Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил - Гай Джон - Страница 11

Екатерина в свою очередь поставила себе цель выйти замуж за Генриха с того самого времени, когда об этом впервые заговорили ее родители после смерти принца Артура. Она считала, что быть супругой короля – это ее предназначение, и, достигнув этого статуса, не желала от него отказываться. Она тоже слегка притворялась, утверждая, что любит нового мужа «гораздо больше», чем самое себя⁷.

В ноябре 1509 года Генрих назначил себе альмонария, священника, который прислуживал королю во время богослужений и ведал раздачей королевской милостыни. Эту должность занял некто Томас Уолси, обходительный, ловкий, изобретательный, умеющий угодить. Настоящий мастер своего дела, он был старше короля лет на двадцать и, как мог, старался научить молодого монарха тонкостям управления. Несмотря на свое незнатное происхождение – Уолси был сыном мясника из Ипсвича,– он учился в колледже Магдалины в Оксфорде. Получив в пятнадцать лет степень бакалавра искусств, он в 1497 году был выбран членом совета колледжа, а позднее – казначеем, однако вскоре подвергся суровой критике за перерасход средств (как говорят) на строительные работы по возведению башни Магдалины. В 1498 году он был рукоположен в священники и получил несколько приходов, а затем стал капелланом при Генрихе VII. Заметив его незаурядные способности, король несколько раз отправлял его с миссией в Шотландию и Нидерланды; успешно справившись с поставленными задачами, Уолси обеспечил себе продвижение по службе и вскоре стал деканом[25] Линкольна и Херефорда.

Как королевский альмонарий, Уолси теперь служил в Королевской капелле. Он не только исповедовал Генриха и служил мессы, но и стал его младшим советником, занимаясь в основном разбором прошений, однако нередко участвовал и в обсуждении важных политических вопросов. Он быстро завоевал расположение короля, оставив своих соперников далеко позади. В книге «Жизнь Уолси» (Life of Wolsey), которую в 1550-х годах написал его джентльмен-привратник и первый биограф Джордж Кавендиш, говорится, что из всех советников альмонарий был «самым ревностным и услужливым… готовым исполнить любое желание и прихоть короля, чего бы они ни касались. Неудивительно, что для короля он стал незаменимым инструментом осуществления грандиозных планов по части удовольствий»⁸.

Как отмечает Кавендиш, для Уолси не существовало общепринятых в политике принципов. Вместо них было умение ориентироваться, мастерски сочетать войну, равновесие политических сил и мир для достижения определенных политических целей – этому он и обучал Генриха. Его главным козырем было желание угодить королю и таким образом добиться своего. В этом Уолси помогал его «особый дар красноречия и умение ловко поддакивать в нужный момент». Не гнушаясь любыми средствами, «он умел убедить и заставить плясать под свою дудку любого». Он пользовался безграничным влиянием. Дипломат и сборщик папского налога («пенс в пользу святого Петра») в Англии Полидор Вергилий[26], который был очевидцем событий, пишет:

Каждый раз, когда Уолси нужно было получить что-то от Генриха, он как бы невзначай в разговоре затрагивал этот вопрос; затем также невзначай извлекал откуда-то занятную маленькую вещицу в качестве подарка и, пока король с восхищением ее разглядывал, ловко возвращался к теме и продвигал занимавшую его идею⁹.

Всегда имея под рукой верного помощника в лице своего альмонария, Генрих мог сколько угодно предаваться любимым развлечениям. Сочиненная им примерно в это время баллада начинается так:

В письме своему тестю, написанном на латыни (Генрих не владел испанским, а Фердинанд – английским), он пишет: «Я провожу большую часть времени в забавах и развлечениях, среди которых соколиная и прочая охота и другие полезные для здоровья занятия, а еще я участвую в рыцарских поединках и турнирах и занимаюсь прочими благородными видами спорта и в то же время много езжу по стране, знакомлюсь со своими владениями»¹¹. Он заверял, что не станет «пренебрегать делами государства», однако пока они явно играли для него второстепенную роль. Когда старшие умудренные опытом советники пытались его вразумить, он отмахивался от их увещеваний: его стиль правления складывался уже тогда, когда он щедро одаривал своих друзей подарками и наградами, опустошая казну, которую методично собирал его бережливый отец.

Не обошлось и без жертв. В погоне за популярностью Генрих приказал арестовать ближайших советников своего отца Эдмунда Дадли и Ричарда Эмпсона, после чего их судили по сфабрикованному обвинению в государственной измене. Их держали в Тауэре, пока Генрих решал, могут ли они еще пригодиться ему или нет. К августу 1510 года волна недовольства соратниками прежнего короля приняла угрожающие масштабы. Не желая брать на себя ответственность за их действия, Генрих приказал их обезглавить, а сам в это время уехал на охоту¹². Признавать вину за допущенные ошибки никогда не входило в его принципы.

Екатерина в первые годы замужества старалась переделать себя на английский лад, однако полностью ей это так и не удалось. Еще живя в Испании, она подписывалась именем Каталина (исп. Catalina) через латинскую букву С. Выйдя замуж за Генриха, она стала подписывать свои письма в Испанию именем Катерина (Katherina), а в письмах английским адресатам – Кэтрин (англ. Katherine), в обоих случаях через латинскую букву К, или просто «Королева» (исп. La Reyna)¹³. Она заказала свой портрет, на котором новоиспеченная королева была изображена с золотой подвеской на груди в форме буквы К. Екатерина прилагала немало усилий, желая заговорить по-английски, но владела им неуверенно и лучше всего чувствовала себя в окружении преданных испанских фрейлин. На политической арене она стремилась отстаивать интересы Испании, что было на руку ее отцу, который использовал рвение дочери в качестве секретного оружия дипломатии. Со времени своего приезда в Англию она состояла с ним в переписке, и нередко содержание их писем было тщательно зашифровано¹⁴. Ее доверенными лицами в основном были те, кто приехал вместе с ней из Испании. Среди них она более всего могла положиться на своего католического духовника, брата-францисканца Диего Фернандеса, с которым ежедневно проводила долгие часы в молитвах¹⁵.

В первый день нового, 1511 года, казалось, ее молитвы были услышаны – в своих покоях в Ричмондском дворце королева родила мальчика. Исполненный радости, Генрих сразу же отправился вознести благодарности Святой Деве в церковь Божьей Матери Уолсингемской в Норфолке – это паломничество (двести миль туда и обратно) было первым из трех, которые он совершит в ближайшие десять лет¹⁶. Младенец, которого назвали Генри в честь отца и деда, был крещен во францисканской церкви в Ричмонде; его крестной матерью стала Маргарита Австрийская, представленная на церемонии доверенным лицом.

Целых семь недель продолжалось всеобщее ликование: по всей стране в церквях шли благодарственные молебны, а на улицах городов устраивались фейерверки и горожан бесплатно угощали вином. Следуя традиции, Генрих устроил в честь новорожденного сына двухдневный рыцарский турнир, не скупясь на расходы. Он сам в костюме рыцаря Верное Сердце выехал на ристалище во главе так называемых «зачинщиков» против «защитников», которых представляли его верные друзья, в том числе и Чарльз Брэндон, а Екатерина с обожанием смотрела на своего супруга с трибуны. К вечеру второго дня наступило время театрализованных представлений, были приглашены музыканты, певцы и устроен пир – сын Генриха заслуживал только лучшего. Великодушие было проявлено даже тогда, когда неуправляемая толпа прорвалась сквозь охрану в пиршественный зал, в результате чего были похищены знаки с буквами H и K из чистого золота, украшавшие великолепные наряды придворных. Позже одному из похитителей удалось выручить за свою добычу четыре фунта – это было больше, чем мог заработать простой ремесленник за год, и на такие деньги в те времена можно было бы купить два акра[28] сенокосных угодий¹⁷.