Темный полдень (СИ) - Костадинова Весела - Страница 60

Вздохнув, я поднялась, отбросив папки, и уставилась на окно, за которым простирались поля и лес, всё ещё напоминая мне о той безмолвной, жуткой ночи. Как бы я ни старалась отвлечься, я знала, что, помимо работы и схем, есть и другой долг — долг перед человеком, которому я обязана жизнью.

К знакомому месту шла долго, не напрямую, через поля, а по проселочной дороге — сухой и пыльной, как моя душа. Двигалась медленно и осторожно — организм не позволял еще передвигаться быстро — болела искусанная нога, да и живот давал о себе знать. Часто отдыхала, пила воду из бутылки и садилась прямо в траву у дороги. Потом снова вставала и шла.

Черное пепелище увидела издалека, около него были поставлены вагончики, сновали люди в одежде строителей. Подходя всё ближе, я чувствовала, как с каждым шагом во мне поднимается волна эмоций, тяжёлая и неоднозначная. Этот чёрный, выжженный клочок земли, недавно бывший домом Андрея, теперь напоминал о чём-то неотвратимо утерянном. Люди в строительной форме суетились вокруг, переговаривались, сносили остатки обугленных стен, засыпали землю песком и гравием. Андрей стоял чуть поодаль, спокойно наблюдая за работой.

Мое сердце гулко ударилось о ребра, но я заставила себя идти дальше к нему.

Из одного из вагончиков вышел и Алексей, первый заметивший меня и хмуро поджавший губы. Ясно, мне здесь не очень-то рады.

Я подошла ближе, чувствуя на себе тяжёлый взгляд Алексея, но стараясь сосредоточиться на фигуре Андрея. Он стоял неподвижно, не пытаясь скрыть ни усталость, ни ту отстранённую сосредоточенность, которая овладела им. Казалось, что здесь, на этой обугленной земле, он присутствовал лишь наполовину — другой частью мысли где-то далеко, за пределами всего произошедшего.

Когда я подошла вплотную, Алексей, не отрывая от меня внимательного взгляда, тихо, но твёрдо спросил:

— Тебе здесь что нужно, Айна?

Андрей слегка повернулся в мою сторону, его лицо было бесстрастным, но в глазах мелькнуло нечто, возможно, изумление или тень вопроса, особенно когда глаза скользнули по коротко стриженной голове.

В этот момент моя нога поскользнулась на жидкой грязи, я потеряла равновесие и стала падать. И снова, как и до этого, с невероятной быстротой, Андрей оказался около меня и перехватил за талию, уберегая от падения. Все произошло с такой быстротой, что я даже не успела испугаться.

Андрей поставил на ноги и тут же убрал руку с моей талии.

— Осторожнее, — негромко проговорил он, отступив на шаг. Его голос прозвучал ровно и спокойно.

Алексей молча отошел от нас, всем своим видом показывая недовольство.

Я смотрела на пепел и понимала, что никакие слова тут не помогут. Нечего было спасать — все выгорело дотла. Кухня, где я готовила еду, гостиная, где мы грелись у камина, кабинет, где он работал и просматривал фотографии, баня, спальня….

Ком стоял у меня в горле от нестерпимой боли. И я не представляла, что чувствует он, если мне настолько больно. Взгляд мой скользил по обугленным остаткам дома, но перед глазами всплывали воспоминания: его тихий смех, огонь камина, мягкий свет в кабинете… Всё это исчезло в пламени в тот вечер, и я чувствовала, как теряю нечто важное, что казалось мне почти домом, даже если это были всего лишь искусные манипуляции мной. Прижала руку ко рту, не чувствуя, как из глаз выкатились слезы.

— Не надо, Айна. — тихо сказал Андрей. — Дом — это всего лишь место. Его всегда можно найти заново.

Это было не просто место! Это было место, которое дарило мне счастье!

Я молча кивнула, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Ты зря пришла. Ты еще не здорова.

— Зачем?… — не нашла ничего лучше, как задать самый банальный из всех возможных вопросов. — Зачем?

— Напугать. Заставить уехать. Сделать все, чтоб больше не приезжал. Не хотели, чтоб влиял на тебя.

— Больные ублюдки! Больные старые ублюдки!

— Ну… своего они добились. Я уеду отсюда.

Новость ударила лопатой по хребтине.

— Когда? — только и смогла выдохнуть я.

— Не знаю. Когда закончим здесь…. Уборку. Не сегодня и не завтра.

Его слова, спокойные и твёрдые, пронзили меня, как ледяной поток. Андрей уедет. Оставит это место и, скорее всего, меня вместе с ним. Взглянув на обугленные останки дома, я осознала, что всё, что мы разделяли, всё, что связывало нас здесь, теперь обернулось лишь воспоминанием, наполовину сожжённым, как и это место.

— Я не уеду, не попрощавшись, Айна, — едва заметно улыбнулся он, ловя мой взгляд. Улыбка вышла грустной.

Полуденное солнце пекло все сильнее, отчего у меня заболела голова. Я на секунду прикрыла глаза, пытаясь собрать в кучку то, что осталось от меня самой.

Андрей внимательно следил за мной, и в его взгляде читалась та же усталость, что я ощущала в себе.

— Айна, тебе пора домой. Ты сейчас упадешь. Не приходи больше сюда. Не надо. Здесь…. Это место уже мертво. Если нужно что-то — позвони. Номер знаешь.

Я кивнула, не в силах ответить. Его голос, как всегда спокойный и ровный, теперь казался одновременно близким и недосягаемым, словно уже принадлежал прошлому, которое я боялась отпустить. Мои пальцы нервно сжались в кулак, но слова застряли в горле. Головная боль усиливалась, отдаваясь в виски тяжелыми ударами, и каждый из них напоминал мне, что пришло время уходить, оставить всё это позади.

— Эй, Данил! — позвал он одного из строителей. — Отвези девушку в село.

— Не надо, я отвезу, — подошел сзади Алексей, двигаясь так же бесшумно и грациозно, как его брат.

Я хотела возразить, но не стала, чувствуя, что силы на исходе.

— Береги себя, — сказал Андрей, бросив на меня прощальный взгляд, полный какой-то горькой нежности. Затем, не дожидаясь моего ответа, он развернулся и направился к вагончикам, оставив меня стоять среди безмолвных теней обугленных руин.

— Пошли, что ли…. — проворчал Алексей, провожая брата угрюмым взглядом.

Я молча кивнула, едва сдерживая слезы.

Села в машину, закрыв глаза.

Ехали в полной, томительной тишине, прерываемой только естественными звуками мотора и улицы. Алексей, которого я помнила веселым и дружелюбным, сейчас смотрел прямо на дорогу и взгляд его не выражал никаких добрых чувств ко мне. Однако от комментариев он воздерживался.

Подвез меня к самому дому, однако заблокированные двери открывать не спешил.

— Что такое?

— Послушай-ка, Айна, — холодно заметил он, прищурив глаза. — Скажу один раз и больше повторять не стану. Здесь, — он открыл бардачке и вынул оттуда папку с документами, — есть кое-что, что тебе не мешало бы знать, чтоб свои куриные мозги на место поставить.

— Что это? — я открыла папку, проглотив обиду на оскорбление.

— То, за что мне Андрюха голову открутит, если узнает. И это — не фигура речи. Ты у нас журналистка, вот и изучай. Полезно будет. А потом, моя курочка, мне позвони и свое решение скажи. Брат у меня один и второй раз его терять из-за дуры я не собираюсь. Номер мой на папке — найдешь. И пока решение не примешь — к Андрею даже не суйся!

Алексей подал мне папку с бескомпромиссной решимостью, взгляд его был острым и холодным. Его слова звучали жёстко, но за этим я уловила отчаяние — страх потерять брата, которого он защищал всеми силами. А после разблокировал двери, выпуская меня на улицу.

За разбором папки я провела всю оставшуюся часть дня и часть ночи. И с каждой новой страницей, с каждым новым документом мне казалось, что погружаюсь в персональное судилище.

Когда закончила, поняла, что пальцы у меня трясутся от нервного напряжения, жутко хочется курить или напиться в хлам.

Ждать утра не стала — позвонила Алексею.

— О! уже? Быстро ты, курочка.

— Можешь приехать?

Он тяжело вздохнул.

— Ладно. Буду через пол часа. Ставь чайник и вари кофе.

Когда Алексей приехал, я едва могла выдавить из себя приветствие, настолько нервы были на пределе. Он вошёл спокойно, словно ожидая всё это, и, заметив мои трясущиеся руки, даже сдержанно улыбнулся — его взгляд был жёстким, но лишённым враждебности.