Убежище - Робертс Нора - Страница 23

– Вы не требовали десять миллионов?

– Нет. Слушай, он сказал, что это на двоих, поэтому я сказал, пусть будет два миллиона. Они обманули меня, – пробормотал он с горечью. – Обманули меня и потребовали десятку. Я подумал, что она сможет найти два миллиона, продать какой-нибудь хлам или что-то в этом роде, но он пришел ко мне и сказал, что она не может достать деньги и что он уговорил ее использовать ребенка. Как она ухватилась за это.

Он поерзал на стуле.

– Слушай, если я не могу покурить, можно мне хоть «Маунтайн-дью» или еще какую-нибудь фигню?

– Сперва расскажи все, а потом посмотрим.

– Господи, да разве ты не видишь? Он меня подставил. Они, чтоб их, подставили меня. Я не собираюсь из-за этого в тюрьму. Они придумали, как схватить ребенка. Он сказал, что она выбрала идеальное время и место, потому что они устраивали вечеринку в честь старика, покойника, в Биг-Суре. Это будет легко и просто. Она прознала про дом, где мы сможем держать ребенка, и что там никого не будет. Она знала, потому что хозяева будут за городом и не придут на поминки, ясно?

– Да. – Довольный собой, Рэд водрузил ноги на стол. – Мы внимательно тебя слушаем.

– Я не похищал ребенка. Это сделал Спаркс. Блондинка указала место, а он накачал ребенка и положил ее в один из фургонов службы доставки, в грузовое отделение. Мы раскрасили фургон под кейтеринговую кампанию и просто увезли девчонку в этом фургоне.

– Как блондинка узнала, где будет девочка? – спросила его Микаэла.

– Откуда, черт возьми, мне знать? Они вдвоем обсуждали детали. Я просто должен был подготовить комнату, ну, знаете, обезопасить ее, загрузить кое-какие припасы. Я просто нянчился с ребенком, понимаешь?

– Среди припасов были и маски?

Он снова заерзал:

– Мы не хотели, чтобы она увидела наши лица, так? Лучше все предусмотреть. И я купил эти чертовы маски на собственные деньги. То же самое с едой и прочим. Предполагалось, что мне вернут деньги за это из выручки.

– Похоже, с инвестициями ты прогадал, – прокомментировал Рэд. – С другой стороны, нянь из тебя тоже паршивый.

– А кто мог подумать, что ребенок вылезет из окна? Сделает веревку из чертовых простыней. Использует чертову ложку как пассатижи, чтобы вытащить гвозди из оконного замка. Кто мог подумать? Спаркс так меня отделал, как будто это моя вина.

Он наклонился вперед:

– Я хочу сказать, что все это – затея Спаркса, он нашел блондинку и много раз с ней трахался. Они вдвоем проработали детали – и, черт возьми, все это время обманывали меня. Я только следил за ребенком.

– Просто невинный свидетель.

Сарказм пронесся над головой Денби, как воздушный змей на летнем ветру, и, указав пальцем на Микаэлу, он сказал:

– Чертовски верно.

– Хорошо, Фрэнк. – Рэд подтолкнул к нему через весь стол блокнот и ручку. – Запиши все, что рассказал нам, и не скупись на подробности. А мы пока поищем «Маунтайн-дью».

К тому времени, как они закончили с Денби, а подробностей тот не пожалел, Рэд хотел только выпить пива и лечь в кровать, именно в таком порядке.

Но он рассчитал время и учел тот факт, что Скарпетти любил играть на средствах массовой информации, как на скрипке.

С Марком Розвелом, адвокатом Спаркса, который как раз общался со своим клиентом, он не был знаком. Но ему предстояло придумать свои игры для прессы.

Чем больше они узнают до утренних новостей, тем лучше.

Он снова полез в свои запасы кока-колы и позвал Микаэлу к себе в кабинет.

– Мик, твоя смена уже закончилась, поэтому я хочу спросить, готова ли ты продолжить.

– Я справлюсь.

– Знаю, что справишься. – Он бросил ей банку колы. – Утром Скарпетти соберет пресс-конференцию, сделает все возможное, чтобы выставить Дюпон жертвой. Единственная причина, по которой мне есть до этого дело, это то, что он выпустит на Салливанов и на их малышку кракена.

– Значит, нужно вытащить из Спаркса все так же, как мы вытащили из Денби, чтобы он не смог опередить нас и разыграть эту карту.

– Как-то так.

– Думаете, Дюпон замешана в этом?

– Пятьдесят на пятьдесят. Я взвешу все, когда мы допросим Спаркса. Сейчас я пойду и поговорю с его адвокатом, чтобы получить представление о том, с чем мы имеем дело.

– Я уже говорила с ним.

Он сел и откинулся в кресле:

– Мик, ты такая предприимчивая.

– Я просто полицейский. Еще я его загуглила, на всякий случай. Родом из Калифорнии, сорок шесть лет, женат, один ребенок и еще один на подходе. Изучал юриспруденцию в Беркли. Десять лет проработал в Kohash и Milford, а три года назад стал полноправным партнером. Высокооплачиваемый судебный адвокат с солидной репутацией.

Она сделала большой глоток колы.

– Симпатичный парень и довольно фотогеничный. Он не боится общаться с прессой. Еще он автор нескольких юридических триллеров, но не похоже, что Джону Гришэму стоит волноваться.

– А Спаркс – его личный тренер.

– Вот как.

– Так и есть, – согласилась она. – Никаких проблем с законом. Владеет домом в Холмби-Хиллз и пляжным домиком в Оушенсайде. Водит «Лексус», как и его жена – внештатный сценарист.

Рэд немного подождал.

– И это все? Ты не узнала, какой у него размер обуви, за кого голосует на выборах?

– За независимых. Но чтобы узнать размер обуви, пришлось бы еще слегка покопаться.

Он рассмеялся.

– Ладно, я вижу, разыгрываем эти карты уже за столом. У этого человека есть репутация, он не похож на идиота, и ему нужно поддерживать репутацию юридической фирмы. Этот парень всего лишь его тренер, не брат и не лучший друг. Все против него.

– Хотите подтолкнуть его к заключению сделки?

– Я хочу, чтобы этот сукин сын прожил остаток своей жизни в Сан-Квентине, Мик. Это мое личное желание. И я надеюсь, что так и будет, потому что иначе этой семье, и главным образом ребенку, придется пройти через суд, а мне противно об этом думать.

Микаэла кивнула, потому что их мысли и желания совпадали:

– Мне неприятно думать, что им все сойдет с рук, всем троим. Но я чувствую то же, что и вы. Однако это зависит не от нас.

– Прокурор штата потребует от двадцати до двадцати пяти. Посмотрим, получится ли у них. Наша задача – изложить все, убедиться, что адвокат понимает серьезность улик, а Спаркс нутром чует, что ему грозит пожизненное заключение без права на досрочное освобождение.

– Ясно. Я спрошу у адвоката, готовы ли они поговорить с нами.

Через двадцать минут Розуэлл наконец-то согласился поговорить. Поскольку это был не первый день Рэда, он решил, что Розуэлл хочет сделать первый бросок, оценить соперника и возобновить игру утром.

Микаэла была права насчет Розуэлла – симпатичный парень со стрижкой за пятьсот долларов и легкой проседью на висках, всего несколько прядей в темно-каштановых волосах. Темно-карие глаза, умные, сообразительные. Аккуратный и красивый, с подтянутым телом.

Но он бледнел на фоне Спаркса и его блеска кинозвезды. Его не приглушили ни несколько часов в камере, ни оранжевая роба. Выгоревшие на солнце волосы с легким намеком на завитки густо ниспадали вокруг золотисто-загорелого лица с точеными скулами, карими глазами с тяжелыми веками и полными губами.

И все это на фоне гладкого, мускулистого телосложения.

Он играл, потому что, как думалось Рэду, Спаркс и ему подобные все воспринимают как роль, которую нужно сыграть, – нервный, встревоженный, не агрессивный тон и лишь легкий намек на раскаяние и печаль.

Рэд сел, включил диктофон и начитал необходимые формальности.

– Шериф, помощник шерифа, во-первых, я ценю, что вы решили встретиться с нами сегодня вечером. Как я понимаю, у вас был очень длинный день.

Выражение лица у Розуэлла было спокойным, а голос ровным.

– В настоящее время я хотел бы сообщить вам, что утром намерен подать ходатайство о прекращении разбирательства по ряду обвинений, выдвинутых против моего клиента. Мой клиент потрясен той ролью, которую, сам того не желая, сыграл в этих событиях; все участие несовершеннолетнего произошло по указанию и просьбе матери ребенка и с убеждением, что упомянутый несовершеннолетний ребенок подвергался насилию со стороны отца. Поскольку мой клиент не знал о плане мисс Дюпон вымогать деньги у семьи Салливан…