Переход (СИ) - Номен Квинтус - Страница 11

— Хм… не припомню.

— А он один партизанил, сам по себе. Неплохо партизанил, мы проверили. Стреляет как снайпер, у него только подтвержденных, если генерала не считать недострелянного, двадцать шесть… или двадцать семь плюс четыре полицая. Два ордена по праву носит.

— А почему…

— Ему семнадцать всего.

— Ясно. Партизан, а вы там… поросенка-то мы на развод даем, но если у вас у самих есть нечего…

— Поросенка прокормим, и даже не одного прокормим: у нас лошадь, так для нее сена накосили в запас на три года.

— Точно прокормишь? Давай сюда ордер, двух возьмешь. Свинку и кабанчика, на развод, понятно?

— Понятно, только я за ордером и приехал, сказали орденоносцам его в военкомате получать нужно.

— Ну так иди и получай… вместе пойдем, я распоряжусь. А ты, сестренка, пистолет убери, не тронут твоего партизана, — с улыбкой глядя на девочку, распорядился Пономаренко. — Тебе-то еще поросят домой везти, а они оружие не особо любят…

Выдачу поросят вписали в тот же ордер, который комсомольский деятель выдал Алексею на цыплят. Отдельно по этому же ордеру он с Яной и цыплят получил, правда не десяток, а всего шесть: пожилой боец, из выдававший, с грустью пояснил, что партком распоряжение свое поменял утром так как на все колхозы цыплят точно не хватит. Но и это было уже неплохо — а вот чем их кормить, Алексею было не очень понятно, но мать Яны сказала, что с этим она справится.

Вот что Алексей в старой реальности не изучал, так это сельское хозяйство. Как-то ему и в голову не пришло, что такие знания могут пользу принести, да и времени на эту науку у него не было, потому что он совсем иные науки осваивал. Сначала осваивал работу со сталью и сплавами, затем — работу с моторами и автотранспортом, а после этого…

Вирджилл ему рассказал, куда в переходе можно ходить на прогулки, а Йенс, с которым Алексей познакомился немного позже, очень популярно объяснил почему гулять можно только там:

— В чистилище, если верить Елене, как-то хитро перепуталось пространство и время. Точнее — если я верно понял ее испанский — две пространственных координаты там заменились на две координаты времени, а по одной остались такими же, как у нас. Но поэтому идти вперед по временной координате — то есть вправо от входа в наш общий дом — нельзя, ведь будущее ни у нас, ни там еще не настало и если попытаться пройти туда, то ты просто исчезнешь. А вот назад по времени — то есть влево от дома — ты можешь ходить сколько угодно… но не совсем, а только — я всего лишь говорю то, что написала Елена — до того места, где… когда ты появился на свет. Но ты почувствуешь, когда к этому месту приблизишься: станет очень холодно. Так что как только почувствуешь холод — поворачивай обратно и беги изо всех сил. И, кстати, это всех, кто там оказывается, касается: там можно встретить… путешественников, которые зашли в чистилище гораздо раньше — но ты сможешь вернуться туда, откуда вышел, а они с тобой пройти не смогут, так как их будущее еще не настало. Зато в обратную сторону они могут пройти гораздо дальше… хотя это и не особо важно: Елена писала, что шанс встретить кого-то из прошлого крайне мал.

— А Елена — это кто?

— Елена Пенья-и-Ернандес, испанка. Она физик крупный, нобелевский лауреат…

— Что-то я про такую не слышал…

— Она стала нобелевским лауреатом не в нашей реальности. Но это неважно. Она изучала много лет чистилище, почти всё про него знает. То есть всяко больше любого другого человека… знала. Она умерла еще до того, как ты туда попал. Но она все, что узнала, записала.

— А где почитать?

— Ее дневник там же, в чистилище. Такая толстая синяя книга. Но мне кажется, чтобы понять ее записи, нужно лет двадцать физику изучать.

Алексей эти слова Йенса — который был вообще-то довольно известным инженером-двигателистом — запомнил…

С жильем в деревне осенью стало уже довольно неплохо: Алексей при помощи «взрослого населения» своей деревушки вокруг двух оставшихся печек построил дома уже землебитные. Паршивые, то есть с окнами в домиках было не особо шикарно, но дома получились все же достаточно теплыми для того, чтобы можно было в них зиму пережить. А то, что в них имелось всего лишь по одному небольшому окошку, в которых вместо стекол был вставлен плексиглас, снятый с разбитых самолетов, было и вовсе не страшно: все же никто не мешал при необходимости и лампочку электрическую зажечь. Правда, с проводами пришлось все же помучаться и проводка между домами была выполнена вообще из колючей проволоки — но на такие мелочи никто и внимания не обращал.

Кроме двух новых жилых домов была еще выстроена небольшая конюшня, теплый свинарник — а для кур к первому дому была сделана пристройка, в которой демобилизованные бойцы тоже печку соорудили. А еще Алексей выстроил небольшую мастерскую, в которой он собирался ремонтировать всякое ценное имущество. Но пока лишь собирался — нечем это всякое ремонтировать было, потому что парой молотков и напильниками много не наремонтируешь.

Но это пока не наремонтируешь, однако парень вместе с рембатовцами очень тщательно к этому готовился: получив вторую лошадку, они постоянно ездили по ближним и дальним окрестностям собирая все, что «плохо лежит» — а «плохо лежало» еще довольно много всего. Конечно, все самое «интересное» советские трофейщики уже собрали, но довольно много разного валялось там, куда трофейные команды еще не добрались (и даже вряд ли доберутся в обозримое время), так что лошадкам периодически приходилось изрядно напрягаться, перевозя довольно тяжелое железо. И один из демобилизованных солдат — Егор Веснин — у Алексея с некоторым удивлением поинтересовался:

— Лёш, а зачем мы моторы-то с самолетов фашистских к себе тащим?

— Мы не моторы тащим…

— А это вот что тогда?

— Это — всего лишь большой кусок алюминия. Ты на мотоцикл внимательно посмотри, или на трактор наш: на моторе головки цилиндров из чего сделаны?

— Ну да… но ведь моторов-то таких у нас и нет.

— Моторов пока нет, а вот чугуна всякого уже завались. И прочего металла, так кто нам помешает самим такие моторы сделать? Вы же здесь зачем остались: хотите для своих уже колхозов трактора подготовить…

— Было бы неплохо, но уж лучше попробовать грузовики как-то починить, их тут все же немало валяется.

— Егор, все, что починить можно — или с чего хоть какие-то части снять для ремонта других машин — трофейщики уже забрали. И моторы забрали, и колеса — а вот с битыми самолетами никто возиться уже не хочет. Потому что и валяются они там, куда хрен кто пройдет, и на запчасти они тоже никому не нужны: наши-то на немецких самолетах не летают. Ну а мы люди не ленивые…

— Ну и что ты из этих обломков делать собираешься? Трактора с самолетными моторами? Так моторы тоже уже… того.

— Еще раз: вы сюда за тракторами пришли — и трактора вы для себя сделаете. Это будет, конечно, не очень-то и просто, но, как говорили древние индусы, дорогу осилит идущий.

— Но к тракторам моторы… ведь мотоциклы-то все, даже самые разбитые, уже наши трофейщики собрали…

— Так, остановись. Мы уже одного алюминия собрали всякого тонны полторы, а уж железа у нас вообще немеряно. Так что мы пока коллекционировать фашистские поделки закончим и займемся уже настоящим делом. Глина у нас хорошая, я бы даже сказал, огнеупорная… то есть не то, чтобы по-настоящему огнеупорная, но в темноте за третий сорт сойдет. С провиантом у нас все неплохо, с голоду за зиму не вымрем — но просто на печи сидеть и еду на дерьмо переводить мы не будем: время сейчас не то. А чтобы у нас было чем заняться долгими зимними вечерами, мы завтра снова займемся строительством.

— И что строить будем?

— А строить мы будем вагранку. Знаешь, что это такое?

Еще когда Алексей учился в МИСИС, он записался в «студенческое конструкторское бюро» — которое на самом деле ничего особо нового не конструировало, а по заказам предприятий «адаптировало под местные условия» давно уже известные конструкции. И одной из наиболее востребованных конструкций были как раз небольшие вагранки, позволяющие плавить до сотни килограммов чугуна в час — и именно такую печь Алексей в своей деревне строить и собрался. Но чтобы печка эта все же приносила хоть какую-то заметную пользу, нужно было и много другое заранее запасти — например, песок и глину для изготовления литейных форм. Но это как раз было самой несложной задачей — а вот чтобы из получившихся отливок можно было изготовить хотя бы самый простенький мотор, нужны были хоть какие-то станки (причем Алексей знал, какие именно) — и поэтому перед тем, как заняться постройкой печки, он с новыми товарищами отправился на добычу оборудования, а операцию по его добыче он назвал «походом за полезными утопаемыми». Ну а чтобы «поход» этот увенчался успехом, Алексей снова съездил в Витебск и там довольно долго разговаривал с Пантелеймоном Кондратьевичем…