21,55,01 (СИ) - Борзов Виктор - Страница 84

Мужчина смотрел на меня. Одна его рука держала лямку большого походного рюкзака.

Я попятился.

— Кто ты, черт возьми? — выкрикнула Надя. — Как ты сюда попал?

— Ох, — выдохнул незнакомец. — Я — путешественник. А попал я сюда по тонкой дорожке в Зазеркалье. Кто-то весьма добрый пронес зеркало прямо в этот дом. Девочка, ты явно не мистик.

— Тебя послал Зверь, — понял я.

Путешественник посмотрел на меня.

— Верно. Думаю, ты — Теодор Рязанов.

— Неправильно, — нервно улыбнулся я. — Меня зовут… Дима.

— Хорошая попытка. Леший подробно описал тебя, поэтому меня не обманешь.

Не отрывая от незнакомца взгляда, я прошептал Наде:

— Беги.

— Но…

— Беги! Я что-нибудь придумаю.

— Нет! — возразила она. — Он же пришел за тобой? Поэтому беги ты! Я задержу его.

Незнакомец тем временем вытащил из кармана плаща старый компас, который напоминал часы на цепочке, и склянку меньше мизинца. Зажал ее между указательным и средним пальцами и переломил пополам. До меня долетел треск. На пол посыпались осколки.

— Небольшое чудо, — объяснил путешественник. — Леший сказал, что возместит все потери.

Надя обогнула меня и встала между нами. Она расставила руки в стороны, защищая меня от незнакомца.

— Что ты делаешь? — громко спросила она и едва слышно сказала мне: — Уходи. Сейчас.

Но я не успел и глазом моргнуть.

— Всего лишь перевожу стрелку.

Он залез пальцами в компас и прокрутил его. Вся комната размылась. Предметы потеряли очертания, а вместе с ними и Надя. Сестра обернулась и прокричала:

— Тео!

Но ее голос угас со всеми звуками. Их подавил белый шум.

Путешественник «перевел стрелку» еще раз, и мутная комната распалась серыми кудрями. Они завивались и расступались перед нами. Туман обтекал нас, словно река — маленький островок.

Вскоре на сером полотне проступили тени. Темные силуэты деревьев и кустарников. Мы оказались посреди леса, но все вокруг выглядело блеклым и выцветшим, как на старой фотографии. Я с трудом различал цвета.

Бросил взгляд на путешественника и с силой сжал зубы. Рядом с ним стоял второй — мужчина в похожем наряде. У него была густая седая борода.

— Добро пожаловать, в Беловодье, — сказал второй. — Здесь ты и умрешь без вреда для других, Теодор.

— Я так не думаю!

Вскочил с места и понесся на путешественника и его напарника. Но, когда я влетел в них, они распались облачками серого дыма.

Те рассосались в воздухе, как сигаретный дым. И я остался один в «месте, где застыло время».

«Я любила своих детей. Но каждый умер по моей вине.

Из-за ошибок юности»,— второе письмо Надежде Рязановой от Марии Рязановой.

☉☉☉

Потерянный и одинокий. Я стоял посреди леса. Мир вокруг выглядел выцветшим, будто старая фотография, какую хранят в своих фотоальбомах пожилые люди. Все блеклое. Различаются только оттенки: небо светлое, стволы деревьев и трава темные.

Листва шелестела от порывов ветра, трава наклонялась по его направлению, но моей кожи не касалась ни прохлада, ни жар солнца, лучи которого пробивались сквозь густые кроны. Это место больше напоминало фильм, нежели фотографию: звуки и картинка есть, а остальных ощущений нет.

Из любопытства я облокотился на ствол дерева. Неровная кора не уколола меня. Она вообще никак не ощущалась, словно я опирался на воздух.

— Эй! — прокричал я. Слышимость отличная. Голос пару раз повторился эхом.

Похоже, я в заднице.

По книгам этой женщины Беловодье было местом вне времени. Здесь секунда тянулась вечность и наоборот. Путешественники же называли Дальние земли — Памятью мира. Наши предки именовали их — раем, свободным от страданий. Пустотой, что вобрала в себя все наилучшее, что когда-либо происходило. Здесь живы древнейшие цивилизации, целы когда-то разрушенные города, а религии никогда не умирали вместе со своими носителями. Вот что такое Беловодье. Место, где застыло время.

Путешественники всегда ходили сюда парами, чтобы не потеряться в бушующих потоках пространства и времени. Только самые безумные пробирались сюда в одиночку, лишь бы достать драгоценности и магические артефакты. В мистицизме риск соотносился с выигрышем. Странно, что эта женщина связала жизнь с чертями, а не ринулась в Беловодье.

И теперь я здесь застрял. Один. Без знания, как выбраться. Даже без понимания, как не умереть.

Моя жизнь оказалась ложью. Надя не моя сестра. А эта женщина не моя мать. Хоть одна хорошая новость.

Чутье подсказывало: сейчас не лучшее время для обдумывания. Но я не согласен. Отныне в моих руках все время мира. Вернее, жалкие крохи, которые остались до исчезновения. Ведь без Нади мир забудет меня. Вариант с фальшивым прошлым не объяснял мою зависимость от сестры. Почему ее внимание восполняло «меня»? Тоже трюк этой женщины, чтобы сильнее привязать меня к «дражайшей дочери»? Маловероятно. Версия разваливалась от простых вопросов. Кроме того, я не сын этой женщины. Значит, она не властвовала надо мной, как над остальными своими детьми. Как тогда она заменила воспоминания, как выкрала меня, как заставила мир забывать обо мне?

Вопросы множились также стремительно, как в прошлый раз, когда я искал связи между смертями «родственников», долгом и моим коротким сроком жизни.

Возможно, я поторопился? Может, Надя действительно моя сестра? Скорее всего, я знаю слишком мало, чтобы связать все воедино. Черт. Опять поторопился и поспешил с ответом.

Ноги затекли от долгого стояния на одном месте. Я двинулся вглубь леса. Мне нужно выбраться отсюда. Как можно скорее. Долг никуда не делся. Надя и я умрем через год, если я не вернусь. Нельзя сидеть и ждать чуда.

Хотя на него я только и надеялся.

☽☽☽

Я лежала на жесткой кровати из сена и притворялась больной. Мама и папа проснулись с криками петухов. Утро началось с нравоучений, но я сказала, что плохо себя чувствую и что у меня нет сил. Матушка сразу отстала, отец же отстегал меня сквозь простыню, но я не дрогнула. Держалась за свою «хандру» до последнего, и он сдался.

Ирод… Спина и ноги адски болели. Я тихо всхлипывала, слезы собирались на подушке, под моим носом. Останутся синяки. Поболят недельку и пройдут. Как всегда.

Прождав долгие минуты, я скинула с себя простыню, надела сарафан и небрежно расчесала непослушные русые волосы гребешком, который хранила вблизи кровати. Тремя прыжками допрыгнула до двери. Та держалась на петлях из последних сил. Она повидала многое. Как рассказывал дедушка: в давние времена за ней прятались мои далекие предки, а эта избушка служила им «крепостью», защищала от опасностей извне. Мне нравилось считать расстояния в прыжках. Если встать посередине избы, то до двери как раз хватит почти двух прыжков. До моей и родительской кровати — столько же. Четыре прыжка, и я окажусь перед высокой печкой. С затопки минула ночь, но запах гари беспокоил ноздри до сих пор. Четыре прыжка к другой стене, и меня встретит обеденный стол. В такой крохотной избушке ютилось три человека: я, матушка и отец. Раньше с нами жили бабушка и дедушка, но одна испустила дух еще до моего рождения, а второй почил совсем недавно. Два дня тому назад.

По сей причине я и «хандрила» от барщины. На лживую улыбку не хватало никаких сил, и в сердце жила вера: дай мне повод, разозлю хозяев по глупости.

Вечером мне влетит из-за моей лености, но отец бил меня и без причины. В выходной, когда запрещено работать даже в своем поле, он обычно напивался с друзьями, возвращался домой с прутиком и хлестал меня по спине, приговаривая за пятнышки на одежде, да за непослушные волосы. Доставалось и матушке. Она покорно сносила все невзгоды и благодарила отца за милость.

От ее раболепства меня тянуло опустошить желудок прям перед ними двумя. Хотелось посмотреть, что скажет она и что сделает он. Хотя и так понятно.