Из бурных волн (ЛП) - Лейн Вал И. - Страница 31

17. Наверстывай упущенное

Я открыла глаза и увидела светлую комнату, залитую утренним солнцем. Я прижималась щекой к столу, к чему-то влажному. Подняла голову, чувствуя на щеке мокрую краску, и посмотрела на размазанный рисунок корабля, который теперь был не более чем неузнаваемым калейдоскопом синего и оранжевого. Часть меня тонула, а другая часть извивалась, как неконтролируемое течение. Я увидела себя в этом искаженном сгустке красок, сталкивающихся друг с другом. Что со мной происходило? Я была просто благодарна, что не заснула на своей картине.

Воскресенье я провела на Южной лужайке, дочитывая книгу в попытке отогнать от себя всепоглощающие мысли. Мне нравилось бывать на свежем воздухе, когда это было возможно, потому что, как только наступала ночь, я запиралась до утра.

Хотела еще раз позвонить маме, чтобы подробнее поговорить с ней о нашем «проклятии», но не знала, о чем еще можно спросить ее, чего я еще не сделала. Кроме того, она все равно не могла бы говорить связно. Мне стало интересно, знала ли мама о наших предках и их удручающе короткой продолжительности жизни. А если я расскажу ей, станет ли от этого только хуже? Какая у нее будет мотивация, если она будет думать, что гарантированно не проживет и года? Мне нужны были ответы. Мне нужно было что-то сделать. Пока я не выяснила, может быть, я могла бы, по крайней мере, сосредоточиться на другой загадке, терзающей мою совесть. Серена.

В тот вечер я еще раз погуглила имя Серены, но безрезультатно. Не знаю, почему надеялась на другой исход, но, как и в прошлый раз, по ее делу не было найдено ничего ценного. И от лейтенанта я ничего не получила в ответ.

Пыталась исследовать русалок, сирен и магию, но это привело меня только к обычным мифам и сказкам, в которых не было информации об использовании чешуи, о которых я бы еще не подумала. Чувствовала, что время застыло, и ненавидела это. Не зная, что делать дальше, мне мешала какая-то таинственная часть истории, которую я, возможно, никогда полностью не смогу разгадать.

Следующие несколько дней я была в тупике. Папа каждый день присылал мне смс с новостями о маме. И каждый день было одно и то же. Отключалась, спотыкалась или, наконец, засыпала. Я подождала, отправила лейтенанту еще одно электронное письмо и подождала еще немного. И каждый вечер, закончив домашнюю работу, я пыталась разобраться в датах и именах маминых предков.

С каждым днем я чувствовала, что надвигается что-то угрожающее. Мои кошмары по-прежнему были беспорядочными, но когда они приходили, то становились сильнее, чем когда-либо. Иногда казалось, что пение этой странной колыбельной помогает, но даже оно было непоследовательным, поэтому я никогда не знала наверняка, чего ожидать. Ничто не пугало меня больше, чем мысль о сне, хотя тело постоянно стремилось ко сну. Я боялась того, что могло проникнуть и в мой разум, и в мою комнату, пока я спала, поэтому каждую ночь лежала без сна, ожидая худшего.

Каждую ночь, запершись в общежитии, я занималась домашними заданиями и добавляла все мыслимые мелкие детали к своей картине. По мере того, как проходил каждый обычный день, я почти убеждала себя, что ничего этого никогда не происходило. Что пиратский корабль, проклятие русалки, Беллами, Майло, Вальдес — что все это было плодом моего воображения, галлюцинацией. Но тонкая цепочка на шее постоянно напоминала мне об обратном.

Кроме того, хотя это и казалось абсурдным, я была убеждена, что кто-то каким-то образом наблюдает за мной. Либо так, либо я была не в себе. Каждый день после обеда, когда я возвращалась в общежитие с занятий, величественная белая птица с темными крыльями, намного крупнее чайки, скользила рядом со мной и садилась на стену залива. Она оставалась там до наступления темноты, после чего, наконец, взлетала и исчезала в лучах заходящего солнца. Но было неясно, следила ли она за мной или защищала.

В следующую среду утром меня разбудил будильник. В 8:30 у меня было занятие, и это был мой третий перерыв, так что у меня оставалось всего 15 минут, чтобы одеться и выйти за дверь. Не обращая внимания, я перевернулась, схватила свой телефон и прижала его к себе, зарывшись носом в одеяло. С затуманенным взором я проверила электронную почту, молясь о том, чтобы хоть что-нибудь пришло от полиции. Я чуть не взвизгнула от восторга, когда увидела имя лейтенанта в почтовом ящике. Наконец-то.

Привет, Катрина,

Хорошо, что ты знакома с МакКензи. Эти записи являются общедоступной информацией, но, вероятно, потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы добраться до них, если бы ты не спросила меня напрямую. Вокруг этой истории много странного, но, надеюсь, это поможет. Удачи в твоем проекте.

— Лейтенант Берк

К письму был приложен отсканированный PDF-файл с записями. Мои дрожащие пальцы не могли нажать на вложение достаточно быстро, чтобы открыть документ. Я знала, что мне нужно собираться на занятия, но мне было все равно. Взгляд устремился в отчет, я просматривала уже известную мне информацию, отчаянно пытаясь найти что-то новое. И вот я увидела это. Имя и адрес единственного свидетеля происшествия. Имя единственного человека, который мог бы рассказать мне то, что мне нужно было знать, — владелица морского цирка «Виста Лагуна» Синтия Гутьеррес.

Запомнив название и адрес, я быстро погуглила название улицы. Она была примерно в 25 минутах езды от Изабель. Мне пришла в голову мысль, что адрес, возможно, уже недействителен, учитывая, что этот отчет был написан более тридцати лет назад. И Синтии, возможно, уже не было в живых. Но это был мой единственный шанс раскрыть хоть какую-то часть правды.

Цифры в верхней части экрана телефона требовали внимания, пока шел отсчет минут. Я уже опаздывала. До урока оставалось пять минут. Но мысли неслись вскачь, и я была бессильна их остановить. Хотя обычно я была сторонником посещаемости, сегодня это не имело значения. Мне было все равно, потому что знать правду о двух таинственных пиратах, соперничающих за мою верность, было важнее. На карту поставлены все наши судьбы.

Решив пропустить урок, с дрожащими руками я оделась торопливо. Закинув рюкзак на плечо, побрела к двери, игнорируя слабую боль в лодыжке и молясь, чтобы это путешествие не прошло даром.

Поездка только усиливала мое нетерпение с каждой минутой, и каждый светофор усиливал чувство срочности. Сворачивая в небольшой район, задержала дыхание, сомневаясь в собственной психической устойчивости. Я действительно это делала? Разговоры с незнакомцами не были моей сильной стороной, но до этого момента забывала о данном факте. Я правда планировала просто подойти к двери какого-то случайного человека и расспросить его об убийстве восьмидесятых годов?

Я крепче сжала руль, чувствуя, как напряглись нервы. Голос робота-навигатора приказал мне повернуть направо, и я повиновалась. Это было оно. Люсиль-стрит. Теперь мне просто нужен был дом номер 405. Медленно ведя «Чероки» мимо рядов таунхаусов, я не сводила глаз с почтовых ящиков, все время борясь с ощущением страха, от которого у меня крутило живот.

По счастливой случайности, на крыльце маленького желтого таунхауса по адресу Люсиль-стрит, 405 стояла женщина. Единственное свободное место на подъездной дорожке было занято, поэтому я медленно припарковала машину у бордюра. Закрыв глаза и в последний раз глубоко вздохнув, прежде чем выйти из машины, постаралась как можно дружелюбнее подойти к женщине, поливавшей растения.

На вид ей было за тридцать, и выглядела она усталой, ее волосы светло-коричневого цвета были собраны в свободный пучок. Она одарила меня неуверенной улыбкой, будто хотела казаться дружелюбной, но это больше походило на быстрый, неловкий оскал. Я могла сказать, что она немного насторожилась при моем приближении, поэтому подняла руку, чтобы помахать ей.

— Эй, доброе утро! — Я старалась говорить как можно милее, желая, чтобы голос был таким же очаровательным, как у МакКензи в тот момент. — Меня зовут Катрина. Я ищу миссис Синтию Гутьеррес. Она раньше жила здесь. Вы ее знаете?