Арфа Ветров - Фьюри Мэгги - Страница 51
- Предыдущая
- 51/87
- Следующая
— Однако я еще не совсем утратил дар убеждения, — сказал он. — Но если бы ты не была такой хорошей помощницей…
— О Бензиорн, как мне благодарить тебя? Конечно, я не думала, что Джарвас будет в восторге, но такого…
— Не суди его строго, Эмми, — вздохнул лекарь. — У Джарваса сейчас слишком много тревог, чтобы заниматься бродячей собакой. Он…
— Это не бродячая собака, — возмущенно перебил Гринц. — Вот зараза, а как же щенки?
— Гринц! — нахмурилась Эмми. — Ну и язык у тебя!
— Какой язык? — спросил тот с невинным видом. Бензиорн строго посмотрел на него:
— Думаю, маленький негодник, ты и сам хорошо знаешь, какой! Джарвас, знаешь ли, не разрешает здесь ругаться, особенно при таких дамах, как Эмми. Так что тебе лучше извиниться, пока она не забрала у тебя щенков. — У лекаря был такой свирепый вид, что Гринц испугался.
— Прошу.., прощения, Эмми, — сказал он тихо.
— Так-то лучше, — улыбнулся Бензиорн и погладил его по голове. — А теперь давай пристроим куда-нибудь твоих щенков, пока у нас еще есть время. — Последние слова он произнес так тихо, что мальчик едва расслышал их.
Решив, что тот, кто все это затеял, пусть сам и разбирается с Тильдой, обогатившейся на пятерых щенков, Джарвас пошел туда, где лежал раненый воин, и остановился, задумчиво глядя на безмолвного виновника столь неприятных перемен. Неожиданно знакомый голос окликнул Джарваса.
— Ты знаешь, пожалуй, рана на голове нашего таинственного незнакомца — серьезнее, чем я думал. Иначе сознание бы уже вернулось к нему.
— Ты так и будешь весь день незаметно подкрадываться ко мне? — выпалил Джарвас, но смягчился, увидев на изможденном лице Бензиорна тревожное выражение. Лекарь был трезв — впервые за все время их знакомства.
— Это действительно так серьезно? — спросил Джарвас, чувствуя, как тревога Бензиорна передается и ему. — Клянусь Богами, я сам рисковал и всех подверг опасности, чтобы спасти его, и вот теперь он…
Лекарь стал на колени возле больного.
— Пульс, похоже, стал ровнее, — с сомнением сказал он. — Может быть, все дело в его возрасте и потере крови.., не говоря уже о том, что его тащили по улицам в такую погоду. — Он встал на ноги и положил руку на плечо Джарвасу.
— Чем я могу помочь?
— Чем тут можно помочь? — горько воскликнул тот. — Я же сам испортил все дело! Посмотри на эту толпу — что с ними будет, когда явятся наемники? До сих пор власти нами особо не интересовались, но теперь — другое дело. Пендрал найдет нас в мгновение ока.
— Да, — сказал Бензиорн, — а потом они объявят наш приют притоном смутьянов, а что это значит — хорошо известно. Я думаю, мой друг, нам всем надо готовиться к переселению.
Джарвас отпрянул, услышав эти слова. Но поглядев в глаза Бензиорну, тяжело вздохнул.
— Пожалуй, ты прав. Я понимаю это, я ведь не сумасшедший. Но видеть гибель собственного дела… — Он с тоской оглядел зал, полный народу, оглядел стариков, получивших здесь еду и кров, детей, избавленных от грязи и голода трущоб, способных в любой обстановке беззаботно играть в свои шумные игры… Неужели он смирится с тем, что пришел конец их с Ваннором мечте?
— У нас есть другой выход, — сказал он решительно. — Я могу сам сдаться властям.
— Нет, болван ты этакий! — вскричал лекарь, хватая Джарваса за руку, словно надеясь этим удержать от безумия. — Ни в коем случае! Подумай о Тильде, о том незнакомце, которого вы спасли ценой такого риска. Пендрал знает, что ты был не один. И тебя будут пытать, пока ты не расскажешь о своих сообщниках. Нет, Джарвас, это не выход!
— А что еще я могу сделать? — закричал Джарвас. — Выезд из города закрыт. Я что — должен выбросить всех этих людей обратно в трущобы?
— Им скоро там будет безопаснее, чем здесь, — тихо напомнил ему Бензиорн.
— А если все уляжется, они смогут вернуться. Но сейчас, я думаю, следует сказать им, чтобы они собирались в дорогу. Они должны быть готовы уйти отсюда сразу же, как понадобится. Кроме того, нужно проверить кладку и послать мальчишек потолковее на улицы, чтобы предупредили о приближении наемников. А когда стемнеет, лучше всего начать потихоньку выводить людей.
Джарвас понимал, что лекарь прав, и все же даже в детстве ему не хотелось плакать так, как сейчас. Но в скором времени стало ясно, что Бензиорн был более чем прав. Когда стемнело, к приюту подошла военная команда.
Гвардейцы, одетые в до боли знакомую форму городского гарнизона, потащили Ваннора вверх по башенной лестнице. Но даже здесь, на холодных каменных ступенях, было намного теплее, чем на улице.
…Купец чувствовал, что впадает в какое-то странное забытье, и старался не поддаваться этому состоянию, контролировать себя, но он был связан, руки и ноги его занемели, и это мешало ему сосредоточиться. Он был беспомощен — и вновь во власти Миафана!
Ваннора привели в Палату Верховного Мага и заставили стать на колени на толстый ковер. Миафан махнул гвардейцам рукой, и они вышли. Потом он молча уставился на пленника глазами-камнями, в которых невозможно было ничего прочесть. Ваннор содрогнулся. Лицо Миафана изменилось. Выражение надменной неприязни уступило место печати жестокости и злобы. Похожее на маску лицо Владыки было бледным и нездоровым, а шрамы вокруг глаз делали его еще неприятнее. Миафан злорадно потер руки, и купец почувствовал такой испуг, какого, пожалуй, никогда еще не испытывал. Даже Призрак, убивший Форрала, не вселял такого ужаса. Этот страх высасывал все жизненные силы и не оставлял никакой надежды.
— Итак, — прошептал Миафан, — ты наконец в моих руках.
— Не долго я буду в твоих руках, мерзавец, — плюнув, ответил Ваннор.
— Ты был бы забавен, Ваннор, если бы не был жалок, — насмешливо ответил Миафан. — Но ты прав — в том смысле, что не будешь мне особенно долго надоедать. Конец наступит даже раньше, чем ты себе это представляешь: ведь помощи ждать неоткуда. — Он улыбнулся ледяной улыбкой. — Итак, мы вернулись на исходные позиции — но уже здесь нет ни Форрала, ни Ориэллы. Твои прежние друзья из гарнизона разобщены или мертвы. Никого нет, Ваннор, мы — один на один, и ты еще не раз будешь молить меня о смерти. Но прежде я потребую от тебя ответов на некоторые вопросы, например: кто твои сообщники и где они сейчас скрываются?
Даже слушать Миафана и видеть его лицо было мучительно. Ваннор мог закрыть глаза, но ему некуда было деться от пропитанного ядом голоса Владыки, голоса, звучание которого было почти невыносимым. За себя купец боялся меньше всего. Он верил и надеялся, что сможет вынести любые мучения, но вместе с тем прекрасно понимал, что рано или поздно все равно расскажет Миафану все, что тот захочет узнать.
Ваннор вздрогнул от ужаса. Выходит, что, ослепленный любовью к дочери, он предал друзей! Он не боялся смертных, но это чудовище обладало такой властью, какую Ваннор не мог себе даже представить. При одном воспоминании об отвратительной твари, убившей Форрала, его охватила дурнота, и только сила воли и мужество, которые поддерживали Ваннора на протяжении всей его полной испытаний жизни, помогли ему справиться с предательской дрожью во всем теле. Если не случится чуда, жить ему остается всего несколько дней — и эти дни будут, конечно, очень и очень скверными.
И все же Ваннор не собирался сдаваться сразу. Он поглядел в ничего не выражающие глаза Миафана и со злостью спросил:
— Что это значит? Ты же, будь ты проклят. Верховный Маг! Ты же можешь узнать любые сведения, просто заглянув мне в душу, разве нет? Для тебя это так же легко, как, скажем, взять яблоко из этой вазы. Может быть… — Купец снова вздрогнул. — Может быть, ты уже так и сделал. — «А вдруг это правда?»
— подумал он в страхе. — Так зачем же ты угрожаешь мне мучительным дознанием?
— Просто месть. — Улыбка Миафана напоминала волчий оскал. — Просто месть за все твои выкрутасы в Совете, за все помехи, возражения и козни против меня. А страдания твои будут гораздо сильнее, когда твои губы назовут имена твоих товарищей и ты поймешь, что предал их. И снова он улыбнулся своей волчьей улыбкой. — Но все же это не просто месть, мой дорогой Ваннор. Отрекшись от Кодекса магов, я получил известные.., новые возможности. Твои страх, боль и мучительная смерть дадут подпитку моему волшебству и усилят мою власть.
- Предыдущая
- 51/87
- Следующая
