Из бурных волн (ЛП) - Лейн Вал И. - Страница 22

Тем не менее, я написала папе сообщение и спросила, дома ли мама. Я не хотела, чтобы он что-то заподозрил или забеспокоился, что что-то не так, поэтому постаралась, чтобы это не прозвучало как срочное, хотя так оно и было. Когда он позвонил, то поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Я действительно не хотел пока говорить тебе об этом, Трина. — В голосе отца звучала знакомая безнадежность, которая пронзила меня насквозь. Он продолжал объяснять, а я слушала.

У нее уже был рецидив. Ее не было дома почти весь день, и она вернулась домой всего несколькими часами ранее. Вот почему все сообщения и звонки остались без ответа.

Рисунки.

Захотелось сразу же позвать Майло, сказать ему, чтобы он забрал ожерелье и уходил. Мне казалось, что оно того не стоило. Почему я рисковала своей жизнью ради мамы, когда она не могла быть сильной даже ради меня в течение нескольких дней? Но я должна была помнить, что дело было не только в ее снах. Оно касалось и моих тоже. Это звучало безумно, но я все еще гадала, может ли амулет на моей шее быть единственной вещью, которая бережёт меня от той же участи. Если бы я только могла разобраться в этом.

В тот вечер в общежитии я как одержимая проверила замки на двери, стараясь сделать это как можно незаметнее, чтобы МакКензи ничего не заподозрила. Как только удовлетворилась последней проверкой замков, то закрылась в своей комнате. Предполагалось, что я буду работать над заданием. Мы изучали «Великого Гэтсби» на уроках рисования и литературы, и поэтому нам было поручено использовать мотив из книги для создания иллюстрированного произведения.

Но в силу обстоятельств у меня на уме было кое-что другое. Хотя мама, возможно, и не смогла бы помочь в тот день, я не собиралась позволять этому останавливать меня. И решила немного покопаться в семейном древе с маминой стороны. Вспомнилось, как много лет назад, когда мы впервые поместили маму в реабилитационный центр, я случайно услышала, как она упоминала что-то о депрессии и галлюцинациях в семье, и это была тревожная информация, которую я держала в глубине души. Но, возможно, это могло пригодиться сейчас. Может быть, мне удастся найти какой-нибудь диагноз или расстройство, которое было причиной этих кошмаров.

Прислонившись к изголовью кровати, с одеялом Майло, накинутым на колени, я открыла ноутбук и начала поиски по родословной в любых записях, доступных по единственной зацепке, на которую я могла опереться, — девичьей фамилии мамы: Гэтлин. Я без колебаний подписалась на бесплатную пробную версию на известном веб-сайте «Семейное Древо» с базой данных, но решила отменить ее в течение недели, чтобы потом с меня не взимали плату. Возможно, я и чувствовала себя непобедимым сыщиком, выполняющим срочную миссию, но я все еще прекрасно осознавала свой истинный статус разорившегося студента колледжа.

В результате оказалось двадцать шесть разных семей с одинаковыми фамилиями. Я была уверена, что смотрю на правильное генеалогическое древо, только потому, что узнала имя Лидии, моей покойной бабушки. Она умерла до моего рождения, поэтому я не помнила ее, но знала, как ее зовут. Я с головой ушла в поиски, горя желанием что-нибудь найти, но, к сожалению, в наличии были только свидетельства о браке и смерти и несколько записей о собственности, из которых следовало, что мамины предки всегда жили недалеко от дома, либо в Миссури, либо в Арканзасе. Но чем больше я их изучала, тем очевиднее становилась закономерность. Я отметила даты смерти на каждом имени. Я начала составлять список лет их смерти, по очереди, насколько позволяли записи.

Лидия Гэтлин — 2003 год

Нельда Гэтлин Харроуз — 1971 год

Эстер Грейвс — 1952 год

Альма Уитлок — 1922 год

Эдит Барнс — 1900 год

Марта Джеймс Шорс — 1874 год

Сара Шорс — 1840 год

Марина Сэмюэлс — 1819 год

Марина была самой далекой из тех, кого я смогла отследить. Но это не имело значения. Только одна вещь вызывала у меня тошноту, и это были не имена в списке, а сходство, которое я заметила в датах. Тщательно подсчитав, перепроверив и утроив свои математические выкладки, я пришла к пугающему выводу. Ни одна женщина из всей нашей семьи не дожила до 46 лет. Маме было 45.

Когда, наконец, смогла унять волнение в животе и перевести дыхание, я могла думать только об одном. Ожерелье. Вытащила записку из комода, который все еще не успела разложить по полочкам. Из маминой записки следовало, что ожерелье принадлежало семье долгое время. Ее семье. Поэтому мне до смерти хотелось узнать, было ли у каждой из этих женщин это ожерелье в какой-то момент. Кто из них нашел его первым? И кто-нибудь из них оставил какие-нибудь подсказки, как им пользоваться?

Я понятия не имела, как мне распутать все это, но каким-то образом знала, что должна это сделать, иначе сойду с ума, если уже не сошла. И если не сделаю это быстро, мне может грозить опасность того, что в мое общежитие вторгнутся пираты.

Мои веки становились все тяжелее и тяжелее, пока не стали похожи на якоря. Потирая глаза, чтобы приоткрыть их еще немного, еще раз проверила телефон. Несмотря на то, что не хотелось получать ответ от мамы, я знала, что должна была это сделать, особенно после того ужасного осознания, которое только что обнаружила. Но я виновато вздохнула с облегчением, когда ответа не последовало. Усталость поглотила мои мысли, и я поддалась зову сна, прижав ожерелье к груди и бросив последний взгляд на запертую дверную ручку, прежде чем зарыться в простыни. Я как-нибудь поговорю с мамой завтра. Клянусь.

Не знаю, что именно привлекло меня к океану на следующий день после занятий, когда, наконец, собралась с духом и позвонила маме. Еще несколько дней назад я бы не осмелилась пойти туда. Но после встречи с Беллами на берегу я уже не испытывала такого ужаса, как раньше. Я села в джип и отправилась на пляж «Халф Мун». Это была немного более длительная поездка, чем если бы просто отправилась на пляж Константина, но обещание меньшего количества людей было заманчивым.

Хотелось чувствовать себя неприкасаемой, когда буду звонить ей. Если она ответит, я хотела, чтобы сила моря была на моей стороне. У нас с океаном были отношения любви и ненависти, как и с мамой, и, глядя на море, я чувствовала, что смотрю на нее.

Ступив на белый песок пляжа, глубоко вдохнула соленый морской воздух. Подавляя шепот, попыталась отрепетировать речь, которая вертелась у меня в голове, когда мама поднимет трубку. Это было не совсем так, как я представляла себе свою первую однодневную поездку на пляж.

«Мама, мне нужно, чтобы ты выслушала меня. Я знаю, что ты прислала мне это ожерелье на день рождения. Почему ты ничего не сказала о нем? И, что более важно, откуда оно? Как оно останавливает сны?»

На протяжении многих лет я получала бесчисленное количество неотвеченных звонков и сообщений на этот номер из моего списка контактов. И все же я стояла здесь, осмеливаясь, как дурочка, попробовать еще раз. Прикусила нижнюю губу, собираясь с духом, чтобы продолжить. Затем нажала «Вызов».

— Вы позвонили Грейс Делмар. Пожалуйста, оставьте сообщение.

Мне не следовало так злиться, услышав голосовую почту, но я ничего не могла с собой поделать. Моей первой мыслью было предположить, что она отключилась после того, как выпила в полдень немного крепкого алкоголя. Повесив трубку, я снова прикусил губу, на этот раз сильнее. И поплелась обратно к машине, почти стыдясь самой себя за попытки.

Когда захлопнула дверцу джипа, телефон зазвонил, и на экране высветилось «Мама». Меня охватила паника. Мне показалось, что все контролирует она, и это было несправедливо. Она звонила мне, и мне это не понравилось. Я хотела, чтобы она ответила на мой звонок, хотя бы раз в жизни. Но она была мне нужна, поэтому пришлось уступить.

Я включила громкую связь, сидя в машине, но никто не мог меня услышать.