Колодец трёх рек. Москва приоткрывает вам тайны своих подземелий - Давыдов Даниил Сергеевич - Страница 5

– Домой придёшь – перепиши, а то сотрётся, это мой домашний. – сказал он и, махнув рукой, зашагал прочь.

Я стоял, держа коробок, словно это была самая большая ценность в мире, не зная, положить ли его в карман или аккуратно нести в руках до самого дома, чтобы случайно не потерять.

– А зовут тебя как?! – крикнул я вдогонку.

– Андрюха!

Я полез в колодец первым. Андрюха долго возился наверху с крышкой, гремел и чертыхался. До сих пор, спускаясь в незнакомый люк, я чувствую лёгкий укол опасности. Что ждёт меня на дне? Крепкая ли лестница? Все ли ступеньки на месте? Добавить к этому предвкушение нового, удивительного, возможность переступить через воображаемый порог, с одной стороны которого остаётся привычный наземный мир, а с другой – ожидает сырая темнота подземелья.

Колодец оказался не очень глубоким. По мере спуска шум текущей воды нарастал и как бы проглатывал дерзнувшего оказаться здесь. Я дошёл до конца лесенки и встал на бетонном бережке, на повороте круглого высокого коллектора. В воду уходили несколько чёрных скоб и терялись в быстром бурлящем потоке. С чувством лёгкой брезгливости впервые наступал я в подземную воду. Вроде бы понятно, это не канализация, а всё равно поток воспринимается новичком как что-то грязное, неприятное, от чего лучше держаться подальше.

Мы пошли вверх по течению. Под ногами то и дело попадались камни, куски бетона, железяки, я шёл осторожно, стараясь не споткнуться и не шлепнуться. Андрюха же, казалось, чувствовал себя как дома.

– Сейчас к порталу выйдем, – сказал он.

– К какому порталу?

– Ну, к началу коллектора, где речка в него втекает.

Мне представился огромный проём, будто гигантское сливное отверстие в ванной, к которому мы вот-вот должны были подойти снизу. Вспоминался сон, виденный мною не раз в детстве: небольшой холм, из которого торчат два металлических «грибка». У одного шляпка сорвана, и оттуда тянет канализацией. В пригорке что-то шумит и ревёт. Мне страшно и любопытно. Какая-то непреодолимая сила тянет меня заглянуть внутрь холма. Я приближаюсь к грибку и склоняюсь над ним, слышу шум набегающей волны, и из грибка мне в лицо брызжет водой.

Строго говоря, порталом правильно называть только выходы из сухих подземных сооружений – железнодорожных и автомобильных тоннелей, горных выработок с горизонтальными откаточными штольнями. У коллекторов же – оголовки! Но в те далёкие времена я, понятно, впитывал как губка всю, иногда не совсем верную, информацию, которую только слышал о подземельях.

Я глядел в спину Андрюхе, порой прикасаясь рукой к шершавой стене, чтобы не споткнуться, как вдруг меня кто-то схватил за ногу! От неожиданности я рванулся в сторону, а под водой, наискосок от меня, что-то метнулось, шлёпнув по речке. Я поднял ногу и, к своему удивлению, увидел металлические грабли, зацепившиеся за петлю костюма.

Вскоре впереди стало светлеть. На сером бетонном своде зарябили солнечные зайчики. Коллектор заканчивался забитой мусором решёткой, а под неё из оврага бежала серебристая речушка. На поверхности она была ласковой, мелкой и совершенно безобидной, совсем не такой, как в подземном русле. Мы стояли и смотрели на день, зелёную траву и кусты вдоль берега. Смотрели, точно через форточку, проделанную в стене мрачного подземного дома.

– Ну что, пошли обратно? – поворачиваясь, спросил мой спутник.

Я с радостью зашагал обратно в сумрак. Шагал и чувствовал себя причастным к знаниям диггеров, ощущал себя частью городских подземелий, и мне хотелось узнавать, видеть эту скрытую, таинственную Москву, пить её, как воду в минуту изнуряющей жажды.

Миновав изгиб коллектора, где мы спускались через колодец, друг за другом, маленькими шажочками, чтобы не потерять равновесие, двинулись к мощному водяному шуму, доносившемуся из темноты. Поток убегал за поворот и там срывался с небольшой горочки. Вдруг мне стало страшно. Течение начало подхватывать и тянуть к водосливу. Я даже и не подозревал, что вода может обладать такой силой и ручей по колено, пусть и подземный, запросто способен повалить человека! Андрюха, широко расставив ноги, сбежал вниз горки и теперь стоял мокрый по пояс, а я, пытаясь не поскользнуться, балансировал наверху. Я решил спускаться так же, как и мой товарищ. Вроде бы всё просто – оттолкнуться ногой от сухого участка справа, затем перепрыгнуть на противоположную сторону и приземлиться так, чтобы поток остался между ног… Собравшись с духом, я прыгнул. Но то ли неправильно рассчитал силу прыжка в костюме, то ли подошва соскользнула, только в следующую секунду уже очутился в самом низу горки, сидящим в набегавшем на спину течении. Вода заливалась мне за шиворот, но, к моей радости, меня не уносило. Андрюха шагнул ко мне и протянул руку, затем нахлобучил мне на голову мою мокрую каску и, улыбаясь, сказал:

– Главное – ноги боком не ставь в потоке! Ну что, с крещением?

Я кивнул. И тоже спросил:

– А бывает, что диггеры воду случайно глотают, если падают?

– Всякое бывает, конечно!

– И что тогда делать?

– Да ничего! Ну, можно марганцовочки выпить, как домой вернёшься! Сильно промок?

– Прилично.

– Это хорошо. Значит, подземка тебя приняла! Ну, тогда можно и на выход!

С годами я стал относиться к промоканию и глотанию воды спокойно. Бывает, и умоешься, когда в коллекторе жарко. Ходил я затем и в дырявых сапогах, и в кроссовках, и даже один раз босиком, потому что потоком унесло мою обувь. И ни разу ничем не заболел, ни разу не почувствовал себя плохо. Видать, и вправду приняла меня тогда подземка. Сколько ни бывал я затем в Раменке, моей первой подземной речке, всегда отмечал про себя тот люк, через который спустился с Андрюхой. Но тогда, в конце девяностых, всё было по-особенному, всё было в новинку, всё пугало, удивляло и восхищало.

Вскоре после спуска в коллектор я попал в штаб к диггерам. Андрюха в тот день поехать не смог, поэтому меня привёл другой диггер – Костя Балакин, плотный коренастый парень с коротким тёмным ежиком на голове. Штаб располагался недалеко от Белорусского вокзала, в красивом сталинском доме с башенками. Дверь нам открыла невысокого роста женщина с короткой стрижкой.

– Здравствуй, Костя, проходи. Это новенький? – спросила она, пристально осмотрев меня с головы до ног.

– Здравствуйте, Лина Игоревна, да, знакомьтесь, это Данила!

Вообще-то официальное моё имя Даниил, но с самого детства меня почему-то зовут Данилой. Я уж и не знаю почему. Даже сейчас слышу я иногда: «А как к тебе обращаться менее официально?» – и, не задумываясь, отвечаю: «Даня!» – «Ну, нет, Даня – это как-то невежливо, будем звать тебя Данилой!»

Я робко шагнул в квартиру. Прямо напротив двери на полу лежала огромная гора костюмов химзащиты. Они были не в сумках, как мой, а хаотично свалены в кучу и наполняли прихожую совершенно особенным запахом. Кто хоть раз имел дело с таким снаряжением, конечно, знает, что оно пахнет резиной, старым чердаком, речкой и чем-то совершенно особенным, с чем у меня надолго затем проассоциировался запах подземных приключений. На стенах висели мотки толстой веревки, ремешки, застежки и карабины для альпинистского снаряжения. В деревянной этажерке выстроились по меньшей мере с десяток пар кирзовых сапог, а на крючках красовались каски, фонари, оранжевые жилетки и другая униформа. Костик быстро исчез в глубине квартиры, а я прошёл вслед за Линой Игоревной в кухню и уселся на табуретку.

– Володя скоро придёт, – сказала она. – Я его мама, начальник штаба.

Кухня как бы разделялась на две части. Вдоль одной стены стояли газовая плита, холодильник, стол, мойка – в общем, всё, что обычно бывает на кухнях, а вдоль другой – офисное кресло перед столиком с компьютером, маленькая тумбочка, с лежащей на ней рацией. Тут же стоял факс, висели распечатанные телефоны аварийных служб и каких-то организаций. Рядом – плакат с изображением Маклакова: держась за веревку, он поднимался против течения по коллектору. Вокруг плаката вразнобой кнопками были приколоты рисунки, скрупулезно сделанные шариковой ручкой. Вот подземная Москва в разрезе, вот какой-то тоннель, в котором плечистый диггер, по-видимому самый главный, спасает девушку от подземного чудовища, а та доверчиво обнимает его за шею тонкими руками, а вот – планета Земля, вместо шляпы у неё крышка люка, приподнятая изнутри улыбающимся Маклаковым.