Джек Ричер: Без права на ошибку - Чайлд Ли - Страница 1

Lee Child

WITHOUT FAIL

Copyright © Lee Child, 2002

This edition is published by arrangement with Darley Anderson

and Associates Ltd. and The Van Lear Agency

All rights reserved

Перевод с английского Виктории Яковлевой

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Ильи Кучмы

Роман также издавался под названием «Без промаха».

© В. Г. Яковлева, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа

„Азбука-Аттикус“», 2024

Издательство Азбука^®

Эта книга посвящается

моему брату Ричарду, который живет в Глостере, Англия;

моему брату Дэвиду, который живет в Бреконе, Уэльс;

моему брату Эндрю, который живет в Шеффилде, Англия;

и моему другу Джеку Ханченсону, который живет в Пеникуке, Шотландия

Они узнали о нем в июле и весь август точили на него зуб. А в сентябре попробовали его уничтожить. Оказалось, поторопились. Плохо подготовились. Попытка провалилась. Могла бы вообще обернуться катастрофой, но, как ни удивительно, все чудесным образом обошлось. Потому что никто ничего не заметил.

Они воспользовались привычным методом, чтобы пройти мимо охраны, и расположились футах в ста от того места, где он выступал. Выстрелили из винтовки с глушителем и всего на дюйм промахнулись. Пуля, должно быть, пролетела прямо у него над головой. Возможно даже, задела прическу, поскольку он сразу же вскинул руку и поправил волосы, словно бы растрепавшиеся из-за порыва ветра. Потом они видели этот момент по телевизору – много раз. Он поднимает руку и приглаживает волосы. И все. Просто продолжает говорить, ни о чем не подозревая: пуля, выпущенная из ствола с глушителем, летит слишком быстро, чтобы ее увидеть, и слишком тихо, чтобы услышать. Так что она промчалась мимо и полетела себе дальше. И даже ни в кого из стоящих позади него не попала. Не наткнулась ни на какое препятствие, не задела ни единого здания. Пока действовала инерция, летела ровно по прямой, а потом сила притяжения потянула ее вниз, и пуля упала на землю – уже далеко, там, где нет ничего, кроме пустых лугов. И никакой реакции. Никаких последствий. Никто ничего не заметил. Словно и не было никакой пули. Еще раз стрелять они уже не стали. Слишком сильно оказалось потрясение.

Итак, неудача, но вместе с тем и настоящее чудо. А также урок. И в октябре они, как профессионалы, начали сначала: успокоились, продумали все как следует и стали тренироваться, собирать информацию и готовиться ко второй попытке. Она будет удачнее: тщательно спланированная, должным образом исполненная – с применением всех технических средств, с учетом всех особенностей и тонкостей, – и основанная на дьявольском страхе. Достойная попытка. Творческая. А главное, исключающая малейшую возможность провала.

Потом пришел ноябрь, и ситуация в корне изменилась.

Чашка Ричера опустела, но все еще сохраняла тепло. Он поднял ее с блюдца, наклонил к себе и стал наблюдать, как коричневый, словно речной ил, осадок на дне медленно стекает по стенке.

– Когда это нужно сделать? – спросил он.

– Как можно скорее, – ответила она.

Он кивнул. Поднялся со своего места в кабинке.

– Через десять дней позвоню, – сказал он.

– Сообщите, что решили?

– Сообщу, как все прошло, – покачал головой он.

– Я и так буду знать, как все прошло.

– Хорошо, сообщу, куда прислать деньги.

Она закрыла глаза и улыбнулась. Он посмотрел на нее сверху вниз.

– Думали, что откажусь? – спросил он.

Она открыла глаза:

– Думала, что уговорить вас будет труднее.

Он пожал плечами:

– Как вам и сказал Джо, я обожаю вызовы. Обычно Джо был прав в суждениях о других. Он вообще во многом был прав.

– Не знаю, что еще ответить… Спасибо вам.

Он ничего не сказал. Двинулся было прочь, но она шагнула к нему и удержала. Последовала неловкая пауза. Секунду они стояли лицом к лицу, зажатые у стены столом. Она протянула ему руку, он пожал ее. Она не отпускала его пальцы на долю секунды дольше, чем следовало, потом поднялась на цыпочки и поцеловала Ричера в щеку. Губы ее были мягкие и теплые. Их прикосновение слегка обожгло кожу, словно слабый удар током.

– Одного рукопожатия было бы маловато. За то, что вы сделаете для нас, – сказала она, затем, немного помолчав, добавила: – И вы почти стали моим родственником.

Ричер на это ничего не ответил. Просто кивнул, выбрался из-за стола, потом оглянулся. Но только один раз. Поднялся по лестнице и оказался на улице. На руке остался запах ее духов. Он вошел в клуб, двинулся в гримерку и оставил там для друзей записку. Затем направился в сторону скоростной трассы. У него было десять дней, чтобы придумать, как убить человека, имеющего четвертую в мире по надежности охрану.

Началась эта история восемь часов назад, и было все вот как. В понедельник утром, на четырнадцатый день после избрания и на восьмой после того, как впервые прозвучали слова «политическое убийство», руководитель группы М. Э. Фролих пришла на работу за час до второго совещания по выработке дальнейшей стратегии, уже приняв окончательное решение. Она сразу отправилась на поиски своего непосредственного начальника и обнаружила босса в приемной его кабинета. Он явно куда-то спешил – под мышкой торчала папка, а на лице недвусмысленно читалось: «Не подходить!» Но она сделала глубокий вдох и прямо заявила, что им надо поговорить. Срочно. Разумеется, неофициально и с глазу на глаз. Начальник на секунду замешкался, потом круто развернулся и прошел в кабинет. Впустил Фролих, закрыл за ней дверь. Достаточно мягко, чтобы придать незапланированному разговору оттенок секретности, но достаточно твердо, чтобы она не сомневалась: его раздражает нарушение привычного распорядка. Всего лишь легкий щелчок дверного замка, но он прозвучал для нее недвусмысленным посланием, выраженным на языке бюрократической иерархии: «Вам бы лучше не тратить мое драгоценное время на всякие пустяки».

Этот человек был ветераном с двадцатипятилетним стажем, ему перевалило за пятьдесят, до пенсии оставалось совсем немного – последний осколок старой гвардии. Он оставался высоким, довольно худощавым и спортивным, но волосы быстро седели, а мышцы кое-где делались дряблыми. Фамилия ее начальника была Стайвесант. «Как у последнего генерал-губернатора Нового Амстердама», – отвечал он, если спрашивали, как правильно пишется. Но это вначале, а потом, смирившись с реалиями современного мира, говорил: «Как сигареты»[1]. Каждый день без единого исключения он носил костюмы от «Брукс бразерс», но считалось, что он умеет применять гибкую тактику. Самое главное – он всегда успешно справлялся с любой проблемой. Всегда, а ведь работал он здесь уже давно, и сложных задач хватало с лихвой. Но провалов не случалось, и ему неизменно везло. Поэтому в организациях, где действовал безжалостный расчет, он слыл человеком, с которым можно работать.

– Кажется, вас что-то беспокоит? – спросил Стайвесант.

– Да, – ответила Фролих, – немного.

Кабинет у него был небольшой, тихий, довольно скудно меблированный и очень чистый. Стены, выкрашенные в ослепительно-белый цвет, галогеновые лампы. Всего одно окно с белыми вертикальными жалюзи, сейчас наполовину закрытыми из-за ненастной погоды.

– И в чем же причина?

– Я пришла, чтобы попросить разрешения.

– Разрешения сделать что?

– Кое-что такое, что мне очень хочется попробовать, – ответила она.

Фролих была на двадцать лет моложе Стайвесанта: ей исполнилось тридцать пять. Довольно высокого роста, но не так, чтобы слишком – на один, от силы на два дюйма выше средней американки ее поколения. Впрочем, ум, энергия и жизненная сила, которыми лучилось все ее существо, исключали из описания Фролих слово «средний». Она была гибкая, но довольно мускулистая, кожа светилась, глаза сияли – в целом эта женщина вполне могла сойти за спортсменку. Короткие светлые волосы ее выглядели слегка растрепанными. Она будто едва вышла из душа и торопливо сменила форму на обычную одежду, после того как сыграла решающую роль в командном состязании и получила олимпийское «золото». Словно ничего особенного и не случилось, просто ей хотелось поскорее покинуть стадион, пока телевизионщики не закончили допрашивать товарищей по команде и не накинулись на нее. Выглядела она как человек весьма компетентный, но держалась очень скромно.