Адаптация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 41

— Полагаю, в Корпусе тоже, — усмехнулся я. — Приятно думать, что хоть в чем-то мы первые, не так ли?

Верховный гардемарин снова смерил меня осуждающе-тяжелым взглядом, но спорить не стал. Полагаю, главным образом потому, что наш разговор мог услышать кто-нибудь из дежурных офицеров. После соревнований его высокопревосходительство Грач старательно избегал любых встреч со мной, однако любой уважающий себя старшекурсник-мичман непременно поинтересовался бы, какого, собственно, черта я разгуливаю ночью по лестницам главного здания, да еще и с посторонним.

А уж Гагарину эти курсантские глупости и вовсе были не по чину. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер, а еще один ночной побег с «казарменного» вполне мог стать для меня последним. Так что если Острогорский не идет к гардемаринам, то сам гардемарин…

В общем, его сиятельство ворчал, морщился, но хотя бы не задавал лишних вопросов. И послушно крался за мной от двери на первом этаже до третьего, где мы с товарищами при финансовой и, конечно же, материальной поддержке Грача оборудовали самую настоящую берлогу.

Эту часть здания не ремонтировали чуть ли не с девятнадцатого века, зато она располагалась вдали от привычных маршрутов Разумовского и старших офицеров Корпуса. А если точнее — так глубоко в лабиринтах левого крыла, что сюда не забредали ни дежурные, ни даже уборщики. Неказистая и скрипучая дверь, ключи от которой были только у меня и Грача, вела в короткий коридор и оттуда прямо в нашу святую святых.

— Ничего себе у вас тут… заведение. — Гагарин огляделся по сторонам. — Даже не хочу спрашивать, как ты все это устроил.

Захваченное нашей лихой четверкой помещение было не слишком просторным. От второго бильярдного стола после недолгих споров пришлось отказаться, но кожаные диваны, телевизор с игровой приставкой, пара кресел и барная стойка с рядом высоких стульев влезли без труда. Холодильник с пивом и газировкой пришлось затолкать в угол, места для даже самого жалкого подобия кухни не осталось вообще, зато ее отсутствие с лихвой компенсировалось видом из окна.

Прямо на Неву. Сейчас снаружи было темно, и я смог разглядеть только лед, фонари и силуэты зданий на том берегу. Но летом, особенно в белые ночи, пейзажи станут куда интереснее: вода, краны верфи, гранит, купол Исаакия, сияющий золотом шпиль Адмиралтейства вдалеке… Самое то, чтобы смотреть развод мостов, сидя на подоконнике.

Так я, пожалуй, и сделаю — если доживу.

— Скажем, с некоторых мы с товарищами пользуемся особым расположением его высокопревосходительства коменданта, — усмехнулся я. — Впрочем, ваше сиятельство правы: некоторых вещей вам лучше даже не слышать. Иначе можно ненароком стать нарушителем внутреннего распорядка и еще бог знает каких регламентов.

Гагарин фыркнул, погрозил пальцем, но, судя по хитрой улыбке, наша комната отдыха ему скорее понравилась. А может, даже вызвала чуточку зависти, ведь ничего подобного в Зимнем дворце наверняка не имелось, и отдыхающим от дежурства гардемаринам приходилось в лучшем случае резаться в вист или преферанс — хотя и таких невинных развлечений его сиятельство беднягам наверняка не дозволял.

Впрочем, и себе тоже. На мгновение показалось, что Гагарин сейчас предложит для начала сыграть партейку-другую в бильярд, но он тут же подобрался, вновь превращаясь из веселого и любопытного мужчины неполных тридцати лет от роду в ответственного и смертельно-серьезного капитана особой гардемаринской роты.

— Здравия желаю, господа унтер-офицеры.

— Здравия желаем, ваше сиятельство.

Камбулат тут же отложил кий и вытянулся по струнке, Корф подпрыгнул с дивана, едва не уронив на пол ноутбук, и только Поплавский старательно делал вид, что к нам пожаловал не старший по званию, а самый обычный гость.

— Добрый вечер, — проговорил он, лихо метнувшись за стойку — Чего пожелаете? Лимонад? Пиво? Или, может, чего покрепче?

— Виталик, блин. — Камбулат закатил глаза. — Мы тут вообще-то по делу собрались.

— Я потому и предлагаю. Дело серьезное, гость тоже необычный — а значит, встречу положено начинать с угощения, — важно ответил Поплавский. — Разносолов не заготовили, но коньячку, если вашему сиятельству будет угодно…

— Имейте совесть, господин унтер-офицер, — буркнул Гагарин. — Для начала — нас могут услышать.

— Никак нет, не могут. — Камбулат демонстративно постучал каблуком по каменному полу. — Здание старое, строили как надо. Тут хоть в футбол играй — при желании.

— Ага. Или девушек в гости позвать, — подхватил Поплавский. — Кстати, может, позовем? У меня, помнится, одна недавно интересовалась…

— Виталик!!!

На этот раз рявкнули хором уже все — кроме Гагарина. Тот, похоже, тоже веселился от души, но почему-то считал себя обязанным начать изображать серьезность даже раньше, чем мы приступим к беседе. Отчасти я его понимал — как ни крути, данные, добытые у Соболева, были важнее некуда.

А вот спешки никакой не имелось. Вручив мне «флешку» и папку с документами, его высокородие затаился, как мышь, и дергаться как будто не собирался. Так что мне оставалось только ждать, понемногу изучая все то богатство, которое успели изъять из материалов следствия. Отчеты криминалистов и патологоанатомов, личные дела убитых террористов — тех, кого удалось опознать. Стенограммы допросов, фотографии искореженных и пробитых пулями «Транзитов». И видеозаписи с камер.

В сущности, только их и имело смысл посмотреть — остальные зацепки вели к покойному Резникову — то есть, можно сказать, в никуда.

— Ну, что тут у вас десантура? — Гагарин прошел к столу и обернулся ко мне. — Ты ж меня не просто так посреди ночи дернул, правильно я понимаю?

— Так точно, ваше сиятельство, — отозвался я. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Дорогой гость послушно плюхнулся на диван, и Поплавский тут же услужливо поставил перед ним газировку, из чистого хулиганства налитую в здоровенную пивную кружку. Нам с Корфом досталась такая же, а Камбулат с сердитым ворчанием сам дошел до холодильника и принялся пить прямо из банки — видимо, чтобы никоим образом не участвовать в балагане.

— Что ты там такое раздобыл? — поинтересовался Гагарин, устраиваясь поудобнее.

— То, что вы… то есть, мы уже давно искали. — Я толкнул Корфа локтем. — Антоша, будь добр, выведи на экран… В общем, нам достались те самые файлы, которые Третье отделение так старательно скрывало.

— Что⁈ — Гагарин едва не подпрыгнул. — Откуда они у тебя?..

— Об этом я, с вашего позволения, сообщу чуть позже, — невозмутимо ответил я. — Кстати, должен заметить, что мы с господами унтер-офицерами откопали не так уж много. Почти все убитые боевики, как и следовало ожидать, отставные силовики: военные, полиция, спецназ, Отдельный корпус жандармов… И почти все уволены со службы за какие-нибудь прегрешения.

— Такие обычно подаются в наемники. Или в охранные предприятия, — пояснил Корф. — Или в сопровождение грузов — полагаю, вы понимаете…

— «Конвой»! Да, контора, очевидно, была только прикрытием. — Гагарин нетерпеливо махнул рукой. — Но для кого? Вы знаете, кто за всем этим стоит?

— К сожалению, пока нет, — признался я. — Судя по протоколам допросов, всех уцелевших боевиков вербовал лично Резников, а он, как вы понимаете, уже ничего нам не расскажет. Конечно, можно попробовать протрясти телефоны, квартиры… Но я бы не стал на это рассчитывать. — Я протянул руку и отобрал у Корфа ноутбук. — Именно покойный и был связующим звеном между сыскарями и террористами.

Выдавать Соболева я не собирался… Пока что. Гагарин не отличался буйным нравом, но соблазн явить начальству и миру виновного, попутно выколотив из него все признания, вполне мог оказаться слишком велик. Наверняка за кабинетом на Гороховой уже давно приглядывали, и если мое появление еще кое-как сходило за совпадение или обычный рабочий момент, то визит грозного капитана гардемаринской роты означал бы… скажем так, несколько иное.

И наверняка стоил бы Соболеву жизни.