Адаптация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 43

И неудивительно — те, кто населял остров уже две с лишним сотни лет, умели ценить уединение и покой. И пусть летние дачи за это время постепенно сменились полноценными городскими домами, ими все еще владели потомки соратников Петра Первого и императрицы Екатерины. Земля на Каменном стоила безумно дорого, а само соседство с титулованными графами и князьями — еще дороже, и даже обедневшие рода не спешили избавляться от бесценных соток и упрямо не пускали в дворянское гнездо нуворишей.

Гагарины владели чуть ли не дюжиной домов и особняков по всему городу, но Юрий Алексеевич предпочитал жить здесь, вдали от шума и столичной суеты. Переехал чуть ли в тот же самый день, как вышел в отставку, и с тех пор не выбирался в свет без особой надобности, делегировав все дела многочисленным сыновьям и племянникам. Да и гостей тоже принимал нечасто.

Но для меня почему-то решил сделать исключение. Неторопливо пробираясь на «Волге» к указанному адресу, я мысленно прокручивал в голове возможные варианты — от абсолютно безобидных до чреватых изрядными последствиями.

Что вообще могло заинтересовать старшего Гагарина так, чтобы он решил потратить чуть ли не целый вечер на какого-то там юнца, пусть даже награжденного Георгиевским крестом и получившего младший офицерский чин?

Догадок имелось предостаточно… но только догадок. Так что паркуя «Волгу» напротив двухэтажного кирпичного дома, я усилием воли прогнал все ненужные мысли. Заглушил мотор и, покинув авто, зашагал к крыльцу.

У которого меня уже ждал первый сюрприз: навстречу вышел не сам хозяин и даже не кто-то из местной прислуги, а невысокая фигурка, от ног до ушей закутанная в теплый пуховый платок. Девушка, совсем молоденькая — от силы на пару лет старше меня. Симпатичная… наверное — пока я мог как следует рассмотреть только чуть вздернутый аккуратный носик и копну рыжих волос.

— Владимир Острогорский, полагаю? — поинтересовалась незнакомка.

— К вашим услугам, сударыня. — Я коснулся пальцами околыша фуражки и изобразил учтивый поклон. — С кем имею честь?..

— Гагарина Алена Юрьевна.

Значит, дочка. То ли от второй, то ли уже от третьей супруги его сиятельства. Внешность девчонка, похоже, унаследовала от матери, а вот рост ей достался отцовский — даже в тяжелых зимних ботинках Алена едва доставала мне макушкой до плеча.

— Проходите, проходите, Владимир. — Она развернулась и зашагала по узкой протоптанной тропинке к дому. — Отец вас уже ждет.

Великосветский этикет подразумевал куда более многословные и продолжительные расшаркивание, но юная княжна то ли не хотела морозить меня на улице, то ли вообще решила наплевать на подобные мелочи. Да и двигалась совсем не как девица благородного происхождения, а разве что не вприпрыжку, чтобы поскорее добраться до крыльца.

— Господи, как же тут холодно! — Алена подышала на крохотные ладошки и принялась тереть их друг об друга. — Никак не привыкну…

Вряд ли она пробыла на улице дольше пары минут, но все равно уже успела замерзнуть. Впрочем, неудивительно: даже для не самой плохой погоды платка, наброшенного на плечи вместо пальто или куртки, все-таки маловато.

Зато под ним меня ждал приятный сюрприз: фигура у Алены оказалась что надо. Пусть весьма миниатюрная и без выдающихся… кхм, параметров, но в высшей степени приятная глазу: узкие джинсы и свитер из тонкой шерсти обтягивали все, что им полагалось обтягивать. Официальное мероприятие подразумевало бы скорее наличие платья, однако…

— А, вот и вы, мой юный друг! Раздевайтесь, проходите.

Да уж… Если дочка Гагарина лишь немного «задвинула» положенный в таких случаях регламент, то сам он, что называется, наплевал на все приличия с высокой колокольни. Хотя бы потому, что вышел встречать меня не в костюме и даже не в домашней одежде, а в огромных остроносых тапках из войлока и темно-коричневом махровом халате. Таком просторном и длинном, что мне почему-то не хотелось думать, есть ли под ним хоть какое-то подобие штанов.

— Прошу меня извинить, Владимир Федорович. — Гагарин явно заметил, как я разглядываю его, мягко говоря, не самый парадный облик. — Мне с утра нездоровится. Не настолько, чтобы отменить нашу с вами встречу… однако подготовиться я, увы, не успел.

Я молча кивнул. Для его сиятельства слова «мне» и «нездоровится» в принципе не могли стоять рядом, но какие-то причины встретить меня чуть ли не в неглиже у старика определенно имелись. И по этим же самым причинам в доме как будто вообще отсутствовала прислуга — конечно, если не считать дочку, решившую проведать некстати приболевшего отца.

Все это — возможно, начиная с уютно-домашней и улыбчивой Алены, которая уже ускакала куда-то по коридору — наверняка стало испытанием. Этаким тестом на сообразительность. Или на умение вести себя в не вполне обычных ситуациях. Или…

В общем — или. Гагарин явно намеревался устроить мне проверку и действительно был одним из немногих людей в Петербурге, кто мог позволить себе встречать малознакомых людей в халате и тапках на босу ногу.

Пожалуй, в его исполнении это даже не выглядело оскорбительным.

— Ничего страшного, — проговорил я, пристраивая пальто на вешалку. — Его сиятельство Сергей Юрьевич предупреждал, что вы не ждете много гостей — только родственников.

— Всего одного… точнее — одну, — усмехнулся Гагарин. — Вы ведь не будете возражать, если мы устроимся в гостиной? Или заставите несчастного старика подняться в кабинет?

— Как вам будет угодно. — Я пожал плечами и шагнул вперед. — Полагаю, Алена Юрьевна составит нам компанию?

— О нет. Вряд ли ей будут интересны мужские разговоры. — Гагарин улыбнулся. И вдруг рявкнул на весь дом голосом, который совершенно не вязался с его якобы-больным обликом. — Аленушка, душа моя! Будь любезна, принеси нам чаю!

Значит, и правда — никакой прислуги. Неспроста.

Я послушно прошагал за его сиятельством, и уже через минуту мы расположились в комнате на первом этаже. Довольно компактной и, похоже, не предназначенной для приема большого количества гостей, зато теплой и уютной. Наверняка в доме имелось и что-то вроде электрического отопления, но кто-то не поленился затопить огромный каменный камин, напротив которого мы, собственно, и уселись. Гагарин в чуть поскрипывающее старое кресло-качалку, я — в обычное.

Алена тут же появилась с серебряным подносом, на котором стояли две кружки с блюдцами, крохотный фарфоровый чайник, сахарница и небольшая вазочка со всякой дежурной всячиной. И так же быстро исчезла, оставив в комнате тающий аромат духов.

Легкий, но будоражащий — наверняка французской марки. Что-то безумно дорогое и, пожалуй, слишком взрослое для девчонки чуть старше меня.

И уж точно не подходящее к свитеру и джинсам.

— Угощайтесь, друг мой! — Гагарин указал на столик между нами. — Это печенье — самое настоящие произведение искусства.

— Не сомневаюсь, — кивнул я. — Хотя должен заметить, что меня куда больше интересует причина, по которой вы пожелали меня видеть.

— О, так вы из тех, кто предпочитает сразу перейти к делу?.. Что ж, ладно. Как говорится, друзей держи близко, а врагов — еще ближе.

— Сунь-цзы. Трактат «Искусство войны», пятый век до нашей эры, — усмехнулся я. — Правда, пока не пойму, к кому именно вы относите меня.

— Полагаю, это вы можете решить и сами. — Гагарин невозмутимо пожал плечами. — Но лично я склоняюсь к первому — раз уж мой сын столь высокого о вас мнения.

— Приятно слышать. — Я чуть склонил голову. — Для меня большая честь служить под его началом.

— Действительно. Попасть в гардемарины сразу с первого курса Морского корпуса — это… пожалуй, невероятно. — Гагарин прищурился и склонил голову набок. — Вы делаете головокружительную карьеру.

Вот так намек. Потолще пачки кляузных писем, которая скопилась в столе у Разумовского по нашей с товарищами милости.

— Я не посмел бы даже просить о подобном, — твердо проговорил я. — Хоть, признаться, и хотел служить в особой роте более всего на свете.