Из бурных волн (ЛП) - Лейн Вал И. - Страница 32

— Я — Синтия. — Женщина ослабила хватку на водяном шланге, и поток воды прекратился. — Чем я могу вам помочь? — Она не казалась обеспокоенной, но и вежливой тоже не казалась. Я была немного шокирована ее возрастом. Как могло случиться, что тридцать лет назад она владела бизнесом, а сейчас выглядит моложе моей мамы?

— Ну, — я приготовилась ко лжи. — Я работаю над исследовательским проектом для школы и хотела бы задать несколько вопросов о морском цирке «Виста Лагуна». Вы были владелицей?

Женщина замолчала, глядя на меня так, словно я только что раскрыла какой-то секрет, о котором мне не следовало знать. Она опустила руку с разбрызгивателем, и ее взгляд стал твердым, когда она заговорила.

— Это, должно быть, моя мать. У нас с ней одинаковые имена, — произнесла она, становясь серьезной.

— Она… она здесь? — Я подавила приступ дискомфорта, заставивший меня почувствовать вину за то, что я беспокою этих случайных незнакомцев.

Синтия вздохнула.

— Она здесь, но… — Она остановилась на полуслове. — Она не совсем в хорошей форме.

— Простите. — Я опустила глаза и прочистила горло, в котором пересохло от нервов. Обычно я бы приняла такой ответ и ушла, но я не могла позволить себе так легко отступить, не после всего. — Как вы думаете, она сможет ответить на один-два вопроса? Это займет всего минуту. — Я изо всех сил старалась, чтобы это прозвучало убедительно.

— В последнее время у нее обостряется болезнь Альцгеймера. Она не сможет ни на что ответить.

Мое сердце упало при упоминании о болезни. Если время уничтожило то единственное, что мне было нужно от нее, ее память, то у меня почти не было надежды когда-либо узнать правду о том, что произошло той ночью.

Синтия смерила меня холодным взглядом, я замкнулась себе и начала отворачиваться, когда мое внимание привлек скрип входной двери на переднем крыльце. Маленькая, хрупкая фигурка выползла наружу и высунула голову из-за двери.

— Что… что такое?.. Que está pasando (исп. «Что происходит»)? — Хрупкая пожилая женщина в розовом халате и с кофейной чашкой в руках протиснулась через дверь на крыльцо.

Синтия бросила на меня раздраженный взгляд, отпустила шланг и шагнула к пожилой женщине, забирая у нее кружку и пытаясь развернуть ее спиной.

— Nadie (исп. «Ничего»), ма. Возвращайся в дом. — Я узнала испанское слово, означающее «ничего». Папа не многому меня научил, но я достаточно наслушалась сальсы, которую он всегда слушал на радиостанциях в гараже.

Пожилая женщина не поддалась на уговоры дочери и уставилась на меня остекленевшими глазами. Она смотрела на меня так, словно пыталась кого-то узнать, прищурив глаза, которые и без того были почти закрыты дряблой кожей и морщинами.

— Серена, это ты? — Ее морщинистые глаза расширились, и искра радости зажглась на ее лице, хотя она и запиналась, произнося слова. — Я не видела тебя… с Рождества.

— Нет, миссис Гутьеррес, меня зовут Катрина Дельмар, — поправила я, делая шаг вперед. — Но я знаю Серену. Или, по крайней мере, я знаю о ней. — Радостное выражение на лице пожилой женщины медленно сменилось замешательством. Синтия, все еще пристально смотревшая на меня, тоже выглядела озадаченной.

— Кто такая Серена? — спросила она.

— Не говори глупостей, hija (исп. «дочка»), — пожурила ее миссис Гутьеррес. — Ты же знаешь Серену. Серену La Reina (исп. «Королева»). Она… она… — Женщина замолчала, глубоко вздохнув. — …наш звездный исполнитель.

Она указала на меня дрожащей рукой, испещренной морщинами.

— Иди сюда, Королева.

Я нерешительно поднялась по деревянным ступенькам, чтобы встретиться с ней на крыльце. Она взяла меня за руку, и ее речь неожиданно стала более плавной.

— О, Королева, тебе нужно порепетировать перед завтрашним выступлением… Новые ласты… Ты видела ласты? Изготовлены на заказ…

— Миссис… Гутьеррес, — я втянула в легкие влажный воздух Флориды. — Я не Серена. Но не могли бы вы рассказать мне о ней?

— О, хммм… — пробормотала она. — И когда же ты сюда попала? Кто… кто ты такая? — По тому, как она водила глазами, я поняла, что она все еще в ужасном замешательстве. Именно тогда я вытащила телефон из заднего кармана шорт и показала ей фотографию Серены в газете.

— Я — Катрина, — напомнила я ей.

— Ой. А… где Серена? — она села, насторожившись, будто искала девушку.

— Мне жаль тебе это говорить, но Серена скончалась несколько лет назад. — Синтия вздернула подбородок и угрожающе посмотрела на меня.

Руки миссис Гутьеррес дрожали, когда она брала у меня телефон. Мне показалось, что она изучала снимок несколько часов, пока мы с Синтией ждали ее реакции. Я молча молилась, чтобы не расстроить ее.

Пожилая женщина обернулась, все еще держа мой телефон.

— Мама? — Синтия положила руку на сгорбленное плечо матери.

Мы услышали дрожащую мелодию, слетевшую с губ пожилой женщины. Сначала это было невнятное бормотание, но затем ее голос стал громче, пока слова не стали отчетливыми. Она спела каждую строчку безукоризненно, без единой запинки.

На берегу моря встретимся еще раз

При свете луны люби и оставь

С наступлением рассвета

Вечно меня преследуй

Я инстинктивно сжала ожерелье, когда песня закончилась. Оно стало странно теплым в руке.

— Что это была за песня, ма? — спросила Синтия, сбитая с толку внезапной ясностью речи матери.

— Серена когда-то пела эту песню. Все время. На самом деле, она пела ее, когда…

— Когда что? — Я не хотела вмешиваться, но ее слова захватили меня в плен, и я не могла позволить ей остановиться на достигнутом.

Она обернулась и посмотрела на меня через плечо.

— Когда ее похитили.

Миссис Гутьеррес пригласила меня на чашечку кофе «Бустело», к большому неудовольствию Синтии, но она не могла спорить с этой маленькой вспыльчивой старухой. В моем представлении, она была именно такой, какой я хотела бы представить себе бабушку, с которой мне так и не довелось встретиться.

— Сейчас ты так сильно напоминаешь мне ее… — Она замолчала, когда похлопала меня по руке со своего места за столом. Я почувствовала, как улыбаюсь, пока взгляд блуждал по маленькой кухне. Стол из старого вишнево-красного дерева как нельзя лучше контрастировал с пастельно-желтыми шкафчиками и белыми занавесками с оборками. Запах детской присыпки и кофе наполнил мои ноздри.

— Судя по слухам, Серену любили многие, — сказала я, дуя на обжигающе горячий напиток в кружке.

— О, так и было! — миссис Гутьеррес закрыла глаза. — Она была настоящей звездой. Ей нравилось выступать. Она вся светилась, когда надевала эти ласты. Плавать ей было удобнее, чем ходить. Мы всегда шутили, что она настоящая русалка. — Внезапно она приложила палец к щеке. — Если подумать, у меня есть несколько фотографий! — Она повернулась к Синтии. — Эй, hija (исп. «дочка»). Достань из книжного шкафа маленький фотоальбом. Тот, синий.

Синтия покачала головой и встала, чтобы выполнить просьбу. Вернувшись с альбомом, она положила его перед матерью, которая радостно улыбнулась, и розовая помада растеклась по ее морщинистым губам. Но затем она исчезла так же быстро, как и появилась.

— Почему… что это?

— Ты просила фотоальбом, ма.

— Я… кофе подгорел? Ты купила… продукты вчера?

Синтия на мгновение закрыла глаза и вздохнула.

— Может, вам лучше уйти, — сказала она мне, как только открыла глаза.

— Не будь грубой, — отрезала миссис Гутьеррес. — Покажи фотографии.

Со стоном поражения Синтия листала фотографии в альбоме, пока мать не остановила ее, когда увидела небольшую подборку фотографий с ее шоу.

— Мира, — сказала она, указывая пальцем, — о, посмотри на Серену. Оранжевый… она любит оранжевый. И золотые… косички в ее волосах…

Я наклонилась над столом, любуясь фотографией. Хотя она была немного нечеткой из-за времени, я без труда смогла разглядеть изображение сияющей девушки, которая махала рукой зрителям, наблюдавшим за ней через стеклянный барьер. Ее хвостовой плавник был оранжевого цвета с золотыми вкраплениями, а на ней был бюстгальтер в виде ракушек и морских звезд кораллового цвета на фоне нежной смуглой кожи. На мгновение было легко забыть о ее ужасной судьбе.