Гремучий коктейль – 3 - Мамбурин Харитон Байконурович - Страница 5

Глава 3

– Смиренно молю о прощении, господин! – согнувшийся в три погибели слуга дышал в ковер на полу купе поезда, везущего нас в Петербург.

– Ты заключил сделку с даймоном за моей спиной, Мао Хан, – процедил я, не покупаясь на этот восточный акт полной покорности, – Ты позволил ему овладеть своим телом. Подверг риску не просто жизни, а сами наши души. Но это… я бы мог простить. Не будь такой поступок полной и беспросветной глупостью! Как можно было довериться твари, что появилась рядом с тобой в доме!? Как можно было поверить её словам! К тому же, он оказался прав? Мы были на тот момент в смертельной опасности?!

Разнос я устраивал по делу, но решил не просвещать Мао Хана о истинной природе твари, сумевшей его обмануть… пусть и без каких-либо особых последствий. Амадей, как представился тип, посетивший нас в теле моего слуги, был натуральным демоном. Чем-то, о чем этот прекрасный мир знал очень мало.

Но знал другой. Точнее, знал лорд Алистер Эмберхарт.

– Прощение ничего нам не даст, Мао Хан. Как и изгнание или даже казнь, – вздохнул я, глядя на не подающего признаков жизни китайца, – Тебе нужно учиться. В первую очередь – учиться думать, во вторую – узнавать мир за пределами вырастившего себя клана. Понял?

– Д-да, господин!

Учиться, учиться и еще раз учиться. Так-то, если подумать, то слуга мне нафиг не нужен был с самого начала, да еще и полученный от одного из теневых кланов Китая. Чай не баре, штаны натянуть сами можем, а полы вымыть, если припрёт, мне не западло. Как и нанять приходящую служанку. Но, с другой стороны, очевидно преданного (или просто не ценящего свою жизнь) человека отталкивать не стоит. Не с нашим количеством проблем. Так что ждёт Мао Хана учеба трудная и разносторонняя, как и тренировки. Сам юный китаец не владел вообще никаким оружием, даже этим своим кунг-фу. С одной стороны логично, но с другой – какой из него тогда слуга ревнителя?

Поменявшись местами с несравненной Анной Эбигейловной, я пошёл в купе смотреть на Кристину. Жена изволила на меня дуться с момента, как я хамски и в лоб заявил всей её семье, что жизни им император точно не даст, если они не прекратят «капризничать». С точки зрения старых и заслуженных дворян подобное обвинение было более чем серьёзным, но они и сами обо всем давно догадывались. Упорствовали, да, но теперь поняли, что предел терпения у монарха видим и ощутим. Терновых терпели и посмеивались за их спинами? Да. Эпатажное поведение, как знак мягкого протеста? Тоже да. Но этому пришёл конец тогда, когда им было даровано княжество.

Шансы, что в новоявленном княжестве Дайхард не будет огромных проблем, для решения которых потребуется поддержка монарха – были ничтожны. Это понимали мы все.

– Нам нужно серьезно поговорить, – воспользовался я самым древним, грязным и женским приёмом, входя в купе, – Прямо сейчас.

Разговор выдался долгим и тяжелым для обоих. Суммарно у нас двоих была такая куча неприятностей, с которой вообще не живут, а стреляются после утренней чашки кофе. Может быть, даже в сортире. Неудовольствие императора, акаи-бата, Парадин, должником которого являюсь я, а кровником – моя жена. Демон по имени Амадей, о котором мы дали слово никому не говорить. Ревнитель, с которым мы будем проходить нашу сверхраннюю стажировку. Общество, как справедливо заметила моя жена, не готовое смириться с новым князем. Многие бы поняли князя Тернова, даже приняли со скрипом, но Дайхарда? Царапающего слух иноземного Дайхарда? Вряд ли.

– И еще Красовский! – хлопнул я в ладоши, вспоминая эксцентричного бандита-простолюдина, – Вряд ли он решит прервать наше знакомство. Всё перечислил? Есть что добавить?

– Есть, – нехотя сказала Кристина, отводя глаза в сторону, – Сильверхеймы. Точнее, Сильвия Сильверхейм.

– Что?! – поперхнулся я, вспоминая, как видел тогда еще Тернову, напряженно общающуюся с моей родственницей, – Это тебя как угораздило?

– Ей было кое-что нужно от меня. Очень нужно, – вздохнула девушка, – А я ей отказала. Не затаить обиду она не могла.

– И почему ты ей отказала?

– Она не мой император, – очень серьезно ответила сидящая у окна девушка.

– Мы либо будем разбираться с проблемами по мере их наступления, – подумав, ответил я, – либо свихнемся, пытаясь угадать, где и как что случится. Во всяком случае, стоит проинформировать Витиеватого и нашего будущего, гм, начальника. Авось убежит.

На том и порешили.

Возвращению в Питер я радовался как ребенок, только про себя. Москва, несмотря на то что особо побродить по ней не получилось, слишком уж ошеломляла. Мода на почти выпрыгивающие тебе в лицо сиськи кажется классной только первые полчаса, а потом просто всё замыливается перед глазами. С иномировыми гостями это сработало почти также – столица ошеломляла, она слишком уж серьезно била наотмашь по твоим органам чувств. Петербург, где женщины просто красили волосы в несколько цветов, был куда спокойнее.

Прибыв в родной дом, я тут же отправился через дорогу в академию, навестить дорогих моему сердцу друзей. Дорогих, потому что пришлось тащить с собой многое в качестве взяток – а именно большой пакет свежей, еще горячей сдобы, нехилый сверток с разными сластями, закупленными в Москве, и… ботинок. Один из пары, в которой я приехал в Питер.

Приготовления оказались совсем не напрасны.

Отпихнув взвизгнувшую Пиату, в раскрытую ей дверь попыталась пролезть широченная собачья морда с заранее распахнутой пастью, из которой вырывался жуткий хрип. Уронив на пол ботинок, я стал свидетелем, как ушибленный на всю голову бульдог хватает его голодной акулой, а затем с рычанием скрывается, под возмущенные звуки двух других обитателей этого места. Правда, войти я не успел, так как следующего «нападающего» почему-то больше интересовала не одуряюще пахнущий сдобой пакет, а вовсе даже я. Так что пришлось смотреть в глаза хозяину квартиры, имея на шее маленькую девушку-слугу, обнимающую меня за шею.

– Меня ж не было всего несколько дней! – неловко бурчал я, поддерживая предплечьем Пиату под её компактную, но довольно мягкую, задницу.

– Тебя очень долго не было! – компактный блондин, сидящий за заваленным бумагами и учебниками столом, явно был сердит, – Мне эти дни показались вечностью!

– О, ты тоже соскучился? – покачал я Пиатой, намекающе ухмыляясь другу.

– Век бы тебя не видать! – чуть не сплюнул тот, – Кейн, ты… у тебя квартира, Кейн! А я живу в собачьей будке! И по чьей вине в этой будке еще оказалась и собака, а?!

– Так я вместе с ней же ключи оставлял от квартиры? – недоуменно пожал плечами я, чувствуя, как объятие за шею стало чуток… покрепче, – Не знал же, можно тут держать животных или нет, поэтому…

– Пиата…, – змеей зашипел славный потомок Азовых, – Пиата…

– Тебе что, просто лень ходить было до моего дома?! – неожиданно понял я, щекой тыкая в ухо мелкой негодяйки, – Да?

Действительно, я оставил запасной комплект ключей, чтобы в случае, если Курва не потерпит школьная администрация, Константин мог легко вернуть его в родные пенаты, а затем лишь посылать служанку кормить и выгуливать бульдога. Только вот Пиата посылаться не любила и уж тем более – не любила посылаться на регулярной основе!

– Конечно же ей было лень! – не выдержав, вскочил хозяин самой ленивой, ехидной и вороватой из всех эйри Ларинена, – Ах ты мелкая дрянь!

Секунда – и моя шея свободна также, как и левая рука, в которой был довольно увесистый пакет сдобы, а по коридору раздается бодрый топоток ножек низшей эйри, решившей дать своему хозяину время на осмысление новых жизненных реалий. И всё это под утробно-чавкающие звуки чудовища, обожающего грызть мою обувь.

Утихомирить Константина оказалось непростой задачей, в основном потому, что источник уже неплохо пропитавшего комнату вкусного запаха был уворован мелкой негодяйкой, а сам вьюнош бледный и яростный оказался довольно голоден. Однако, несколько вытянутых из другой сумки пряников, привезенных мной из Москвы, оказались достаточной заменой свежей, но уже не доступной сдобе, так что в итоге через пять минут мы уже сидели за его рабочим столом, употребляя сладкое под чай. Под счастливые звуки продолжающего кушать бульдога, конечно же.