Японская война 1904. Книга вторая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 5

Я задумался. С одной стороны, все логично: армия Ноги ушла дальше, Цзиньчжоу считается тылом, тут нет смысла держать слишком много солдат…

— Через несколько минут начнется отлив, я готов повести свою роту в обход по отмели, — выдохнул Хорунженков.

— Мы прикроем, — закивал Врангель.

— Можно, чтобы наверняка отвлечь внимание, показаться перед японцами основными силами, — дополнил план Мелехов. — В нужный момент, конечно.

— Полковник? — Шереметев просто посмотрел на меня.

— Давайте подождем и получше осмотримся, — я все-таки не смог перебороть ощущение надвигающейся ошибки. Я никак не мог осознать, что именно, но точно что-то ускользало из виду.

— Момент упустим! — Врангель не выдержал и повысил голос. — Да еще такой! Да если мы одним полком зажмем японцев, если потом выстоим, а гарнизон Порт-Артура ударит им в тыл, да мы тут решим судьбу войны! Полковник, пожалуйста, вы же никогда не праздновали труса!

Последний удар был ниже пояса, но все остальные слова барона оказались очень правильными. Пусть и совсем не так, как тот думал… Ради чего мы будем рисковать? Чтобы понадеяться, что Стессель решит вывести войска из крепости и воспользуется возможностью прижать японцев к Цзиньчжоу? Да ни за что на свете такого не будет. А значит…

— Ждем, господа, — я обвел взглядом своих офицеров. — Ждем, следим за окрестностями, собираем информацию. Можете считать меня диктатором, но пока только так.

Я замолчал. Действительно, больше вслух сказать мне было нечего. Интуицию к делу не пришьешь. Как и то, что я не верил в безалаберных японцев, пожалевших сил на оборону столь важной позиции.

Петр Николаевич Врангель был в ярости.

Последние успехи, которые шли один за другим, словно превратили барона в хищного зверя. И, почуяв запах крови, он был готов рваться к врагу, не думая больше ни о чем. Наверно, если бы его командиром был кто угодно другой, Врангель бы уже не сдержался. Но Макаров… Этот слишком хорошо стрелял, не боялся осадить зарвавшихся коллег, а еще у него было чутье. То, из-за которого раньше во главе армии могли поставить даже мальчишку, и потом этот мальчишка мог залить кровью половину Европы.

Врангель лично отправился на одну из первых позиций к пластунам, чтобы попробовать найти, что же мог почувствовать полковник. В легкой рубашке было немного прохладно, но барон не обращал внимание на такие мелочи. Его взгляд скользил по укреплениям люнета, по хищным жалам пушек, прикрытых широкими плащами от утренней росы. Правее… Солнце поднялось чуть выше, частично разгоняя туман. Не только на берегу, но и в прибрежных водах.

— Вот же! — Врангель чуть не выругался вслух.

На прибрежной отмели, в четырех километрах от перешейка, стояли две японские канонерки. Хороши бы они были, решись на обход прямо под их дулами. Тут ведь наверняка все пристреляно. Пойдет кто, их сразу подсветят с крепости, и тогда канонерки не то что роту с усилением, а целый полк положат на месте.

Продолжая ругаться, Врангель отполз назад, через сотню метров в низинке поднялся на ноги и бросился искать полковника. Тот должен был узнать, что оказался прав. А еще, что штурм Цзиньчжоу теперь точно не имеет смысла. Слева нет отмелей, справа — все под обстрелом. Хорошо, что они не попались в эту ловушку, но плохо, что весь этот рывок, весь поход, кажется, не имел смысла.

Врангель был уверен, что Макаров расстроится, когда он ему все выложит, но на лице полковника лишь появилась облегченная улыбка.

— И всего-то? — выдохнул он, а потом уже своим привычным голосом принялся раздавать быстрые резкие приказы. — Собирай наших, привести пленников… Петр Николаевич, а к вам отдельная просьба — срочно скачите в ближайшую деревню и добудьте мне лодки.

Врангель только усмехнулся. Он снова стал хищником, он снова ждал чужой крови… Но еще ему было очень интересно: что же задумал Макаров?

Повернулся к солнцу. Слепит… Не только меня, а каждого, кто в ближайшие часы будет смотреть на восток, и именно так родился этот план.

— Помните тех японцев, что мы взяли в плен по пути? — начал я объяснять детали. — Посадим их в лодки, под водой за днища будут держаться казаки. Дышать через трубочки от жгутов Эсмарха — справимся же! А там команды на канонерках немного, оружие в обычное время закрыто в арсеналах, так что возьмем корабли на абордаж.

— Не получится, — покачал головой Хорунженков.

Я хотел было возмутиться, что если так не делали, то это вовсе не значит, что подобное не сработает. Но капитан на пальцах объяснил мне детали. Во-первых, холодая вода — долго в такой не продержаться, и я ведь сам мог бы сообразить. Во-вторых, навык дышать через трубку… Тут уже Врангель добавил, что на такое без подготовки людей не отправить, запаникуют. И ведь тоже можно было догадаться. В-третьих, как сказал Шереметев, а готов ли я доверить жизни солдат бесчестью японцев? Ведь если кто-то из них, сначала согласившись предать, потом переметнется и подскажет своим, то все наши погибнут. Ну и в-четвертых…

— Мундиры тех, кого мы взяли, — объяснял Мелехов, — вызовут не понимание, а вопросы. А что их часть делает рядом с городом? Почему не на своем месте? Понимаете?..

— Понимаю, — я сначала даже потерялся под таким напором, но современный мозг быстро перестроился и доработал план под новые условия. — А если так? Вместо японцев на лодки посадим китайцев. Они местные — раз, они постоянно пытаются что-нибудь продать — два, то есть их появление не вызовет вопросов.

— А вероятность того, что нам попадется китаец, готовый умереть за японцев, гораздо ниже, — задумался Хорунженков. — Но что насчет наших солдат?

— Убираем их из-под воды, — я сделал широкий жест. — Тут же глубокий тыл, боевых действий нет и не должно быть, поэтому китайцы осмелели и везут грузы на продажу. Их предприимчивость же никого не удивит, так? А раз у нас якобы полные лодки тюков и ящиков, то за ними всех и спрячем. Так и сложности с трубками не нужны, и в холодную воду лезть не придется, ну и… Те же китайцы, зная, что за ними следят взведенные винтовки, точно не станут делать глупости.

В общем, так и порешили. И теперь четырнадцать длинных джонок медленно ползли к канонеркам. Жаль, на подготовку потратили почти полтора часа, и еще пришлось сделать круг, чтобы нас заметили на выходе из тумана только в самый последний момент, но пока все шло по плану. Японцы сначала услышали, потом увидели гостей, засуетились, но… Пока не спешили принимать слишком резкие решения.

— В городе тоже началась суета, — прибежал гонец с выставленных впереди постов.

— Им же не видно пока лодки… — начал было я, но потом неожиданно осознал. — Искровые передатчики! Ну, конечно, они на связи друг с другом.

Как же хорошо, что меня остановили с первым совершенно непродуманным планом. А то хороши бы мы были: послали лодки с японцами, с кораблей бы спросили насчет них, и все… Даже без двойных предателей живыми те, кто вышел в море, уже бы не вернулись. А так пока все шло по плану, и ведь сработала-то сущая мелочь.

— Они радуются! Указывают на наши лодки и радуются! — Хорунженков лежал рядом со мной и удивлялся. — Все-таки идея поставить наверх захваченные ящики с сакэ оказалась на диво удачной.

Я не стал ничего отвечать. Тут ведь по большей части экспромт, хотя я и использовал кое-какие знания из будущего. Медицинские знания! Кажется, при чем тут медицина, а все просто… Япония с самых первых месяцев большой войны, мобилизовав десятки тысяч солдат и прогнав их через огромные нагрузки и не самое лучшее питание, столкнулась с огромным количеством желудочных болезней. Но нашла решение, проверенное веками. Как английские моряки регулярно заливали микробов ромом, а русские солдаты — водкой, так и японцы решили выдавать своим императорские 50 граммов. О качестве того виски ходили легенды, насколько он был непривычно крепким, сивушным и отвратительным на вкус. Поэтому неудивительно, что нормальный домашний сакэ после этого ада столь заинтересовал японских моряков.