21,55,01 (СИ) - Борзов Виктор - Страница 75

Сознание то разгоралось, то тускнело, отчего чудилось, что я умирала. Сердце угрожало остановиться в любую секунду.

Кажется, меня похитили. Поймали на выходе из участка, когда я собиралась забрать доставку.

Где я? Что и от меня надо? Тео упоминал про охоту на нас. Черт! Охота! Если это так, то все хреново. Похоже, Пляска превращала добычу в каменные статуи, а значит, моя участь предрешена. Меня обездвижат и… Не знаю. Не хочу и думать о том, что меня ждет.

Грохот застал меня врасплох. Легкий скрип двери приковал внимание. На секунду в павильоне стало ярче, будто появился еще один источник света. Я повернулась к свету и за силуэтами мужчины и ребенка рассмотрела открытую дверь. Она находилась на расстоянии тридцати метров.

По бокам от нее стояли девушки и парни в белых рубашках и жилетах. Думаю, работники выставки. Черти под личинами людей. Они окружали старика во всем красном. У него была трость и серый шерстяной шарф, который смотрелся не к месту, как клоунский нос на лице мужчины в строгом костюме. Из-за тусклого света я присматривалась, чтобы разобрать хоть что-то. Благо в просторном павильоне была отличная слышимость. Сказывались огромные размеры и тишина.

— Ну и ну, — протянул старик. Он осмотрел чертей и повертел в руке трость, словно богатей клюшку для гольфа. Я видела такое в фильмах и сериалах. Старик продолжил: — Дела мои плохи.

— Ведущая предлагает вам сделку, — сказала одна из девушек. Ее светлые волосы собирались в хвостик. — В нашей коллекции нет колонии паразитов. Мы обменяем вашу свободу на вашего спутника.

— Боюсь, мой спутник для меня дороже жизни, — ответил старик. — Я бы хотел пройтись. Не предстало гостю задерживаться в дверях.

— Выкинете что-то и…

— Знаю. Мне бы размять ноги. Старость, знаете ли, не радость.

Старик быстро осмотрелся, и наши взгляды пересеклись. Он нашел меня слишком легко, будто чувствовал мой взгляд на себе, как Тео.

Пять секунд спустя он остановился в восьми метрах передо мной. Парни и девушки не дали ему ступить дальше. Черти окружили его. Когда двигался старик, двигались и они, чтобы все время держать его в середине круга.

— Какая встреча, — сказал старик, смотря нам меня. — Мы виделись пятнадцать лет назад. Ведьма позволила мне смотреть на вас, но запретила прикасаться.

Я должна была сострить. Ответить колкостью. Отшутиться. Покачать головой и сказать нечто вроде: «давно не виделись, полковник Сандерс. Я давненько не была в вашей забегаловке. Крылышки в Бургер Кинге намного вкуснее». Ведь он походил на старичка на логотипе КФС. Так бы ответила Надя, которую я показывала другим. Но с моих губ сорвалось другое:

— Спасите меня! Я — дочь Марии Рязановой! Я расскажу вам, что хотите! Выдам все мамины секреты, но спасите! Защитите меня!

Мольбы лились, как из рога изобилия. По щекам побежали слезы. Это чудовищная ошибка. Меня угнетала одна мысль о зависимости от Теодора, поэтому я искала силу, но никогда не желала подвергнуть свою жизнь опасности. Мое место в поместье. За стенами старого дома. Под маминой защитой.

— Ваше желание было услышано, — поклонился старик. — Уверен, в моих силах исполнить его.

Мечтатель вытащил из кармана цветных брюк свернутый листок бумаги. Поднес ко рту.

Черти вокруг встрепенулись.

— Не волнуйтесь, — сказал старик. — Я собираюсь немного помечтать.

И развернул листок.

С него ничего не выпало. Должно быть, на листке было что-то написано, но в темноте не разглядеть.

Черти не двинулись с места. Даже не шелохнулись. На секунду показалось, что они окаменели, как местные экспонаты. Но затем один из них — парень с короткими темными волосами — откашлялся.

— Ведущая забрала у нас мечты, — усмехнулся он. — Одержимость тоже не сработает. Мы подготовились к сражению с каждым членом Совета.

Мечтатель не ответил. Метнул взгляд влево. Вправо. На его лице проскочило волнение, а в движения стали резкими и неуверенными. По нему видно: он не ожидал такого. До этого мига Мечтатель держался расслабленно, будто вышел на прогулку в парк. Толпа чертей, которые окружали его, не беспокоили старика в ярком наряде и только теперь до него дошел ужас своего положения.

Осознание поразило и меня. На языке вертелось слово, что прекрасно описывало участь Мечтателя.

Конец.

— Печально, — устало вздохнул он. Плечи старика опустились, а дерзость улетучилась. Из его вида пропал огонек молодости. И чудаковатый дед стал простым дедом. — Настала и моя очередь, — Мечтатель нежно коснулся шарфа и прошептал: — Окажи мне последнюю услугу, о вечный друг.

И он сдернул с себя шарф, и развернул в воздухе, разбрасывая вокруг комки серой шерсти. Один упал в метре от меня.

Черти вскинули головы, следя за волосинками, что танцевали и блестели под тусклым светом из окон. Девушка со светлым хвостом закашлялась и схватилась за горло. Парень с длинными каштановым волосами засунул два пальца в рот и вызвал рвоту. Другая девушка — с короткими темными волосами, худенькая, в круглых очках — зачесала глаза. Через секунду она широко раскрыла веки двумя пальцами, коснулась ногтями белков и разодрала до крови. Черти чесались, скидывали с себя одежду и разрывали кожу. Они падали вокруг неподвижного Мечтателя.

Я посмотрела на комок серой шерсти у своих ног. Вроде ничего особенного. Моргнула, и он стал больше, разросся до небольшой горки. Моргнула, и шерсть появилась на коленках. Она захватывала свободное место, когда я закрывала и открывала глаза. В горле скопилась мокрота, вздохнула еле-еле и неосознанно сплюнула на пол. В мутной слизи виднелась мокрый катышек серой шерсти. По телу прокатилась волна, на коже выступили мурашки. Шерсть. Она внутри меня. Серые волоски залетели в нос и в рот, а, возможно, и в уши. На ресницах ощущалась тяжесть. Шерсть на веках, на полу, на статуях. Она росла, стелилась по полу пышным ковром, накрывала корчащихся чертей и заползала мне на ноги. Павильон тонул в серой шерсти. Шерсть. Шерсть. Шерсть повсюду. На коже, в желудке, в сердце, в глазах, во рту. Шерсть. Это все шерсть. Нужно избавиться от нее. Если я вырву, если высморкаюсь… Нет, недостаточно. Она под кожей. Циркулирует по крови. Нужно разодрать вены, выпустить ее наружу, только так я избавлюсь от мерзкой, влажной и вездесущей шерсти. Нужно лишь…

— Довольно, — опустилась рука Мечтателя на мое плечо. И я инстинктивно одернула его. — Не думай о шерсти. Очисти разум на секунду. Я уведу твои мысли подальше.

Я закрыла глаза. Так легче думалось. Вздохнула. Он сказал не думать о шерсти. Хах, все равно что сказать: «думай о розовых слонах». Розовые слоны вообще существуют? Я попыталась представить обычного слона. Громадное животное с длинным хоботом и морщинами по всему телу. Затем мысленно облила его розовой краской. До чего же нелепым он показался. И чуждым. Сам образ исказился, морщины выровнялись, мелочи, что делали слона настоящим, исчезли. Осталась лишь мультяшная пародия. Мое дыхание выровнялось. Горло очистилось от… мокроты, а зуд пропал.

Веки приподнялись, и передо мной развернулся чистый павильон. Только черти лежали на полу и бились в конвульсиях. Они стучали кулаками по груди, разрывали горло и кожу. Чтобы избавиться от невидимой шерсти.

Веревка на запястьях ослабла. Мне очень захотелось почесать их.

— Вот так, — раздался голос Мечтателя за моей спиной. Он развязался меня и вышел вперед. Его шею снова оплетал серый шерстяной шарф. — Нам пора бежать. Самое время предупредить Совет, пока твой брат не наделал глупостей.

— Хорошо, — робко согласилась я и добавил с большей уверенностью: — Уже подумала, что окаменею от скуки.

Вот так. Мое прежнее «я» вернулось. Жалкой Нади в беде, как ни бывало. Она вернулась в глубины, откуда никогда не должна была подниматься. И моя дерзкая маска вновь засияла на лице. Пускай Мечтатель думает, что я проявила слабость, что «уверенная я» — настоящая. Если он поймет, насколько Надежда Рязанова жалкая, отвернется и бросит меня здесь.