Темный полдень (СИ) - Костадинова Весела - Страница 61

— Чайник поставила? — спросил он, проходя на кухню и жестом приглашая меня следовать за ним.

— Кофе на плите, — ответила я, чувствуя, как тяжесть последних часов снова нависает над плечами.

Он сам налил нам по чашке и щедро плеснул туда коньяк из фляжки.

— Разобралась?

— Я…. Это правда? Я не успела проверить по базам, да и запросы ждать…. Алексей, я поверю на слово, это правда?

— Да. Эта, Айна, та правда, на которую Андрюха упорно закрывает глаза все десять лет, обвиняя себя в случившемся. Нет, он не ангел, и рядом не лежало — ты сама это знаешь. Но не в этом случае. Не в том, Айна, в чем его тогда обвинили.

Слова повисли в воздухе, как холодный приговор, раздавленный под тяжестью вины и утраченной жизни. Я почувствовала, как грудь сжалась, и где-то в глубине поднялся отчаянный крик, требующий выхода.

— Расскажи, как все было? — едва слышно попросила я, чувствуя, что голос вот-вот сорвётся.

— Ты разве не поняла?

— Расскажи полную историю, — уточнила я.

— Скажу лишь то, что подтверждают документы — он боролся за ее жизнь до конца. — Его голос был сухим и без эмоциональным, — Да, Айна, она убила себя сама, да только не в той аварии, а намного раньше. Когда Андрей с ней познакомился, она была совсем другой. Потрясающая девушка, вся из себя: умная, красивая, казалась воплощением мечты. Он был готов на всё ради неё. А она? Ей казалось, что вся жизнь — это танец на облаках. И тогда от вседозволенности и безделья стала пробовать то, что пробовать нельзя. И компания у неё была подходящая: все «золотая молодёжь», у кого папы и мамы покрывают всё. Раз, другой, третий…. Сначала в шутку, потом подсела… А потом начался ад. Он любил ее, очень любил — это правда. И да, преследовал, доставая из притонов и сомнительных квартир. Лечил ее, ничего не жалел. А она ему истерики и скандалы закатывала. Шрам у него за ухом видела?

Я отрицательно покачала головой.

— Ну обрати внимание как-нибудь на досуге. Это она его приложила бутылкой, пока он ее из притона тащил. Да, так, что кровь лилась прямо в машине, а он всё равно вёз её в больницу. Боялся, что сам не доедет. Пять швов ему наложили тогда. Кстати, когда снимали её с поезда, она всё время выкрикивала, что «никто не имеет права её останавливать», и даже умудрилась наброситься на полицейского — отчет из полиции ты видела, да? Андрей влез, разрулил, а потом молчал, всю ночь сидел у неё, пока отходила.

Он откинулся назад, устало потерев лицо, словно не знал, что сказать дальше.

— Когда она забеременела, он вообще наизнанку вывернулся ради неё. Лекарства, контроль, уход. Он от любой работы отказывался, если вдруг она хоть малейший намёк давала, что ей плохо. А ей всё равно было, то дома не ночевала, то на звонки не отвечала. Колено ему едва не прострелила в одну из таких ночей. Думаешь, он тогда испугался? Нет, как зомби шёл за ней в огонь и воду.

— Еще подробности нужны, Айна? Не стесняйся, ты же журналист. И не плохой, я твои статьи читал. Одержим ею был — да, одержим. И одержимость эта у нормальных людей любовью зовется!

Мне дышать было тяжело, не то, что говорить.

— Почему тогда… эти статьи…. Ведь даже уважаемые издания….

— Если бы у Иуды, Айна, папа был чиновником мэрии Москвы, мы бы сейчас не Христу молились. Не от хорошей жизни, дорогая, у мужика в 33 года инсульт случается и речевой аппарат отказывает. Он год вообще немым проходил, как тебе такое, Илон Маск? Представляешь: мозг — работает, а говорить ты не можешь?

Он замолчал, глядя мимо меня, словно пробегая мыслями по тем тяжёлым месяцам, когда Андрей оказался заперт в своём собственном теле.

— Год молчания, — продолжил Алексей тише, — и этот год был для него адом. И как только более-менее встал на ноги, что он услышал от тех, кого знал? Что он убийца, психопат, абьюзер, что все эти жёлтые листочки и уважаемые издания, как ты их называешь, смаковали её историю, как очередной сезон сериала. Ведь папочка подогревал, именитых редакторов выкупал. Он, считай, и переправил все стрелки на Андрея. Щелк, — он хлестко ударил пальцами, — и нет ему жизни в Москве. А ведь Андрей — мозг и сердце компании.

— Он и сейчас то, сама заметила, как разговаривает. Часто слов подобрать не может, особенно когда волнуется. А рядом с тобой он волнуется всегда! Вообще не понимаю, как вы общаетесь….Жестами?

— Придурок, — я изо всех сил толкнула его в плечо, хихикнув сквозь слезы.

Алексей от неожиданности качнулся, но тут же расплылся в едва заметной улыбке, смягчающей его резкие черты.

— О, хорошо удар поставлен — наш человек! Я вас когда вместе увидел — глазам не поверил. И то, как он себя вел…. Как смотрел на тебя…. Знаешь, что он несколько часов тебе камеру выбирал. Весь наш отдел пиара на уши поставил. А потом DHL в Кудымкар доставлял! Нормально так, подарок девчонке, которую видел первый раз! Да, Айна, если смотреть правде в глаза, он одержим тобой. А тебе это жить сильно мешает? Он тебя под себя ломает? Или может шагу ступить не дает? Да, мать твою, Айна, он даже поцеловать тебя ни разу не пытался, понимая, что ты на него не смотришь как на мужчину!

Алексей выпалил это так быстро и резко, что я не сразу нашла, что ответить. Слова его жгли, как обжигающий кофе, который ты вдруг случайно глотнул. Я чувствовала, как внутри поднимается волна растерянности, смущения, и, возможно, какой-то скрытой радости, которую пыталась подавить. Странного, томящего волнения.

— Не пытался, — повторила я, словно сама убеждая себя. — Но ведь он… всё это время был рядом, помогал, следил за мной, не вмешиваясь, а просто… ждал?

Алексей кивнул, его взгляд, хоть и оставался строгим, был полон понимания.

— Айна, он тебя, знаешь, как берег? — Алексей чуть сжал кулаки. — У него было достаточно времени и способов, чтобы, как ты выразилась, под себя сломать. Но нет, он выбрал дождаться, пока ты сама поймёшь, что к чему. Потому что ты для него важнее любой его идеи или желания.

— В тот вечер, Айна, когда он к тебе пришел, он с трудом себя по кусочкам собрал — гибель кошек по нему мощно ударила. Они ведь его друзьями в одиночестве были. Кошка с котятами живы остались, потому что на чердаке жили, на улицу не выходили, Андрей им туда еду носил. Понял он тогда, что происходящее не просто традиции и ритуалы, а что все гораздо серьезнее. И к тебе пришел. А говорить толком не мог. А тут еще ты со своими обвинениями, ну у него речь и совсем пропала. Ты, когда про свою мать упомянула — он сразу понял, что это — зацепка. Поэтому флешку у тебя из ноутбука и выдрал, и сам в архивы поехал.

Эти слова пронзили меня, как иглы — холодные и ясные. Впервые я увидела ситуацию его глазами: приход ко мне в тот вечер был не нападением, не очередной манипуляцией, а последним, отчаянным шагом. Возможно, единственным, что он мог сделать в условиях, когда слов не было, а боль и тревога буквально рвали его на части.

— Там стал документы поднимать, кое-кого из нас вытащил ночным рейсом в Пермь. Мы… нашли упоминания в газетных подшивках и отчеты милиции. О том, что пропали тогда не одна, а две женщины. Агнию нашли со следами волчьих укусов, однако причиной смерти стало не это, а критическая потеря крови в результате прокола сонной артерии. А вот след второй — терялся. Андрей нашел ее. В психиатрической клинике в Перми. Её нашли в лесу через несколько дней после исчезновения. Она не говорила, не реагировала на людей, полностью утратила связь с реальностью. О ней решили молчать, списав её в "медицинские случаи". Только с нами она заговорила…. Никто еще не знает…. Мать Натальи жива.

Меня словно обухом по голове ударило. А ведь Наташа говорила, что ее мать пропала примерно тогда же когда умерла моя.

— Она и рассказала нам о ритуале подношения Вакулю. Подробности Андрюха знает и эта тетка из Сыктывкара, мы ее привлекли, чтоб она в этих обрядах разобралась. Андрея тогда чуть второй инсульт не разбил, когда он понял, что с тобой хотят сделать. Мы практически из психушки на вертолетах к вам и рванули. Парней высадили в районе, чтоб они машины взяли, а Андрей и часть наших безопасников в село полетели, надеялся, что ты еще там. Увы, чуток опоздали, тебя малость погрызли. Но видимо, Айка, ты настолько ядовитая и колючая, что даже волки тебя выплюнули.