Огненная лилия - Айнгорн Алекс А. - Страница 14
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
Индейцы собрались вокруг костра, где на земле лежал человек без признаков жизни. Он был облачен в вышитые кожаные одежды, а на голове у него красовался гигантский головной убор из белых перьев. Похоже, они прибыли на очередные похороны. Онор пожалела, что не может ни у кого спросить, что происходит, а Волк не попадался ей на глаза, и, кроме того, индейцы сейчас все выглядели для нее на одно лицо. Она стояла на почтительном расстоянии от всех, с любопытством рассматривая окружавших ее людей. Индейские девушки понравились ей. Молоденькими они были очень красивы, особенно очаровали ее их роскошные черные косы. Но, по-видимому, они быстро теряли очарование молодости. Кроме совсем молодых женщин, Онор попадались на глаза морщинистые, непривлекательные создания неопределенного возраста, совершенно не следившие за собой. Но присмотревшись, Онор поняла, что их сделало такими: та самая бедность и непосильный труд, которых она так страшилась всю жизнь. С мужчинами все было как раз наоборот, молодые были ничем не примечательны, но с возрастом приобретали необычное достоинство, которое сразу обращало на себя внимание. До глубокой старости они сохраняли гордую посадку головы и легкую походку. Кроме того, все они до старости сохраняли длинные густые волосы, которые лишь седели до белизны, но не выпадали.
Онор наблюдала за похоронной церемонией, сопровождающейся грустными протяжными песнопениями. Она не чувствовала ни малейшего сочувствия, только детское любопытство. Она дождалась конца и только тогда рискнула смешаться с толпой. Кто-то коснулся ее плеча. Она вздрогнула от неожиданности.
— Волк? Ты испугал меня.
— Ты иди со мной, Лилия.
— А что здесь случилось? Кто умер?
— Брат моего отца, Гроза Гор, великий воин.
Лицо его не изменило своего выражения.
— О! Извини, я не знала. Но… Ты, кажется, не огорчен?
— Тигровая Лилия, бледнолицые думают, что духи умерших радуются, когда видят, что за ними горюют открыто. Может, у духов бледнолицых так и есть.
Но духи наших воинов рады, если их родные достойно примут горькую весть.
— Понимаю… — сказала она, хотя ей с трудом удавалось понять его ведь на словах его речь была не такой разборчивой и правильной, как может показаться. — А твои другие родственники… живы?
— Нет.
Она ожидала продолжения, и он неохотно ответил:
— Мои родители умерли от странной болезни, которую принесли с собой бледнолицые. Раньше таково у нас не видели.
Она опустила голову, смутно ощущая чувство вины.
— Сейчас совет племени будет решать твою участь, Тигровая Лилия.
— Прямо сейчас?
— Да.
— Волк! Может, все-таки… Я могла бы заплатить за себя хороший выкуп.
— Что такое выкуп?
Она задумчиво потерла подбородок.
— Я богатая женщина, у меня на родине я занимала высокое положение.
Там у меня такое состояние, что я могла бы скупить половину Нового Света и не разориться. Я бы заплатила вам, а вы бы меня отпустили домой.
— А зачем гуронам твои деньги? — она была просто поставлена в тупик.
Но Онор не сдалась.
— А оружие? Вы могли бы купить ружья, пистолеты, как у французов.
Воевали бы с ними их же оружием.
— Кто же продаст гуронам ружья? — насмешливо поинтересовался Волк, так, словно Онор сморозила величайшую глупость в своей жизни. Она вынуждена была признать его правоту, хотя и подозревала, что среди ее соотечественников нашлись бы отступники, и немало, которые бы так и сделали, если бы им заплатили вдвое.
— С нашими луками и томагавками мы победим твоих франков. Нам не нужно ваше оружие, не нужны ваши деньги, — серьезно заметил Волк. Она вздохнула, поняв беспочвенность своих надежд. Никто ее не отпустит. Ей придется сбежать или ждать помощи, которая неизвестно, будет ли когда-нибудь вообще. Она последовала за Волком в вигвам, где собрались старейшины и вожди. Там было темновато и сыро; она предусмотрительно заняла позицию за спиной у Волка, готовясь к самому худшему, даже что все они, как дикая стая, бросятся на нее. Онор не заметила ни единого сочувствующего взгляда.
Они, не церемонясь, рассматривали ее, негромко переговариваясь между собой. Судя по всему, хотя Онор не понимала ни слова, Волк представил ее всем, кто находился здесь. Несколько долгих минут Онор вынуждена была мириться с тем, что они обсуждают ее судьбу, а она не знает даже, о чем они говорят. Она заглядывала в их суровые лица, но не могла прочитать ни единой мысли, ни единого душевного движения.
— Подожди решения старейшин снаружи, — наконец, велел ей Волк.
— Да что толку? Я все равно не понимаю, о чем они там бормочут.
— Не прекословь. Иди.
Она фыркнула по-кошачьи и рассерженная выскользнула из вигвама.
Неподалеку она заметила грубую деревянную лавку и присела там. Здоровенный серый пес выскочил откуда-то и с рычанием устремился к ней. Она уже была столь измучена морально, что не испугалась его.
— Глупый пес… Поди сюда, Онор почешет тебя за ухом.
У пса была удлиненная волчья морда и забавный пушистый хвост колечком.
Он приостановился, обнюхал незнакомку и, махнув хвостом, как человек машет рукой, когда ему уже все безразлично, и ткнулся мордой в колени Онор. Она честно исполнила обещание, и пес одобрительно заворчал. Так она сидела, пока у входа вигвама не показались ее судьи. Она смотрела на них, не вставая, а они явно недоумевали при виде прильнувшего к ней пса.
— Тигровая Лилия, — обратился к ней Мудрый Лось, который знал достаточно французских слов, как и многие из вождей, которым приходилось поддерживать хрупкий мир, — твоя судьба в руках наших воинов. Кто возьмет в жены Тигровую Лилию, пусть выйдет вперед, — громко объявил старец.
Гуроны медлили. Старик громко повторил свои слова.
От толпы отделился немолодой индеец. Онор дернула Волка за рукав.
— Имей каплю совести, хоть переведи мне, что он говорит.
Волк согласно кивнул. Теперь Онор была в курсе того, что происходит, хотя перевод был довольно вольный.
На открытое место вышли еще двое претендентов: юноша со светлой, почти белой кожей и нескладный худой индеец с очень длинными и какими-то свалявшимися волосами. Онор подумала, что из них всех легче всего ей было бы примириться с миловидным юношей, который вышел вторым.
— Я, Грозный Гризли, нуждаюсь в женщине, чтобы присматривать за моими детьми. С тех пор, как нет с нами их матери, Росы Лугов, некому ее заменить.
За его спиной шумно копошились четверо перепачканных отпрысков, и Онор мысленно взмолилась, чтобы он передумал.
— Я, Сын Кайошк, хочу, чтобы эта скво с волосами цвета лесного меда села к моему очагу. Она самая красивая из всех наших женщин. Я хочу взять ее в жены, — произнес юноша, пожирая Онор взглядом.
— Я, Паук, тоже хочу взять себе жену, — коротко и без особого желания заметил третий.
Мудрый Лось обвел взглядом всех троих.
— Все вы достойные воины. Но Грозный Гризли по старшинству имеет право первым выбрать себе жену. Если он пожелает, Тигровая Лилия сядет к его очагу.
— Я возьму ее, если она покажет, что будет хорошей хозяйкой в моем вигваме. Пусть она пойдет и растолчет маис к ужину.
Онор с неожиданным энтузиазмом едва ли не побежала за индейцем, который торжественно передал ей работу. Все наблюдали за ней, словно она собиралась совершить по меньшей мере подвиг Геракла. Спустя пару секунд неловкой возни она упустила глиняный горшок, и он раскололся пополам у ее ног. Грозный Гризли недовольно покачал головой.
— Тигровая Лилия — плохая жена. Я не возьму ее в свой вигвам.
Довольная собой Онор-Мари вернулась на свое место. Оставалось двое.
— Твою судьбу, согласно обычаю, решит рукопашный бой, — объяснил ей Волк. — Победитель возьмет тебя в жены.
Мудрый Лось сурово оглядел соперников, которые стояли друг напротив друга, ожидая сигнала начинать.
— Ты, Сын Кайошк, хочешь, чтобы в твой вигвам вошла эта белая скво? — старейшина сверлил юношу взглядом инквизитора.
- Предыдущая
- 14/68
- Следующая
