Адаптация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 27

— Чисто!

— Чисто! — отозвался Гагарин. — Вперед, вперед, пошли!

По ступенькам загрохотали ботинки: тяжелобронированные бойцы рванули наверх под нашим прикрытием. Осталось выбить двери в офисы, и…

Вой сирен вдалеке я услышал одновременно с обеспокоенным голосом Камбулата в наушнике:

— Полицейские машины! В вашу сторону!

Твою мать! Ведь почти успели.

— Сносите дверь! — прорычал Гагарин. Сразу два бойца ударили Молотами по мощной перегородке, ведущей в офисное помещение. Та застонала, но выдержала.

— Еще! — гаркнул капитан.

Новый удар. Гул на весь склад — безрезультатно.

— Ваше сиятельство, тут полиция, — в наушнике послышался растерянный голос. — И с ними Третье отделение… кажется.

— Да пошли они на хрен! Без моей команды никого на территорию не пускать! — рявкнул Гагарин. И развернулся к бойцам у двери. — Да ломайте уже, мать вашу, вы что, какую-то железку выбить не можете?

Гардемарины виновато вздохнули и развели руками. Неудивительно: даже на пятом ранге силы резерв не бесконечный, а Щиты сожрали все чуть ли не подчистую, так что пробить несколько сантиметров стали парням было в прямом смысле нечем.

— Да понимаю я, понимаю! — проворчал Гагарин.

И, отпихнув подчиненных, сам шагнул к двери и ударил. Не Молотом, а ногой, ввалив в богатырский пинок какое-то абсолютно немыслимое количество энергии. Сталь застонала, прогибаясь, дернулась на петлях, но все-таки выдержала.

Зато не выдержала сама стена: по бетону пробежали трещины, конструкция тонны этак в полторы весом зашаталась и через несколько мгновений рухнула, освобождая проход.

Вот только поздно: в проеме было отчетливо видно кучу пепла на полу, обломки техники… И распахнутую дверь в другом конце помещения. Кто бы здесь ни находился, он успел удрать.

— Вот ведь… — выругался Гагарин. И тут же потянулся к кнопке на рации: — Разбиться по трое и прочесать территорию! Периметр — остаемся на своих местах. Никого не впускать, никого не…

Последние слова я не разобрал, хоть они звучали одновременно и передо мной, и в наушнике. На улице снаружи взревел двигатель, и в эфире тут же всполошился Корф:

— Там… Там грузовик! — тревожно заговорил он, забыв начать с позывного. — Сразу за зданием! Уходит!

Резников. Если до этого я даже не был уверен, что мой визави на так и не состоявшейся дуэли вообще окажется на базе, то теперь почему-то не сомневался: спрятаться за чужими спинами, а потом удрать — вполне в стиле этого борова.

— По машинам! — Гагарин метнулся к двери в дальнем конце офиса. — Стрелять только по колесам! Этого брать живым!

Рев мотора уже звучал где-то под окнами, и очередная сомнительная задумка вдруг родилась сама собой. И я, разумеется, тут же поспешил ее исполнить: коротко разбежался, и, выставив перед собой Щит, под звон осколков и треск вывороченной рамы рухнул во двор.

Не знаю, что именно успел подумать Гагарин, и что после этого будет с моей карьерой и учебой в Корпусе — но жандармам Резникова отдавать нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

Наружу я успел как раз вовремя — приземлился буквально в нескольких шагах перед ревущей стальной громадиной. Прям как в каком-нибудь крутом боевике: тяжело и мощно, в окружении щепок и осколков стекла, припадая на одно колено и впечатывая кулак в разошедшийся трещинами асфальт.

Правда, на этом вся красота момента и закончилась — мне тут же пришлось уходить в сторону, чтобы не угодить под колеса. Скорость у грузовика была не запредельная, зато массы столько, что даже усиленное Конструктами тело он наверняка раскатал бы в плоский блин, попутно перемолов в труху все кости до единой.

А это в большинстве случаев смертельно.

Я перекатился вбок и наугад махнул Саблей, пытаясь подрезать хоть одно из промчавшихся рядом с головой колес, но то ли не попал, то ли не смог пробить резину с толстенным протектором. Резерва осталось, что называется, кот наплакал, и немалую его часть пришлось потратить на ускорение: я вскочил, одновременно разворачиваясь, и рванул вперед, пытаясь догнать набирающий ход грузовик.

Не отечественный тягач, а что-то явно американское, с огромным капотом перед кабиной. Не знаю, как Корф вообще мог проглядеть на камерах такую махину: даже без прицепа стальной монстр был размером чуть ли не с одноэтажный дом.

И все равно разгонялся так, будто весил не пару десятков тонн, а немногим больше обычной легковушки. Водитель отчаянно вжимал газ в пол кабины, и степенный стальной трудяга, привыкший тянуть груз впятеро больше собственного, наконец, почуял свободу, взревел и полетел к воротам наперегонки с мчавшимися вслед пулями.

Казалось, еще немного, и я увижу не хлещущие по грузовику огненные плети очередей, а отдельные кусочки свинца, готовые впиться в резину или сталь. Тело разогналось так, что воздух превратился в густую патоку, но даже этой скорости едва хватало, чтобы угнаться за железной громадиной.

— Прекратить огонь! — прогудел в наушнике рухнувший на пару октав голос Гагарина. — Повторяю — прекратить огонь! Не стрелять! У машины наш человек!

Его сиятельство явно был не в восторге от моей выходки, но приказ все-таки отдал остальным: видимо, уже успел сообразить, что подбить грузовик из пары автоматов не так просто. Гардемарины занимали позиции, водитель уже наверняка успел развернуть «Фалькатус» к выезду из ангара…

— Три-два! Периметр! — снова загремел в эфире Гагарин. — Всем покинуть позиции и бегом к центральным воротам. Главная цель уходит! Повторяю…

Нет, слишком медленно. Вторая группа уже наверняка на территории, и вряд ли армейские внедорожники умеют перемещаться мгновенно, особенно по тесным дорожкам промзоны. Если грузовик не поймает капотом Молот или пару очередей из чего-то крупнокалиберного, у него, пожалуй, есть все шансы вырваться с территории, добраться до шоссе, а там…

Там ловить его станет куда сложнее.

Успею!

Я спалил остатки резерва и одним прыжком махнул через разделяющие нас метры, вытягивая руку. Ладонь в тактической перчатке скользнула по металлу и только кончиками пальцев зацепилась за какую-то скобу на платформе. Ноги тут же дернуло назад, и меня потащило по асфальту, мотая из стороны в сторону.

— Есть, зацепился! — выдохнул я в гарнитуру. — Три-один на воротах, видите меня⁈

— Три-один, ответь! — Гагарин, судя по звукам в наушнике, уже вернулся в «Фалькатус» и на всех парах спешил мне на помощь. — Три-один…

— Три один на связи! — отозвался эфир. — У нас тут Третье отделение. Требуют…

Чегоименно хотят от нас жандармы, я так и не услышал: впереди раздался грохот, и меня впечатало ребрами в кромку металла с такой силой, что в глазах потемнело — не спасли даже подсумки с запасными магазинами. Зато грузовик на мгновение потерял ход, и я смог кое-как оттолкнуться ногой от асфальта и забросить на платформу тело.

Точнее, пока только верхнюю его часть, ухватившись теперь уже обеими руками за какую-то деталь седельно-сцепного устройства.

Справа мелькнули несколько фигур и развороченная морда внедорожника — видимо, он-то и попал под раздачу первым. Грузовик расшвыривал машины, как кегли, и изо всех сил рвался через ворота на волю. Со всех сторон выли сирены, гремели выстрелы, верещал громкоговоритель, требуя немедленно прекратить что-то там, и ему тут же отзывалась гарнитура, голосом Гагарина выплевывая в эфир забористый мат…

Но все это уже не имело никакого значения. В мире остались только мы с чертовой железкой, отчаянно пытающаяся вырваться из пальцев. Грузовик то ли ушел в занос сразу за воротами, то ли все-таки лишился пары колес, и платформу болтало по дороге так, что меня швыряло из стороны в сторону. Автомат улетел куда-то на обочину, напоследок дернув ремнем за плечо, а носки берцев уже наверняка стерлись в лохмотья, и я мог только догадываться, когда едкий, как наждак, асфальт доберется до пальцев.

Но дожидаться этого уж точно не собирался. Поэтому кое-как подтянулся и лег животом на холодный вибрирующий металл. Потом собрал остатки сил, заставил себя подняться на четвереньки и осторожно двинулся вперед.