И камни плачут по ночам - Питкевич (Samum) Александра - Страница 3

Здесь идти было проще. Тело немного свыклось с неприятными ощущениями, не пугая болью в затянутых ребрах. Комфортнее не стало, но я могла хотя бы нормально дышать, больше не повисая на руках слуг. Хотя их помощь лишней не была. Платье все же слишком тяжелое.

**

Шум накрыл резко и разом, словно за поворотом был океан, который я видела в детстве. Звук был нарастающий и отступающий, как волны, накатывающие на прибрежные скалы. Очень хотелось почувствовать на лице бриз и водяную пыль, поверить, что там – бескрайние воды, но стоило выйти на площадку через распахнутые огромные двери, как я на мгновение ослепла. Солнечные лучи отскакивали от керамических доспехов белого войска, не давая толком ничего рассмотреть даже из тени. И тут даже воображение не могло помочь. Никакого океана.

– Владетельная?

Чувствуя, как сбивается дыхание, обругала себя последними словами. Нельзя. Рядом, глядя на меня чистыми и такими внимательными глазами, стоял Архан, один из генералов Стратега. Из глаз командующего почти исчезла фиолетовая магическая пелена, так что было можно рассмотреть оттенки голубого.

Так как сам Владетельный ждал ниже, приветствуя воинов и выдавая им жалование за поход и прошедшие полгода, то помочь мне спуститься по ступеням должны были самые доверенные и благородные из его воинов. Такие, как Архан.

Я едва заметно качнула головой, приветствуя молодого и такого красивого командира, но не произнесла ни слова. С нашей первой встречи, когда я так неудачно споткнулась на ступенях, будучи еще одной из кандидаток на роль княгини, и до сих пор я опасалась, что мой голос предательски задрожит в присутствии этого мужчины.

– Надеюсь, вы не скучали здесь в одиночестве, – голос Архана, осторожно поддерживающего меня под локоть с правой стороны, журчал, как ручей. Касание обжигало даже через его перчатки и несколько слоев моих рукавов.

– Владетельная, осторожнее, – второго генерала я даже и не заметила, настолько тихо и по-военному быстро он занял место по другую руку.

Чуть склонив голову, отчего вуаль колыхнулась, я поблагодарила воина. Отвлекшись на Архана, едва не запуталась в платье.

– Не волнуйтесь, Владетельная. Стратег сказал, что вам не придется сегодня долго быть на солнце, – голос Архана все звучал, когда мы ступили на верхнюю площадку дворца, оказавшись под взглядами тысяч воинов. На площади повисла оглушительная тишина, а затем, со скрипом доспехов, от которого на мгновение свело зубы, и похолодела кровь, солдаты стали опускаться на одно колено.

– Владетельная госпожа свободного города Нам-Кивас!

Я не видела глашатая и не посмела бы повернуть голову, опасаясь, что тяжелая корона не удержится, но порадовалась, что он не стал перечислять весь титул. От одного его звучания становилось не по себе. Я не чувствовала себя не то что госпожой над этими людьми, но не ощущала даже супругой собственного мужа, чтобы носить эти все звания спокойно.

– Ху! – многоголосый вопль приветствия сотряс горячий воздух, до этого обжигающим покрывалом, неподвижно лежащий над головами солдат.

– Идемте, Владетельная.

Я, поддерживаемая с обеих сторон генералами Белой Армии, медленно стала спускаться по ступеням. Позади, как огромный, хвост, на ступенях разворачивался шлейф моего золотого платья, на котором была, как на знамени, вышита красная саламандра.

Пройдя всего два десятка ступеней, я едва могла дышать. Казалось, сегодня воздух, несмотря на ранний час, прогрелся еще сильнее, чем вчера. На последних шагах я покачнулась, всем весом оперевшись на руку Архана.

– Вы прекрасно держитесь, Владетельная. И я очень рад, что мне даровали такую честь – сопровождать вас сегодня, – генерал продолжал говорить, отвлекая меня от неприятных ощущений и головокружения, а я радовалась плотной вуали, непрозрачной с внешней стороны, которая не позволила бы ему увидеть мое раскрасневшееся, залитое потом лицо.

На широкой ступени, которая все еще была много выше уровня площади, стояло кресло с невысокой спинкой и небольшая тумба рядом, на которой, придавленные какой-то массивной статуэткой, лежали документы. А чуть сбоку, неожиданно облаченный в серое, заложив руки за спину, стоял Великий Стратег Востока. На нем не было доспеха, что лучше всего свидетельствовало об успешном окончании военной кампании, но даже так, со своей идеально ровной спиной и этими широкими плечами, он производил весьма устрашающее впечатление. По крайней мере, на меня.

Чуть повернувшись, наблюдая, как я медленно и неуклюже спускаюсь по ступеням, Стратег вдруг шагнул ближе и протянул ладонь в мою сторону, чего не делал ранее никогда. Теряясь, не зная, как быть, но желая избежать касания, я вскинула взгляд. Глаза мужчины напротив все еще светились лиловым, пусть и не так ярко, но черты лица все еще были совсем иными, искаженными магией, так что я даже примерно не могла угадать его настроение или мысли. Впрочем, это мне никогда не удавалось.

Тело, и без того измученное ужасным нарядом и весом шлейфа, что приходилось тащить по ступеням, истерзанное жарой, которая, кажется, не действовала ни на кого кроме меня, и вовсе окаменело, когда я медленно, не смея противиться молчаливому приказу, протянула ладонь супругу. И все же, я старалась касаться Стратега через рукава.

С обеих сторон, отвесив короткие и по-военному простые поклоны, от меня отступили генералы, хотя я этого почти не видела. Все внимание, все пространство передо мной занимал этот мужчина. Его сияющие глаза почти наверняка могли видеть сквозь вуаль, заставляя испытывать неловкость, но это было ничто, в сравнении с тем мигом, когда Стратег шагнул еще ближе, закрывая меня собой от десятка тысяч воинов, заполнивших площадь. Если он вдохнет полной грудью, то между нами не останется расстояния. Не в силах справиться с собой, я отступила. Всего на четверть шага.

Один из величайших воинов империи, не выпуская мою ладонь, другой рукой принялся отводить длинные многослойные рукава, заставляя меня нервничать еще сильнее. Когда тело вздрогнуло особенно сильно, Владетельный вновь вскинул взгляд, сощурив глаза, но, все еще не произнеся ни слова.

В ворохе золотого шелка показались мои покрасневшие от жары, припухшие пальцы.

Стратег, тряхнув свободной рукой, словно сбрасывая капли воды, коснулся моей разгоряченной кожи. В первое мгновение, непроизвольно дернувшись от неприятных ощущений, я с запозданием поняла, что меня окутывает прохладным коконом. Волна прошла по телу вверх, заставив передернуть плечами.

– Лучше? – голос глухой и словно осипший. Мне кажется, я услышала его обращение всего-то в третий или четвертый раз за все время нашего супружества, но и в этом я не уверена.

Не доверяя себе, только кивнула в ответ, рискнув посмотреть в глаза супруга. Они светились все меньше, и через пару дней это пройдет совсем, но пока взгляд имел очень мало общего с человеческим. Впрочем, в этом не было ничего нового.

Словно почувствовав мое состояние, Стратег убрал ладонь, переставая касаться обнаженной кожи, возвращая на место несколько слоев ткани и перемещая вторую руку к локтю, поддерживая. До стула всего-то пара шагов и теперь я с ними справлюсь.

Стоило мне опуститься на подушечку, избавиться от касания супруга, что жгло даже через ткань, но совсем не так, как касание Архана, как толпа у подножия лестницы, повинуясь чьему-то сигналу, поднялась.

Мне казалось, что эти белокожие блондины, облаченные в керамические доспехи, вовсе не боятся палящего солонца, что висело над нами, с каждым мигом поднимаясь все выше. По всем правилам, они должны были быть черными, как ночь, как любое из племен юга, но нет, жители города Нам-Кивас, что на границе Стеклянной пустыни Фасут были белы, как снег, что почти никогда не выпадает в этих землях. Белые волосы, белая кожа под белыми доспехами.

Заклинание, что изгнало лишний жар из моего тела, помогло провести под палящим солнцем примерно два часа. Я сидела на стуле, наблюдая за тем, как подчиняясь молчаливым приказам супруга и крикам глашатая, вперед выходили командиры корпусов, с поклоном получая один из огромных, забитых золотом, сундуков. Жалование. Это считалось едва ли не самым важным событием по возвращении с похода. Воины получали то, что им причиталось и могли поддержать свои семьи, обновить дома родителей, жениться и завести детей, если это еще не произошло.