов. Вы не можете этого понять, вероятно, потому как способны лишь отличать купюры по номиналу да количество нулей в контрактах.

— Похоже, меня здесь не услышат, — гордо вздергивает двойной подбородок жаб. — Снимаете одно и тоже третий час…

Это он уже уходя выдает, вроде как мысли вслух. Без конкретного обращения.

— Мэйли, двенадцать раз — и все разные, — видимо, решил приободрить меня Ян в противовес выпаду Пэя. — Даже взгляд не повторялся. Другие могут не отличить нюансы, но не я.

Киваю, принимая заслуженный комплимент. И радуясь, что мы работаем так рано. К полудню жара заставит плавиться сам воздух, а на мне многослойное одеяние. И, до кучи, отдельное орудие пытки — накладные волосы для создания объемной прически с драгоценными украшениями.

— Еще один эпизод отснимем, и закончим здесь, — решает за всех Ян. — У меня предчувствие, что нам нужен этот дубль для полноты картины. Так. Одного человека найдите мне. Любого. Быстро.

Фан(тик) затравленно озирается.

— Может, мы попросим кого-то из других групп? — как-то нерешительно для опытного ассистента предлагает она.

— Да хоть туриста мне приведите, — рычит Ян Хоу. — С Мэйли заиграет даже бревно.

Ничего себе заявочка! Дядя, осторожно, я ж так загоржусь. Получишь на свою голову двух звезданутых на одной площадке.

Стоп. Бревно? К чему тогда ходить за туристами? У нас же тут готовый лесоповал.

Я вытягиваю ручку и показываю пальцем на Чу. Ей надо повышать самооценку. Крохотная роль в дораме должна пойти в плюс.

Хризантема моя простая роняет нижнюю челюсть и зеркалит мой жест. Ну точно: я уже ее подчинила, заиграло наше растение. Киваю несколько раз.

Ян Хоу перехватывает направление моего взгляда, видит избранную жертву и распоряжается.

— Одеть и загримировать. Перерыв десять минут. Мэйли, будешь смотреть, что получилось?

Еще бы я отказалась! Тяну ручки, мамуля поспевает раньше помогаек. Несет меня к монитору. А потом чуть слышно цокает языком, глядя на то, как ее милая дочь измывается над взрослыми людьми (понарошку, конечно же). Но вслух порицания не высказывает.

— Ты лучше всех, доченька моя.

За то я ее особенно ценю. Даже когда дочь делает что-то не по нраву Мэйхуа, та никогда не осуждает.

После перерыва мне выдают на растерзание трепетную лань, она же бледная испуганная моль Чу. Такую даже взглядом для детишек и засранца-кошака пугать страшно. Не дай Мироздание, до разрыва сердца доведу. Так что в этот раз кукла медленно открывает глаза. С обычным, совсем не устрашающим взглядом. А затем прикрывает один глаз. Подмигнула по-кукольному, ага.

Эта чудилка верещит, шлепается на попу, затем вскакивает, начинает носиться по комнатке, сшибая все на своем пути.

Две вазы вдребезги, ширма вроде только упала, но стоит проверить, статуэтка черепахи теперь безголовая… Самое трудное — не заржать. Держать идеальное лицо бесчувственной игрушки из фарфора.

Когда Чу в метаниях чуть не сшибла «журавля» — это такой длинный шест с камерой, а на другом конце противовес, до нее все же дошло, что происходит. И тогда Чу убежала.

— Снято, — давится в сдерживаемом хохоте главный злодей — Ян Хоу.

Почему главный он, хотя шугала всех подряд тут я? Так это же он меня выбрал и назначил на роль. Значит, он главнее, как злодей.

[1] 外(кит). [Wài] — внешний.

[2] 国(кит). [Guó] — страна, государство.

[3] 人(кит). [rén] — человек.

[4] 老(кит). [lǎo] — старый.

Глава 8

Этот дубль точно был последним в череде подобных. После того, как моя помощница разнесла декорации, тут рукотворный хаос. Но, главное, сама Чу отошла от приступа паники. Живая, мамуля ее тренирует глубоко вдыхать и выдыхать.

— Перерыв один час, — сообщает народу Ян. — Поешьте. Ассистент Фан, необходимо найти замену испорченным вещам. Займитесь после еды.

Завтрак… В моем гриме есть нельзя. Только через трубочку втянуть смесь перетертых овощей.

— Мне придется, — всхлипывает У-у-у. — Компенсировать?

— Нет, — облегчает терзания бледной моли щегол. — Спишем на сопутствующие расходы. Бу, идем.

Когда большие дяди удаляются, я приваливаюсь к Мэйхуа. Осторожненько, чтобы ничего не помять. На плечи накинули что-то легонькое, вроде ситцевой накидки, чтобы экипировку кукольную едой не уделала, но от нее защитных свойств маловато.

И начинаю как бы между делом проявлять детское любопытство. «Мам, а за что ко мне послали ту тетю?» — вроде того. — «А потом с ней что будет?» Сложность в том, что рядом много лишних ушей, и говорить приходится мало того, что тихо, так еще и предельно упрощенными фразами. Дабы не шокировать.

Мама читала сценарий. Я же, что меня прям накаляет, до сих пор не умею читать. Даже близко не. Отдельные иероглифы понять могу, иногда даже фразы, если их уже говорила и писала при мне мать. Но это не чтение, это фрагментированная бессмыслица, мешанина слов без контекста.

Так что этот час перерыва я трачу на переговоры по сценарию. Мэйхуа и Чу обошлись вместо завтрака теплой водой из термоса. Я — зеленой бурдой. Но время прошло с пользой. К возвращению сладкой парочки из режиссера и главного оператора госпожа младший сценарист готова к нападению.

Дело в том, что я не фанат бессмысленной жестокости. Я люблю, чтобы всему был «обоснуй». Пусть слабенький, шаткий, да хоть штрихпунктирный, но с намеком на логику. Мучить людей ради клевого кадра — ок, если за этим имеется подоплека.

Я так-то и думала, что она есть. Вроде такого: мужичок, пойманный на воровстве, попал ко мне. Очнулся, гипс… в смысле, рука отсохла. А та, что онемела, перед этим кого-то оболгала. Ослеп — любитель подглядывать там, где этого делать не следует из соображений морали. Предал другого, и того высекли плетьми до смерти? Ну, извини, теперь вынесут от куколки вперед ногами. А ты довела до петли младшую служаночку? Вот тебе, милочка, повод выпучить глаза напоследок.

Понятно, что демон — это зло. Но даже демон выполнил контракт, пусть и так, как сам посчитал нужным. И это, как по мне, логично. Так пусть бы и дальше демон развлекался со смыслом. Не боль ради боли, муки ради мук. Так же не стоит забывать про влияние частички души человека. Должна же она как-то сдерживать непотребства, творимые сущностью с иного плана?