Девушка с экрана. История экстремальной любви - Минчин Александр - Страница 30

— Что вы хотите этим сказать?

— Они даже в случае неудачи вышибают свой вклад назад. Сначала вбивают гвоздик в палец, потом в руку, а потом в голову.

— Так-так. Очень интересно!

— Мы с вами сопродюсеры. Вы помните, я хочу прийти в кино живым и остаться в нем.

— Да, конечно. Я тоже, как это ни странно! — Он смеется.

— Вам придется подписывать одному… У меня двое детей.

— Я готов.

— Слава, их не интересует, выиграли мы или проиграли, прокатывается фильм или нет…

— Они должны понимать, что кино — это риск!

— Они ничего не понимают. Они приходят и засаживают обойму вам в голову, если не возвращают свои деньги плюс проценты.

— То есть вы хотите сказать, что деньги надо брать под выстрел?

— Очень точно сказано. И метко! Вы должны знать, что провала быть не может — должен быть только успех. Чтобы мы могли заработать достаточно денег и снимать следующие фильмы, такие, какие мы хотим.

— Я готов брать деньги «под выстрел»! Провала не будет. И гарантирую, что все верну с процентами.

— Но они действительно стреляют.

— А я действительно снимаю. Хорошие фильмы.

— Значит, вы хотите, чтобы я ехал на встречу с ними в Бруклин?

— Если желаете. Если вы не боитесь.

— Слава, в жизни я боюсь только одного — летать на самолетах. Больше ничего.

— Тогда жду от вас вестей после встречи.

Мы прощаемся, и тут же раздается звонок. Я не беру трубку. Слышу, как ее голос оставляет умоляющее послание.

В апреле мама прилетела в Нью-Йорк собственной персоной повидаться с внуками. В дом (купленный, естественно, мною) «пиявка» ее даже не впустила, и мы забирали детей и привозили их на крыльцо. Как мило…

Хорошо, что шекспировские Ромео и Джульетта не дожили до этого и умерли в любовно-раннем возрасте. «Сучка» по-прежнему таскала меня по всем судам штата, и этой одиссее не было конца.

С Ариной у меня развивался роман по телефону. Она звонила по нескольку раз в день, то говорила, что не может дышать без меня, то доводила так, что я не мог дышать и швырял трубку.

В Москве она быстро подружилась с моей мамой и теперь постоянно поверяла ей все свои душевные тайны. Естественно, те, что касались меня. Мама была счастлива от новой подруги, повторяя в Нью-Йорке: «Какая хорошая девочка!»

В воскресенье мы пошли на ярмарку, разбросавшую свои палатки прямо на Бродвее, где в течение дня продавалась всякая всячина по сниженным ценам. Гора разноцветных сумок привлекла наше внимание. Сумки были очень красивые, из настоящей кожи и весьма оригинального дизайна. Я купил две маме и две для Ариши, чтобы мама отвезла ей в подарок.

Она позвонила в полночь:

— Алешенька, я не могу без тебя, я умираю, сделай что-нибудь. Я мечтаю хоть на час тебя увидеть.

— Прилетайте, мечты должны исполняться.

— Как?! А билет?

— Позвоните моему родственнику, я потом с ним рассчитаюсь.

— Алешенька, ты правду говоришь?! А ты знаешь, билеты сейчас стали в два раза дороже, кажется, пятьсот долларов.

— За любовь надо платить!

— А это любовь?

— За вашу любовь.

— Ты мое солнце! А когда ты хочешь, чтобы я приехала?

— Мама улетает тридцатого апреля, было бы очень хорошо, чтобы ты в этот же день на этом самолете и прилетела.

— Я прилечу на самолете, на котором улетит она?

— Какая ты догадливая!

— Алешенька, но я должна еще договориться в театре. И директору с режиссером опять нужны будут подарки…

— Я все сделаю.

— Ты мое золото! Я так волнуюсь! Неужели все получится? Я пойду в ванну.

— Успокаиваться?..

— Да… твой голос очень возбуждает меня.

На следующий день она звонит опять и докладывает о ценах и о том, что ей удастся прилететь на две недели.

— Алеша, я начала ходить на курсы английского языка. Мне так легко дается. Я скоро буду говорить с тобой по-английски!

Я смеюсь.

— Чему ты смеешься?

— Так, вспомнил один анекдот.

Последующие две недели она звонит и звонит. Может, у нее муж миллионер…

— Алешенька, я не смогу прилететь…

— Что случилось? — говорю я со сна, ничего не понимая.

— Меня не пустили на самолет, так как нет канадской визы.

— При чем здесь канадская виза? Ты летишь в США!

— У нас посадка в Тандере; и нужна транзитная виза.

— А почему ты не летишь беспосадочным рейсом?

— Их нет. Они начнутся только с первого июня.

— Сиди в самолете и не выходи.

— Все должны выйти в здание аэропорта.

— Сколько нужно времени, чтобы получить канадскую визу?

— Говорят, неделю, но я попрошу консула.

— Пригласи его на спектакль, покажи ему колено или голую спину.

Она не смеется.

— Я плачу все утро, через несколько часов я была бы в твоей постели. Почему все против меня? Все…

— Не переживай, езжай сегодня и добейся, чтобы тебе дали визу. Не забудь фотографии.

Мы прощаемся, и она вешает трубку. В час дня я провожаю маму.

Вечером я перевозбужден и не могу заснуть. Я не верю, но я иду в ванную и делаю то, чего не делал восемнадцать лет. Что делает она, разговаривая со мной по телефону, лежа в ванне…

Второго мая она наконец прилетела, и я встречал ее с детьми, которые обожали смотреть на самолеты. Она вся исходила негой. А я — желанием. Я приготовил роскошный обед по случаю ее приезда, и пока разогревал горячие закуски и поливал индейку в духовке, она терлась около меня.

— Алешенька, я не могу, хоть поцелуй меня быстро!

Дети бесились и визжали в большой комнате вокруг накрытого стола.

— При детях нельзя. Они ничего не должны знать.

— Они расскажут маме?

— Она выспрашивает у них все, а потом в суд пишет «телеги» — по пятьдесят страниц грязи и обвинений.

— Зачем?

— Деньги. В этой стране все сводится к деньгам.

— Алешенька, я так скучала по тебе.

Она прижимается лобком к моему бедру. Она великолепно выглядит. Сексуально накрашена. Хотя красивой ее не назовешь, но очень привлекательна. Подрезанные скулы, девичьи щеки, совсем не славянское лицо. Она могла бы быть моделью, только 70‑х, когда гремели Вильхельмина, Сюзи Паркер и Джин Шримптон. На всех обложках журналов мира.

— Алешенька, — она трется об меня, пока я нарезаю салат, — а ты скучал по мне?

— Очень.

— А ты хочешь меня?

— Безумно.

Влетают дети и балоболят что-то по-английски. Я с интересом смотрю на Арину.

— Ну, что они сказали? — Она улыбается и гладит младшего ангела. — Какой чудесный ребенок. И я такого же хочу. От тебя…

— Они понимают немного по-русски. Скажи что-нибудь старшему.

— Он просто маленький принц. Вы знаете, кто ваш папа?

Я перевожу.

— Да, — отвечают они. — Вот наш папа.

— Он мой король, — говорит она.

— Арина, не играйся.

— Я говорю абсолютную правду! Я привезла им подарки.

— Подарки, подарки! — верещат дети, поняв.

— Можно им дать сейчас?

— Угу.

Она уплывает, сексуально двигая бедрами. Я уже истекаю от желания. Как индейка в духовке. Через минуту она возвращается. И смотрит на мои светлые брюки.

— А мы можем пойти на несколько минут в ванную?..

— Нет, она не запирается.

— Как жаль, — искренне произносит Арина. И всем телом льнет ко мне. И только сейчас я замечаю, что она со мной одного роста и достаточно высока. Куда я смотрел раньше? Впрочем, мы никогда не стоим рядом. Ее треугольник вжимается в мой возбужденный барельеф. Пятно выступает на светлых брюках.

— Видишь, что ты наделала!

Она быстро опускается на колени и целует его через брюки.

— Мой большой малыш. Ему так хочется. А ты ему не разрешаешь. Потерпи, — говорит она с ним, — я сама безумно хочу тебя.

— Арина, не играй с огнем…

— Я хочу сгореть в этом огне. Я обожаю, когда ты… сжигаешь меня!

Влетают дети, демонстрируя русский танк и машину с Дистанционным управлением. Она улыбается красивыми губами и облизывает их языком.