Темный полдень (СИ) - Костадинова Весела - Страница 16

С его уходом вся моя бравада испарилась, как пар над горячей чашкой. Я тяжело опустилась на один из старых, разномастных стульев, бессильно закрыв лицо руками. Впервые за несколько дней я осталась полностью одна, без чужих взглядов и обязанностей поддерживать разговор. Одиночество обрушилось на меня неожиданно, словно лавина, и его груз был таким тяжёлым, что я едва не застонала сквозь зубы.

Внутри что-то оборвалось, и я поняла, что даже эта тишина, которую я так жаждала, теперь казалась угрожающей, почти пугающей. Казалось, всё вокруг заговорило со мной — тикающие часы на стене, скрип половиц, шелест ветра за окнами. Всё это внезапно стало напоминанием, что от себя не убежать, что ни лес, ни свежий ветер не спасут меня от того, что происходит внутри.

Что-то горячее капнуло мне на руку, и только через несколько секунд я осознала, что плачу. Это были мои слёзы, катящиеся по щекам, капая на деревянный пол, на мои руки. Я не позволяла себе этой слабости в доме Дмитрия и во время всей этой поспешной попытки бегства, но сейчас, оставшись наедине с собой, внезапно поняла, что больше не могу нести этот груз. Словно удерживавшая меня броня дала трещину, и вся накопившаяся боль вырвалась наружу, как прорванная плотина.

Мне всего лишь 26 лет, а жизнь моя — полная катастрофа. Казалось, я бегу по кругу, стремясь что-то исправить, но чем быстрее я двигалась, тем дальше уходила от того, что когда-то считала нормальностью. В этот момент, сидя на старом стуле посреди пустого дома, я наконец признала, что больше не могу убегать ни от себя, ни от того, что натворила. А самое поганое было то, что я не видела никакого выхода. Я могу снова сорваться с места, уехать еще дальше на север или на юг, но мои ресурсы не бесконечны, как и мои силы.

Слёзы катились всё сильнее, и я не пыталась их остановить. Я позволила себе чувствовать, позволила себе быть слабой, пусть и только на короткий миг. Никто не видел. Никто не знал. И от этого, может быть, стало немного легче. Словно маска, которую я носила, наконец упала, открыв всё, что я так упорно прятала даже от самой себя.

Машинально встала, прошла в спальню и, не раздеваясь, упала на узкую односпальную кровать, кем-то заботливо застеленную для меня. Укрылась пледом, натянув его до самой головы, словно стараясь отрезать себя от окружающего мира. Не хотелось думать, не хотелось ничего решать. Здесь, в этом старом доме, я наконец позволила себе отпустить всё, что так долго держала внутри.

Покинув дом Хворостова, который казался таким гостеприимным и уютным, я неожиданно обрела свободу. Свободу быть слабой, честной с собой, не играя роль сильной женщины, которая может справиться с любой проблемой. Да, этот дом был прост и совсем не похож на роскошное жильё моего знакомого, но именно здесь, среди скромной обстановки, я смогла выплеснуть накопившуюся боль, которую так долго скрывала.

И если уж мне предстоит провести какое-то время в этом месте, пусть этот дом станет моим убежищем, моей маленькой крепостью. Пусть это будет всего лишь иллюзия защиты, но она мне была необходима. В этот момент мне нужно было хоть что-то, за что можно было бы держаться, хотя бы в собственных мыслях.

Разбудил меня странный стук, раздавшийся где-то на кухне. Приподняв голову, я прищурилась, пытаясь сообразить, что происходит и где я нахожусь. За окнами уже полностью стемнело, только полная луна заглядывала в окно спальни, освещая часть комнаты мягким светом. В голове ещё царил легкий туман от сна, но быстро стало ясно, что я проспала весь день и значительную часть ночи.

Тихонько встала с кровати, стараясь не издать ни звука, и опустила ноги на холодный пол. Сердце начало слегка учащённо биться — стук показался мне неожиданным и непонятным. Я прислушалась, затаив дыхание. Дом казался неподвижным, за исключением лёгких звуков с кухни, которые то стихали, то вновь появлялись. Возможно мне просто показалось, но страх своими холодными лапками уже начал пробираться внутрь. Я тряхнула головой, отгоняя кошмар и снова прислушалась. Тишина, прерываемая естественными звуками стала мне ответом.

Переведя дыхание, я хотела встать и ходя бы снять одежду. Но внезапно на кухне снова послышался шорох.

Вот только не говорите мне, что в доме есть крысы!

Я осторожно встала и на цыпочках прошла к дверям, взялась за ручку. Двери оказались не заперты и отворились с тихим скрипом.

Метнувшаяся со стороны стола тень заставила меня громко взвизгнуть от страха. Я в ужасе метнулась к включателю, судорожно нажимая кнопку. Топоток маленьких ножек затих за мгновение до того, как свет залил комнату яркими лучами. Я оглянулась, пытаясь понять, что это было, но вокруг всё казалось таким же тихим и мирным, как раньше. Комната выглядела пустой, но сердце всё ещё стучало в ушах.

На большом столе стоял кувшин с молоком, горшочек, накрытый полотенцем и маленькая кастрюлька. Еда, которую по всей видимости принесла вечером Надежда. Я спала настолько крепко, что даже не услышала приход моей старой знакомой, а она не стала меня будить, просто оставила еду на столе — вареную картошку, что-то мясное типа гуляша и молоко, которое я не пила.

Мой взгляд метнулся к раскрытому чемодану, откуда на лавку вывалились часть одежды. Сердце сделало кувырок — я даже деньги оставила лежать там, прикрытые только частью вещей. Твою ж мать, Айна!

Я быстро сбросила одежду на пол и с облегчением поняла, что все на месте: фотоаппарат, ноутбук и деньги!

Перевела дыхание, присев на лавку, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. В голове мелькали хаотичные мысли — кто-то был на кухне или мне это только показалось? И как я могла так беспечно оставить чемодан с важными вещами в открытом виде!

Внезапно, мой взгляд привлекло маленькое блюдце, стоявшее под лавкой около печи. Я наклонилась ближе и с удивлением поняла, что в блюдце налито молоко, а рядом лежит малюсенький пирожок с пистиками. Край пирожка был явно покусан.

Я тихо рассмеялась — вот и ответ на мой вопрос. Видимо когда Надежда пришла ко мне, увидела, что в доме поселилась кошка, вот и налила ей молока и пирожок положила. Странно только, почему она мне этих пирожков не оставила — я б не отказалась. Но да ладно, кошек, видать, эта женщина любит значительно сильнее, чем меня.

— Кыс, кыс, кыс, — позвала я, — выходи, не бойся. Не обижу!

Но на зов никто не отозвался. Кошка или была сильно напугана, или просто не считала нужным отвечать мне. Или, я снова нахмурилась, оставлено было кошке, а залезть могла и крыса.

Да ну на фиг!

Не долго думая, я быстро схватила блюдце и выбросила его на улицу вместе с содержимым. Если это действительно кошка — она найдёт еду и на улице, а вот крысе в доме делать нечего.

После этого я убрала еду на полку повыше, заботливо накрыв полотенцами, чтобы больше никто не залез, вещи отнесла в комнату, разделась и с облегчением нырнула под тёплое одеяло. Прикрыла глаза, погружаясь в легкую дремоту. Последняя мысль, которая проскользнула в голове перед тем, как я снова уснула, была о том, что постельное бельё явно принадлежало Дмитрию. Слишком мягкое, слишком нежное для деревенского дома.

10

Май

Утром голова немного прояснилась, и на душе стало чуть светлее. Крепкий сон и мягкое пробуждение от солнечных лучей, скользящих по лицу, сделали своё дело. Открыв глаза, я сразу выглянула в окно, которое выходило на окраину села. Картина за окном дышала спокойствием и умиротворением: глубокое синее небо с белыми разводами облаков, зелёные поля, по которым ветер бежал, пригибая травы и заставляя их колыхаться, словно в танце. А впереди темный лес стоял, как надёжный хранитель, и будто бы приветливо махал мне своими зелёными лапами, словно старой знакомой. Я улыбнулась и помахала ему в ответ, радуясь, что мое ребячество никто не видит.

Однако хорошее настроение продержалось ровно до того момента, как я поняла, что в доме нет даже горячей воды для умывания. Чертыхнулась, поставила чайник и села за столик перед большим зеркалом в своей спальне.